- Наоборот! - сказал Жилин.- На тебя исключительно интересно было смотреть.
- У меня такая каша в голове…
- Вот-вот…- Жилин остановился перед своим скафандром.- На этот случай и сочиняются инструкции. Хорошее дело, правда?
- Не знаю. Я теперь что-то перестал понимать, что к чему. Что хоть случилось?
Жилин снова потускнел.
- Что у нас могло случиться? - сказал он сквозь зубы.- Искусственное питание. Таблетки вместо котлетки. Учебная тревога, стажер Бородин, только и всего. Рутинная, не реже одного-двух раз в течение рейса. В целях проверки знания инструкций. Великая вещь - инструкция! - Он вытащил из скафандра белый цилиндрик толщиной в палец и со злостью грохнул шторой.- Бежать мне пора отсюда, Юра. Бежать со всех ног, пока не надоело.
Юра глубоко вздохнул и посмотрел в коридор. Красные огни больше не горели. Пол больше не вибрировал. Юра увидел, как из каюты вышел Юрковский, посмотрел на Юру, величественно кивнул и неспешно скрылся за поворотом.
Жилин проворчал:
- Рыба ищет, где глубже, а человек - где хуже. Понял, Юрка? Здесь все хорошо. Тревоги учебные, аварии понарошку. А вот кое-где - похуже. Гораздо хуже. Туда и надо идти, а не ждать, пока тебя поведут… Ты меня слушаешь, стажер? По инструкции ты меня должен слушать.
- Подождите, Ваня,- сказал Юра, сморщившись.- Я еще, кажется, не очухался…
8. Эйномия. Смерть-планетчики
- Стажер Бородин,- сказал Быков, складывая газету,- пора спать, стажер.
Юра встал, закрыл книжку и, немного поколебавшись, сунул ее в шкаф. Не буду сегодня читать, подумал он. Надо наконец выспаться.
- Спокойной ночи,- сказал он.
- Спокойной ночи,- ответил Быков и развернул очередную газету.
Юрковский, не отрываясь от бумаг, небрежно сделал ручкой. Когда Юра вышел, Юрковский спросил:
- Как ты думаешь, Алексей, что он еще любит?
- Кто?
- Наш кадет. Я знаю, что он любит и умеет вакуумно варить. Я видел на Марсе. А вот что он еще любит?
- Девушек,- сказал Быков.
- Не девушек, а девушку. У него есть фотография девушки.
- Я не знал.
- Можно было догадаться. В двадцать лет, отправляясь в дальний поход, все берут с собой фотографии и потом не знают, что с ними делать. В книгах говорится, что на эти фотографии нужно смотреть украдкой и чтобы при этом глаза были полны слез или уж, во всяком случае, затуманивались. Только на это никогда не хватает времени. Или еще чего-нибудь, более важного. Но вернемся к нашему стажеру.
Быков отложил газету, снял очки и посмотрел на Юрковского.
- Ты уже кончил дела на сегодня? - спросил он.
- Нет,- сказал Юрковский с раздражением.- Не кончил и не желаю о них говорить. От этой идиотской канцелярщины у меня распухла голова. Я желаю рассеяться. Можешь ты ответить на мой вопрос?
- На этот вопрос лучше всего тебе ответит Иван,- сказал Быков.- Он с ним все время возится.
- Но поскольку Ивана здесь нет, я спрашиваю тебя. Кажется, совершенно ясно.
- Не волнуйся так, Володя, печенка заболит. Наш стажер еще просто мальчик. Умелые руки, а любить он ничего особенно не любит, потому что ничего не знает. Алексея Толстого он любит. И Уэллса. А Голсуорси ему скучен, и "Дорога дорог" ему скучна. Еще он очень любит Жилина и не любит одного бармена в Мирза-Чарле. Мальчишка он еще. Почка.
- В его возрасте,- сказал Юрковский,- я очень любил сочинять стихи. Я мечтал стать писателем. А потом я где-то прочитал, что писатели чем-то похожи на покойников: они любят, когда о них либо говорят хорошо, либо ничего не говорят… И я подался в космос.
- Стихи ты писал и в космосе,- заметил Быков.
- М-да-а,- сказал Юрковский, задумчиво улыбаясь.- А теперь вот не пишу. Прошла молодость. Да. К чему это я все?
- Не знаю,- сказал Быков.- По-моему, ты просто отлыниваешь от работы.
- Нет-нет, позволь… Да! Меня интересует внутренний мир нашего стажера.
- Стажер есть стажер,- сказал Быков.
- Стажер стажеру рознь,- возразил Юрковский.- Ты тоже стажер, и я стажер. Мы все стажеры на службе у будущего. Старые стажеры и молодые стажеры. Мы стажируемся всю жизнь, каждый по-своему. А когда мы умираем, потомки оценивают нашу работу и выдают диплом на вечное существование.
- Или не выдают,- задумчиво сказал Быков, глядя в потолок.- Как правило, к сожалению, не выдают.
- Ну что же, это наша вина, а не наша беда. Между прочим, знаешь, кому всегда достается диплом?
- Да?
- Тем, кто воспитывает смену. Таким, как Краюхин.
- Пожалуй,- сказал Быков.- И вот что интересно: эти люди, не в пример многим иным, нимало не заботятся о дипломах.
