Мы присели на могильные бугорки; вид развертывался захватывающий. Я достал из футляра фотографический аппарат, снял озеро и развалины и обратился к нашей проводнице:
- А теперь позвольте вас снять?
Варвара усмехнулась.
- Не хочу.
- Почему?
- А так!
- А мне вас очень хочется снять.
- Снимайте, только предупреждаю, что ничего из этого не выйдет!
Засмеялся и я.
- Ну, уж это вы чересчур самоуверенны!
- Попробуйте! - с вызовом сказала она. - Я даже не шевельнусь.
Я сделал с нее четыре снимка с разных мест и торжествовал. Варвара загадочно улыбалась, и я почувствовал, что от нее исходило что-то знакомое, то злое, с чем мы боролись ночью.
"Ведьма!" - мелькнула во мне мысль. Она медленно повернула ко мне лицо.
- Ведьмы не милуют! - заявила она со скрытой угрозой. У меня перехватило дыхание: она читала мои мысли, как книгу!
- Кто ведьма? - спросил мой спутник, не понявший ее слов.
- Это меня здесь зовут так, - пояснила Варвара. - Или вы еще не знали об этом?
- В первый раз слышим, - отозвался я. - За что же вас так величают?
- Потому что я все могу сделать, - блеснув мертвыми глазами, проговорила она.
- Например, что же?
- Что задумаю… Жених у меня был; мать его ни за что не хотела нашего брака. Я в полнолуние пожелала ей смерти, и она умерла в тот же день!
- Значит, вы злая?
Варвара как будто задумалась.
- Я не злая… - обронила она. - Во мне есть другой, кто заставляет меня делать зло.
Она все время избегала направлять взгляд на нас.
- Я ведь летаю по ночам… так ярко, тогда так хорошо! - будто в бреду призналась она.
На лице ее написались глубочайший восторг и счастье.
Григорий Никитич глядел на нее, не отрываясь; я прятал глаза, чтобы не подпасть под ее влияние.
- Иногда летишь в лунную ночь, - обхватив колено, продолжала Варвара, - сядешь на сук дерева, около какой-нибудь совы, переговоришь с ней и дальше, и выше взмываешь!
- На каком же языке вы говорите с птицами? - спросил я.
- Не знаю. Птицы и звери - мы все понимаем друг друга. Иногда подлетишь к освещенному окну чьего-нибудь дома, сядешь и слушаешь, что говорят за стеной люди…
Мне она стала казаться опасной безумной, которую следовало обезвредить.
Она досадливо повела плечом в мою сторону.
- Кто безумный, узнаете после! - опять ответила она на мысль. Вдохновенное выражение сошло с лица ее.
- Смотрите, пришли вы вдвоем, а отсюда не уйти бы кому-нибудь одному! Григорий Никитич, хотите остаться здесь? - задорно спросила она.
- Хочу, - выговорил он.
- Видите? - со смехом заявила Варвара. - Лучше не пробуйте тягаться со мной!
Григорий не сводил с нее взгляд и явно находился в том же безвольном состоянии, в каком был ночью.
Я почувствовал, что и меня начинает гнести и одолевать та же сила. Надо было отступать, пока еще было можно!
- Шутки шутками. - спокойно по виду сказал я и поднялся с могилы, - а нам с тобой нужно еще все село обойти.
Поднялись и оба моих спутника. Варвара проводила нас до берез за школой и дальше не пошла.
- Здесь в дуплах мои приятельницы живут, - сказала она. - А там враги, - она кивнула на деревню и, поглядев с минуту нам вслед, отправилась обратно.
- Встряхнись, Григорий! - строго обратился я к своему приятелю. - Что тебя будто в котле сварили?
- Да что-то нездоровится. Надо бы дневку здесь сделать?
- Нужно совсем другое! - оборвал я.
Мы вошли в село; я постучал в окошко крайней избы, и из него высунулась пожилая баба в красном платке.
Я спросил, нот ли лошадей, чтобы отвезти нас на станцию. Баба послала нас дальше, и через несколько минут я и мой приятель сидели в просторной избе и договаривались с хозяином. Надо было как можно скорее убираться из опасного гнезда, а потому за деньгами я не стоял, и торг был закончен быстро.
Бородатый, рыжий хозяин, с лицом красным, как помидор, отправился запрягать, и немного погодя мы втроем подкатили в старенькой повозке к школе. Пустырь, к великому моему удивлению, был безлюден.
Я спрыгнул на землю, велел поворачивать лошадей, а сам побежал за мешками; Григорий остался ожидать меня.
С вещами я управился в один миг и, когда вернулся с ними, с крыльца дома смотрела попадья, а к нам не торопясь направлялась Варвара. Мой спутник приподнялся, чтобы вылезти к ней навстречу, но я удержал его.
- Куда это вы так вдруг собрались, иль испугались чего? - с нехорошей усмешкой осведомилась она.
- Да, вспомнили, что дело ждет спешное. К поезду поспеть хотим.
