- Ой, да хватит, - протянула женщина. - Это какой-то фокус. Скорее всего, под колбой спрятан микрофон. Когда ты берешь наушники, включается запись, где кто-то шепчет слово "виски".
- Я не слышал шепота, - ответил ей муж. - Мне просто подумалось… как будто в голове моей раздался чей-то голос… такое разочарование…
- Громкость стоит на минимуме, - возразила жена. - И запись действует только на подсознание. Вроде того, как делают в открытых кинотеатрах.
Мальчик тем временем тоже надел наушники, чтобы не услышать то же самое, чего не слышал его отец.
- А здесь только известные люди? - спросил мужчина.
Он побледнел, и лишь на скулах рдели два темных пятна, как будто у него начиналась лихорадка.
- Вовсе нет, - сказал Элинджер. - Я запечатываю в колбы последнее дыхание студентов, чиновников, литературных критиков - обычных людей. Одно из самых интересных молчаний в моей коллекции - это последний вздох привратника.
- Кэрри Мэйфилд, - прочитала женщина имя на карточке перед высокой пыльной пробиркой. - Это одна из ваших обычных людей? Должно быть, домохозяйка.
- Нет, - качнул головой Элинджер. - Пока в моей коллекции нет домохозяек. Кэрри Мэйфилд была юной мисс Флорида, невероятной красавицей. С женихом и родителями она направлялась в Нью-Йорк, чтобы сняться на обложке женского журнала. Большой прорыв к славе. Но их самолет упал в национальный парк Эверглейдс. Погибло множество людей, про ту катастрофу много писали. Но Кэрри выжила Ненадолго. Выбираясь с места катастрофы, она упала в горящее топливо. Ожоги покрыли восемьдесят процентов ее тела. Она потеряла голос, пока звала на помощь. В реанимации она прожила неделю. В те годы я занимался преподаванием и привел своих студентов посмотреть на нее как на любопытный случай. Тогда редко можно было увидеть живого человека со столь глубокими и обширными ожогами. Некоторые части ее тела сплавились в единое целое. К счастью, мой аспиратор был при мне - она умерла, когда мы осматривали ее.
- Никогда не слышала ничего ужаснее, - сказала женщина. - А как же ее родители? И жених?
- Они умерли сразу, в момент падения самолета. Сгорели у нее на глазах. Не уверен, что их тела нашли и опознали. Аллигаторы…
- Я вам не верю. Ни единому слову. Я не верю ничему, что вы нам тут наговорили. Должна вам заметить, что существуют более умные способы выманивать деньги у честных людей.
- Дорогая, послушай… - заволновался ее муж.
- Если вы помните, платы за вход я с вас не брал, - сказал Элинджер. - Это бесплатная экспозиция.
- Ой, папа, смотри! - крикнул мальчик с другого конца зала, восторженно тыча в карточку. - Тут человек, написавший книгу "Джеймс и персик-великан"!
Элинджер повернулся к мальчику, готовый поведать историю данного экспоната, но заметил краем глаза, что женщина двинулась к колбе Кэрри Мэйфилд. Он дернулся вслед за ней.
- Я бы порекомендовал вам сначала послушать кого-нибудь другого, - торопливо заговорил Элинджер. Но она уже надевала наушники. - Большинству посетителей не очень нравится то, что они не слышат в колбе Кэрри.
Она проигнорировала его слова, поправила наушники и приготовилась слушать, поджав губы. Элинджер прижал руки к груди и склонился к ней, следя за выражением ее лица.
Вдруг, без малейшего предупреждения, она отшатнулась от колбы. Наушники были у нее на голове, и резкое движение протащило банку по столу. Элинджер перепугался и подхватил банку, спасая ее от падения на пол. Женщина сдергивала с себя наушники. Ее движения вдруг стали неуклюжими.
- Роальд Даль, - сказал отец, кладя руку на плечо сына и восхищенно глядя на банку, обнаруженную мальчиком. - В самом деле? Значит, вы интересуетесь и литературными светилами, да?
- Мне здесь не нравится, - сказала женщина. Невидящим взглядом она уставилась на склянку с последним дыханием Кэрри Мэйфилд. Похоже, ей было трудно дышать: она шумно сглатывала, прижимая к горлу руку.
- Дорогая? - позвал ее муж. Он пересек зал и озабоченно посмотрел на нее. - Ты уже хочешь уйти? Экскурсия только началась!
- Мне все равно, - ответила она. - Мы уходим.
- Ну, мама! - заныл мальчик.
- Надеюсь, вы распишетесь в моей гостевой книге, - промолвил Элинджер и последовал за супружеской парой в гардероб.
Отец семейства заботливо поддерживал жену под локоть, беспокойно поглядывал на нее.