- И напрасно. Меня вот всегда интересовал вопрос: становимся ли мы лучше от поколения к поколению? Поэтому я и заговорил о кадете. Старики всегда говорят: "Ну и молодежь нынче пошла. Вот мы были!"
- Это говорят очень глупые старики, Владимир. Краюхин так не говорил.
- Краюхин просто не любил теории. Он брал молодых, кидал их в печку и смотрел, что получится. Если не сгорали, он признавал в них равных.
- А если сгорали?
- Как правило, мы не сгорали.
- Ну вот, ты и ответил на свой вопрос,- сказал Быков и снова взялся за газету.- Стажер Бородин сейчас на пути в печку, в печке он, пожалуй, не сгорит, через десять лет ты с ним встретишься, он назовет тебя старой песочницей, и ты, как честный человек, с ним согласишься.
- Позволь,- возразил Юрковский,- но ведь на нас тоже лежит какая-то ответственность. Мальчика нужно чему-то учить!
- Жизнь научит,- коротко сказал Быков из-за газеты.
В кают-компанию вошел Михаил Антонович в пижаме, в шлепанцах на босу ногу, с большим термосом в руке.
- Добрый вечер, мальчики,- сказал он.- Что-то мне захотелось чайку.
- Чаек - это неплохо,- оживился Быков.
- Чаек так чаек,- сказал Юрковский и стал собирать свои бумаги.
Капитан и штурман накрыли на стол, Михаил Антонович разложил варенье в розетки, а Быков налил всем чаю.
- А где Юрик? - спросил Михаил Антонович.
- Спит,- ответил Быков.
- А Ванюша?
- На вахте,- терпеливо ответил Быков.
- Ну и хорошо,- сказал Михаил Антонович. Он отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: - Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное!
- А ты побольше выдумывай,- посоветовал Быков.
- Как это?
- А как в романах. "Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее".
- "Всю",- добавил Юрковский.
Михаил Антонович зарделся.
- Ишь, закраснелся, старый хрыч,- сказал Юрковский.- Было дело, Миша?
Быков захохотал и поперхнулся чаем.
- Фу! - сказал Михаил Антонович.- Фу на вас! - Он подумал и заявил вдруг: - А знаете что, мальчики? Плюну-ка я на эти мемуары. Ну что мне сделают?
- Ты нам вот что объясни,- сказал Быков.- Как повлиять на Юру?
Михаил Антонович испугался.
- А что случилось? Он нашалил что-нибудь?
- Пока нет. Но вот Владимир считает, что на него нужно влиять.
- Мы, по-моему, и так на него влияем. От Ванюши он не отходит, а тебя, Володенька, просто боготворит. Раз двадцать уже рассказывал, как ты за пиявками в пещеру полез.
Быков поднял голову.
- За какими это пиявками? - спросил он.
Михаил Антонович виновато заерзал.
- А, это легенды, - сказал Юрковский, не моргнув глазом.- Это было еще… э-э… давно. Так вот вопрос: как нам влиять на Юру? Мальчику представился единственный в своем роде шанс посмотреть мир лучших людей. С нашей стороны было бы просто… э-э…
- Видишь ли, Володенька,- сказал Михаил Антонович.- Ведь Юра очень славный мальчик. Его очень хорошо воспитали в школе. В нем уже заложен… как бы это сказать… фундамент хорошего человека. Ведь пойми, Володенька, Юра уже никогда не спутает хорошее с плохим…
- Настоящего человека,- веско сказал Юрковский,- отличает широкий кругозор.
- Правильно, Володенька,- сказал Михаил Антонович.- Вот и Юрик…
- Настоящего человека формируют только настоящие люди, работники, и только настоящая жизнь, полнокровная и нелегкая.
- Но ведь и наш Юрик…
- Мы должны воспользоваться случаем и показать Юрию настоящих людей в настоящей, нелегкой жизни.
- Правильно, Володенька, и я уверен, что Юрик…
- Извини, Михаил, я еще не кончил. Вот завтра мы пройдем до смешного близко от Эйномии. Вы знаете, что такое Эйномия?
- А как же? - сказал Михаил Антонович.- Астероид, большая полуось - две и шестьдесят четыре астрономические единицы, эксцентриситет…
- Я не об этом,- нетерпеливо сказал Юрковский.- Известно ли вам, что на Эйномии уже три года функционирует единственная в мире физическая станция по исследованию гравитации?
- А как же,- сказал Михаил Антонович.- Ведь там же…
- Люди работают там в исключительно сложных условиях,- продолжал Юрковский с воодушевлением. Быков пристально смотрел на него.- Двадцать пять человек, крепкие, как алмазы, умные, смелые, я бы сказал даже - отчаянно смелые! Цвет человечества! Вот прекрасный случай познакомить мальчишку с настоящей жизнью!
Быков молчал. Михаил Антонович сказал озабоченно:
- Очень славная мысль, Володенька, но это…
- И как раз сейчас они собираются произвести интереснейший эксперимент. Они изучают распространение гравитационных волн. Вы знаете, что такое смерть-планета? Скалистый обломок, который в нужный момент целиком превращается в излучение! Чрезвычайно поучительное зрелище!