- Лучше заночуйте, все равно опоздаете.
Рыжий мужик покосился на нее с облучка, но ничего не сказал и отвел глаза в сторону.
Григорий опять сделал движение, чтобы сойти с повозки, но я грубо схватил его за плечо и посадил на место.
- Будьте здоровы! - сказал я Варваре и подошедшей к нам попадье. - Всего хорошего. Спасибо за приют.
- До скорого свидания! - веско пообещала Варвара.
Мать зорко поглядела на нас, затем на дочь, но молчала и все поглаживала рукой по ободку телеги.
- Где? - удивился я.
- У вас в доме!
- Не далековато ли очень? - с насмешкой возразил я.
- Ничего… для милого дружка и сто верст не околица! Пошутить приду, посмеяться - помните!
- Буду ждать. - задорно вырвалось у меня. - С Богом!
Мы покатили через деревню, когда миновали ее, возница оглянулся, убедился, что на дороге, кроме нас, никого нет, и сел вполуоборот.
- Ведьма ведь! - проговорил он, понизив голос. - Как это вы еще целыми ушли? Бог вас спас! - он несколько раз перекрестился.
- А что же она делает? - полюбопытствовал я.
- Да порчу всякую наводит. Скот морит, коли озлится. - Он опять оглянулся. - Несколько раз утопленники неизвестно чьи в озере всплывали… не иначе, как она прохожих заманивала! Измывается над людьми как хочет!
- А что, мы и вправду не поспеем к поезду?
Мужик с сомнением пожал плечами.
- Надо бы поспеть - всего пятнадцать верстов здесь, времени у вас девать некуда - четыре часа!
Разномастные коньки усердно работали мохнатыми ногами, и лес скоро кончился; с горизонта смотрел бор. Время в беседе летело незаметно; Григорий участия в ней почти не принимал и только коротко отвечал на вопросы.
Мы проехали уже большую часть пути, как вдруг я почувствовал, что дно повозки опускается; затем последовал толчок о землю, и лошади остановились. Мы клюнули головами в спину возницы.
- Ось пополам! - воскликнул он, соскочил с облучка, заглянул под возок и стал растерянно осматриваться кругом.
- Вот ведь оказия! - проговорил он. - Крепкая ось была, и на поди! Это ее рук дело - как пообещала, так и вышло.
Как на грех, кругом не виднелось ни деревца, да, впрочем, оно было бы и бесполезно, так как топора, чтобы сделать новую ось, с нами не было.
Пришлось вылезать из повозки; мы помогли вознице кое-как связать поломанное место веревкой и пешком добрались до станции.
Поезд ушел, что называется, перед самым носом у нас; следующий отправлялся только ранним утром.
Пришлось побродить по маленькому станционному поселку и отыскивать себе приют.
Вечером я опять стал испытывать беспокойство - мне казалось, что вот-вот спутник мой подымется с постели, на которую я уложил его, и тайком улизнет обратно. Чувство это все усиливалось, и к ночи я дошел до такого возбуждения, что перекрестил несколько раз единственное окно нашей каморки, дверь и все стены, затем то же проделал с крепко уснувшим Григорием.
Взошел месяц, такой же блестящий и огромный, как накануне, горенку наполнила мутная синь. Боясь уснуть, я зажег свой огарок, приклеил его к столу, а сам присел у окошка, отодвинул розовую ситцевую занавеску и стал смотреть на улицу. Она была безлюдна; свет месяца заливал ее, домишки уже спали.
За стеной у хозяина зашипели и пробили часы - я насчитал десять ударов; слышался чей-то храп и посапыванье.
Не могу выразить, до какой степени нестерпимо тянулось время - казалось, дня никогда уже больше не будет! Пробило одиннадцать, потом - через бесконечность - двенадцать. Все было тихо, не слышно было даже дыхания моего приятеля.
Что-то черное заметалось вверх и вниз в воздухе против окошка. Еще несколько секунд, и оно прилипло снаружи к стеклу и мягко потрепетало по нему распластанными крыльями.
Летучая мышь! - пронеслось во мне соображение.
И в то же мгновение крылатое существо повернуло ко мне голову, оскалило зубы и засмеялось.
Ужас охватил меня. Я откинулся назад, за косяк окна, и когда несколько опомнился - на стекле уже ничего не было.
Мой спутник простонал во сне; я овладел собой, подошел к нему и положил руку на пылающий лоб его.
- Спи. Спи, - повелительно сказал я, не снимая ладони.
Он задышал ровнее и не просыпался до света. А я всю ночи провел на стуле, ожидая нападения, но его не последовало; на рассвете мы благополучно попали на поезд.
Вернувшись домой к себе в Рязанскую губернию, я с величайшими предосторожностями проявил снятые с Варвары негативы и, можете себе представить, ни на одном она не вышла! Прекрасно удались церковь, кладбище, развалины, а вместо ведьмы на всех четырех снимках красовалось по серому пятну!
- Ну и что же? - спросил один из слушавших. - Тем ваше приключение и закончилось?