И вдруг Юра увидел, как на блестящую полированную поверхность стола закапали частые капли. У него подкатил ком к горлу.
- Ну вот еще,- сердито сказал он.
Зина затрясла головой, и брызги полетели в разные стороны. Он испуганно оглянулся на люк и грозно сказал:
- Прекратите реветь! Какой срам!
Она подняла голову. Лицо у нее было мокрое и жалкое, глаза припухли еще больше.
- Вам… бы… так,- проговорила она.
Он достал носовой платок и положил ей на мокрую ладонь. Она стала вытирать щеки.
- Опять глаза красные будут,- сказала она почти спокойно.- Опять он за обедом будет спрашивать: "В чем дело, Зинаида? Когда же кончатся ваши эмоции?"
- Кто это вас? - тихо спросил Юра.- Кравец? Так я пойду и сейчас набью ему морду, хотите?
Она сложила платок и попыталась улыбнуться. Затем она спросила:
- Слушайте, вы правда вакуум-сварщик?
- Правда. Только, пожалуйста, не ревите. В первый раз вижу человека, который плачет при виде вакуум-сварщика.
- А правда, что Юрковский привез на обсерваторию своего протеже?
- Какого протеже? - изумился Юра.
- У нас тут говорили, что Юрковский хочет устроить на Лионе какого-то своего любимца - астрофизика…
- Что за чушь? - сказал Юра.- На борту только экипаж, Юрковский и я. Никаких астрофизиков.
- Правда?
- Ну конечно, правда! И вообще - у Юрковского любимцы! Это же надо придумать! Кто это вам сказал? Кравец?
Она опять помотала головой.
- Хорошо.- Юра нашарил ногой табурет и сел.- Вы все-таки рассказывайте. Все рассказывайте. Кто вас обидел?- Никто,- сказала она тихо.- Я просто плохой работник. Да еще с неуравновешенной психикой.- Она невесело усмехнулась. - Наш директор вообще против женщин на обсерватории. Спасибо, что хоть не сразу на Планету вернул. Со стыда бы сгорела. На Земле пришлось бы менять специальность. А мне этого вовсе не хочется. Здесь у меня хоть и ничего не получается, зато я на обсерватории, у мощного ученого. Я ведь люблю все это.- Она судорожно глотнула.- Ведь я думала, что у меня призвание.
Юра сказал сквозь зубы:- В первый раз слышу о человеке, чтобы он любил свое дело и чтобы у него ничего не получалось.
Она дернула плечом.
- Ведь вы любите свое дело? - Да.
- И у вас ничего не получается?
- Я бездарь,- сказала она.
- Как это может быть?
- Не знаю.
Юра прикусил губу и задумался.
- Послушайте,- сказал он.- Послушайте, Зина, ну, а другие как же?
- Кто?
- Другие ребята…
Зина судорожно вздохнула.
- Они здесь стали совсем другие, чем на Земле. Базанов всех ненавидит, а эти два дурачка вообразили невесть что, перессорились и теперь ни со мной, ни друг с другом не разговаривают…
- А Кравец?
- Кравец - холуйчик,- равнодушно сказала она.- Ему на все наплевать.- Она вдруг растерянно посмотрела на него.- Только вы никому не говорите того, что я вам здесь рассказала. Ведь мне совсем житья не будет. Начнутся всякие укоризненные замечания, общие рассуждения о сущности женской натуры…
Юра сузившимися глазами смотрел на нее.
- Как же так? - сказал он.- И никто об этом не знает?
- А кому это интересно? - Она жалко улыбнулась.- Ведь мы - лучшая из дальних обсерваторий…
Люк распахнулся. Давешний беловолосый парень просунулся по пояс в комнату, уставился на Юру, неприятно сморщив нос, затем взглянул на Зину и снова уставился на Юру. Зина встала.
- Познакомьтесь,- сказала она дрожащим голосом.- Это Свирский, Виталий Свирский, астрофизик. А это Юрий Бородин…
- Сдаешь дела? - неприятным голосом осведомился Свирский.- Ну, не буду мешать.
Он стал закрывать люк, но Юра поднял руку.
- Одну минуту,- сказал он.
- Хоть пять,- любезно осклабился Свирский.- Но в другой раз. А сейчас мне не хочется нарушать ваш тет-а-тет, коллега.
Зина негромко охнула и прикрыла лицо рукой.
- Я тебе не коллега, дурак,- тихо сказал Юра и пошел на Свирского. Свирский бешеными глазами глядел на него.- И я буду говорить с тобой сейчас, понял? А сначала ты извинишься перед девушкой, скотина этакая.
Юра был в пяти шагах от люка, когда Свирский, зверски выпятив челюсть, полез в комнату ему навстречу.
Быков расхаживал по кают-компании, заложив руки за спину и опустив голову. Жилин стоял, прислонившись к двери в рубку. Юрковский, сцепив пальцы, сидел за столом. Все трое слушали Михаила Антоновича. Михаил Антонович говорил страстно и взволнованно, прижимая к левой стороне груди коротенькую руку.