- Ты подождешь нас в машине? Мы с Томом еще немного походим здесь.
- Я хочу, чтобы мы немедленно ушли отсюда, - произнесла женщина тусклым неживым голосом. - Мы все.
Муж помог ей с пальто. Мальчик засунул руки в карманы и обиженно пинал старый докторский саквояж, притулившийся у стойки с зонтами. Потом до него дошло, что он пинает. Он опустился на корточки и без капли стеснения расстегнул саквояж, чтобы посмотреть на аспиратор.
Женщина надела замшевые перчатки, очень тщательно натягивая каждый палец. Она, казалось, глубоко погрузилась в какие-то мысли, и Элинджер удивился, когда она вдруг поднялась, развернулась на каблуках и направила на него тяжелый взгляд.
- Вы ужасный человек, - заявила она- Ничуть не лучше тех, кто грабит могилы.
Элинджер сложил на груди руки и сочувственно улыбнулся. Он уже много лет демонстрирует свою коллекцию. Он сталкивался со всеми возможными реакциями.
- Дорогая, - вмешался ее муж. - Посмотри на это с другой точки зрения.
- Я иду в машину, - сказала она и опустила голову, вновь замыкаясь в себе. - Догоняйте.
- Подожди! - крикнул ей вслед муж. - Подожди нас.
Он еще не надел пальто, а мальчик все еще занимался аспиратором. Он сидел на коленях перед раскрытым саквояжем и кончиками пальцев ощупывал прибор, внешне напоминавший металлический термос с резиновыми трубочками и пластиковой маской для лица.
Женщина не слышала мужа и продолжала идти к выходу. Дверь за собой она не закрыла. Не поднимая глаз, она спустилась по гранитным ступеням на тротуар. Ее покачивало из стороны в сторону, как лунатика, когда она вышла на проезжую часть и направилась к их машине, припаркованной на другой стороне улице.
Элинджер доставал из шкафа гостевую книгу - он надеялся, что мужчина все-таки оставит запись, - когда раздался визг тормозов и металлический хруст, будто машина на полной скорости врезалась в дерево. Но он уже знал, что это было не дерево.
Отец издал вопль, потом еще один. Элинджер обернулся и только успел заметить, как тот летит вниз по лестнице. На улице, развернувшись под невероятным углом, стоял черный "кадиллак". Из-под смятого капота вырывались клубы пара. Водительская дверца была распахнута, и водитель стоял на дороге, теребя в руках шляпу.
Даже сквозь звон в ушах Элинджер слышал бормотание несчастного водителя:
- Она даже не посмотрела. Вышла прямо на дорогу. Боже праведный. Что я мог сделать?
Отец не слушал. Он опустился посреди улицы на колени и обнял ее. Мальчик замер в гардеробе, просунув одну руку в рукав куртки, и смотрел на улицу. На его лбу надулась и пульсировала синяя вена.
- Доктор! - крикнул отец. - Пожалуйста! Доктор! - Он оглянулся на Элинджера.
Элинджер не пошел сразу на улицу, а задержался на минутку, чтобы надеть пальто. Стоял март, в такую погоду легко простыть. До восьмидесяти лет он дожил исключительно благодаря тому, что всегда был осторожен и ничего не делал в спешке. Мимоходом он погладил мальчика по голове. Но не успел он спуститься до середины лестницы, как ребенок окликнул его.
- Доктор, - с запинкой произнес мальчик, и Элинджер оглянулся.
Мальчик протягивал Элинджеру саквояж, так и не удосужившись его застегнуть.
- Ваша сумка, - сказал мальчик. - Может быть, вам что-нибудь понадобится.
Элинджер улыбнулся ласково, поднялся по ступеням и взял из холодных рук мальчика саквояж.
- Спасибо, - сказал старик. - Очень может быть.
ДЕРЕВЬЯ-ПРИЗРАКИ
Существует мнение, что привидения бывают не только у людей, но и у деревьев. В литературе по парапсихологии встречается немало описаний таких явлений. Самым известным из них можно назвать белую сосну из Уэст-Белфри в штате Мэн - мощное хвойное дерево с невиданным гладким белым стволом и иголками цвета полированной стали. Ее срубили в тысяча девятьсот сорок втором году и построили на ее месте чайную и постоялый двор. Вскоре было замечено, что в желтой столовой в одном из углов есть холодное пятно - зона пронизывающей стужи размером как раз с диаметр ствола белой сосны. Над желтой гостиной располагалась спальня, но постояльцы отказывались ночевать в ней. Те же, что рискнули, не могли уснуть из-за настойчивых порывов несуществующего ветра: стонали и стучали потревоженные ветки, взлетали со стола бумаги, колыхались занавеси на окнах. В марте стены сочились смолой.