- …И поверь мне, Володенька, никогда в жизни я не выслушивал столько гадостей о людях. Все гадкие, дурные, один Базанов хороший. Шершень, видите ли, тиран и диктатор, всех измотал, нагло диктует свою волю, а кто ему не подчиняется, тому творческой работы не видать на обсерватории, как своих ушей. Все его боятся. Был один смелый человек на Дионе, Мюллер, и того Шершень, видите ли, выжил. Нет-нет, Базанов не отрицает научных заслуг Шершня, он, видите ли, даже восхищается ими, и в том, что обсерватория пользуется такой славой, заслуга именно Шершня, но зато, видите ли, внутри там царит упадок нравов. У Шершня есть специальный осведомитель и провокатор, некий бездарь Кравец. Этот Кравец, видите ли, везде подслушивает, а потом наушничает, а потом по указанию директора распространяет слухи и всех между собой ссорит. Так сказать, разделяй и властвуй. Кстати, пока мы беседовали, этот несчастный Кравец зашел в библиотеку за какой-то книжкой. Как на него Базанов накричал! "Пошел вон!" - кричит. Бедный Кравец, такой милый, симпатичный юноша, даже представиться не успел толком. Весь покраснел и ушел, даже книжки не взял. Я, конечно, не мог сдержаться и здорово отчитал Базанова. Я ему прямо сказал: "Что же вы, Петя? Разве можно?"Михаил Антонович перевел дух и вытер лицо платочком.
- Ну вот,- продолжал он.- Базанов, видите ли, необычайно нравственно чистоплотен. Он не выносит, когда кто-нибудь за кем-нибудь ухаживает. Здесь есть молоденькая сотрудница Зина, астрофизик, так он приклеил к ней сразу двух кавалеров да еще вообразил, что они из-за нее передрались. Она, видите ли, делает авансы и тому и другому, а те как петушки… Причем сам, заметьте, добавляет, что это только слухи, но что факт остается фактом, все трое в ссоре. Мало того, что Базанов склочничает со всеми астронома ми, он втянул в свои склоки и инженер-контролеров. Все у него кретины, сопляки, работать никто не умеет, недоучки… У меня волосы дыбом вставали, когда я это слышал! Вообрази, Володенька… Знаешь, кого он считает главным виновником всего этого? Михаил Антонович сделал эффектную паузу. Быков остановился и посмотрел на него. Юрковский, сильно прищурясь, играл желваками на обрюзглых щеках.
- Тебя! - сказал Михаил Антонович сорвавшимся голосом. - Я прямо ушам не поверил! Генеральный инспектор МУКСа прикрывает все эти безобразия, мало того, возит по обсерваториям каких-то таинственных любимцев, чтобы их там пристроить! Набил все обсерватории в космосе своими протеже-недоучками, а простых работников, придравшись к мелочи, увольняет и возвращает на Землю. Всюду насадил своих ставленников, вроде Шершня! Я этого уже не выдержал. Я ему сказал! "Извините,- говорю,- голубчик, извольте отдавать отчет в своих словах".
Михаил Антонович снова перевел дух и замолчал. Быков принялся расхаживать по кают-компании.
- Так,- сказал Юрковский.- Чем же ваша беседа кончилась?
Михаил Антонович гордо сказал:
- Я больше не мог его слушать. Я не мог слышать, как обливают грязью тебя, Володенька, и коллектив лучшей дальней обсерватории. Я встал, язвительно попрощался и ушел. Надеюсь, ему сделалось стыдно.
Юрковский сидел, опустив глаза. Быков сказал с усмешкой:
- Хорошо живут у тебя на базах, генеральный инспектор. Дружно живут.
- Я на твоем месте, Володенька, принял бы меры,- сказал Михаил Антонович.- Базанова надо вернуть на Землю без права работать на внеземных станциях. Такие люди ведь очень опасны, Володенька, ты сам знаешь…
Юрковский сказал, не поднимая глаз:
- Хорошо. Спасибо, Михаил. Меры принять придется. Жилин тихо сказал:
- Может быть, он просто устал?
- Кому от этого легче? - сказал Быков.
- Да,- сказал Юрковский и тяжело вздохнул.- Базанова придется убрать.
В коридоре послышался торопливый стук магнитных подков.
- Юра возвращается,- сказал Жилин.
- Что ж, давайте обедать,- сказал Быков.- Ты с нами обедаешь, Владимир?
- Нет. Я обедаю у Шершня. Мне еще о многом надо договориться с ним.
Жилин стоял у входа в рубку и первым увидел Юру. Он вытаращил глаза и поднял брови. Тогда к Юре обернулись все остальные.
- Что это значит, стажер? - осведомился Быков.
- Что с тобой, Юрик? - воскликнул Михаил Антонович.
Выглядел Юра предосудительно. Левый глаз был залит красно-синим синяком, нос деформировался, губы распухли и почернели. Левую руку он держал несколько на весу, пальцы правой были облеплены пластырями. Спереди на куртке виднелись наспех замытые темные пятна.
- Я дрался,- хмуро ответил Юра.
- С кем вы дрались, стажер?
- Я дрался со Свирским.
- Кто это?
- Это один молодой астрофизик на обсерватории,- нетерпеливо пояснил Юрковский.- Почему вы подрались, кадет?
- Он оскорбил девушку,- сказал Юра. Он глядел прямо в глаза Жилину.- Я потребовал, чтобы он извинился.
- Ну?
- Ну и мы подрались.
Жилин едва заметно одобрительно кивнул. Юрковский встал, прошелся по каюте и остановился перед Юрой, глубоко засунув руки в карманы халата.