Под яркими среднеазиатскими звездами слабо мерцала плоская, словно остекленевшая равнина. Далеко впереди, там, куда уходило шоссе, вспыхивали неяркие зарницы и перебегали лучи прожекторов, выхватывая из темноты гигантские туманные силуэты. Время от времени над равниной прокатывался слабый рокочущий грохот.
"Космические корабли",- с удовольствием подумал Юра. Он, конечно, знал, что Мирза-Чарле, как и все другие ракетодромы на Земле, служит только для возлеземных сообщений, что настоящие планетолеты, фотонные ракеты типа "Хиус", "Джон Браун", "Янцзы", слишком громадны и могучи, чтобы стартовать прямо с Земли, но и эти темные силуэты за горизонтом тоже выглядели достаточно внушительно.
- Ракеты, ракеты,- неторопливо проговорил полицейский.- Сколько людей улетает туда! - Он поднял к черному небу голубую светящуюся дубинку.- Каждый со своими надеждами. И сколько их возвращается в свинцовых запаянных гробах! Вот здесь,
у этого шлагбаума, мы выстраиваем траурный караул. Дух захватывает от их настойчивости! И все-таки, наверное, есть там,- он снова поднял дубинку,- есть там кто-то, кому очень не нравится эта настойчивость…
Горизонт вдруг озарился ослепительной вспышкой, огненная длинная струя ударила в небо и рассыпалась каскадом искр. Бетон под ногами задрожал. Полицейский поднял к глазам часы.
- Двадцать-двенадцать,- сказал он.- Вечерний лунник.
В небе загрохотало. Громовые раскаты слабели, удаляясь, и наконец затихли совсем.
- Мне пора,- сказал Юра.- Как тут побыстрее добраться до города?
- Идите пешком,- ответил полицейский.- У поворота на склад поймаете попутную машину.
Когда в половине десятого Юра добрался до гостиницы, вид у него был несколько взъерошенный и ошеломленный. Вечерний Мирза-Чарле был совершенно не похож на Мирза-Чарле днем. По улицам, пересеченным резкими черными тенями, сплошным потоком двигались автомобили. Огни реклам озаряли толпы на тротуарах. Двери всех баров и кафе были распахнуты настежь. Там ревела музыка и было сизо от табачного дыма. Пьяные иностранцы брели по тротуарам, обнявшись по трое, по четверо, горланя незнакомые песни. Через каждые двадцать-тридцать шагов стояли полицейские с каменными лицами под низко опущенными касками. Сквозь шевелящуюся толпу спокойно и неторопливо проходили тройки крепких молодых ребят с красными повязками на рукавах. Это были патрули порядка. Юра видел, как один такой патруль зашел в бар, и там мгновенно воцарилась тишина, и даже музыка перестала играть. У патрулей были скучающие брезгливые лица. Из другого бара, уже недалеко от гостиницы, двое с маленькими усиками вышвырнули на тротуар какого-то несчастного и принялись топтать его ногами. Несчастный громко кричал по-французски: "Патруль! На помощь! Убивают!" Юра, стиснув от омерзения зубы, прицелился уже дать в ухо одному из этих усатеньких, но тут его очень бесцеремонно отстранили, и длинная жилистая рука с красной повязкой ухватила одного из усатеньких за ворот. Другой усатенький пригнулся и нырнул в бар. Патруль небрежно стряхнул добычу в объятия подоспевших полицейских, и те, завернув усатенькому руки за спину, почти бегом поволокли его в ближайший переулок. Юра успел заметить, как один из полицейских, воровато оглянувшись на патрулей, изо всех сил стукнул усатенького по макушке светящейся дубинкой. Жаль, не успел я его, подумал Юра. На минуту ему даже расхотелось лететь на Рею. Захотелось надеть красную повязку и присоединиться к этим крепким, уверенным молодым ребятам.
- Ну и порядочки тут у вас! - вернувшись в гостиницу, возбужденно сказал Юра администратору.- Какое-то клопиное гнездо!..
- Вы о чем? - испуганно спросила администратор.
Юра пришел в себя.
- Да на улицах, понимаете,- сказал он,- такое болото!..
- Международный порт, пока приходится терпеть,- сказала администратор с улыбкой.- Ну, как ваши дела?
- Еще не знаю,- сказал Юра.- Скажите, пожалуйста, как пройти в триста шестой номер?
- Поднимитесь в лифте, третий этаж, направо.
- Спасибо,- сказал Юра и направился к лифту.
Он поднялся на третий этаж и сразу нашел дверь номера триста шесть. Перед дверью он остановился и в первый раз подумал, как, что и, главное, кому он скажет. Ему вспомнились слова Ивана о свирепом на вид человеке. Он старательно пригладил волосы и осмотрел себя. Потом он постучал.
- Войдите,- произнес за дверью низкий хрипловатый голос.
Юра вошел.
В комнате за круглым столом, накрытым белой скатертью, сидели два пожилых человека. Юра остолбенел: он узнал их обоих, и это было настолько неожиданно, что на мгновение ему показалось, что он ошибся дверью. Лицом к нему, уперев в него маленькие недобрые глаза, сидел известный Быков, капитан прославленного "Тахмасиба", угрюмый и рыжий - такой, как на стереофото над столом Юриного старшего брата. Лицо другого человека, небрежно развалившегося в легком плетеном кресле, породистое, длинное, с брезгливой складкой около полных губ, было тоже удивительно знакомо. Юра никак не мог вспомнить имени этого человека, но был совершенно уверен, что видел его когда-то и, может быть, даже несколько раз. На столе стояла длинная темная бутылка и один бокал.
- Что вам? - глуховато спросил Быков.
- Это триста шестой номер? - неуверенно спросил Юра.
- Да-а,- бархатно и раскатисто ответил человек с породистым лицом.- Вам кого, юноша?
"Да ведь это Юрковский! - вспомнил Юра.- Планетолог с Венеры. Про них есть кино…"
- Я… я не знаю…- проговорил он.- Понимаете, мне нужно на Рею… Сегодня один товарищ…
- Фамилия? - сказал Быков.
- Чья? - не понял Юра.
- Ваша фамилия!
- Бородин… Юрий Михайлович Бородин.
- Специальность?
- Вакуум-сварщик.
- Документы.
Второй раз за последние два часа (и вообще в жизни) Юра полез за документами. Быков выжидательно глядел на него. Юрковский лениво потянулся к бутылке и налил себе вина.
- Вот, пожалуйста,- сказал Юра. Он положил рекомендацию на стол и снова отступил на несколько шагов.
Быков достал из нагрудного кармана огромные старомодные очки и, приставив их к глазам, очень внимательно и, как показалось Юре, дважды прочитал документ, после чего передал его Юрковскому.
- Как случилось, что вы отстали от своей группы? - резко спросил он.
- Я… Понимаете, по семейным обстоятельствам…
- Подробнее, юноша,- пророкотал Юрковский. Он читал рекомендацию, держа ее в вытянутой руке и отхлебывая из бокала.
- Понимаете, у меня внезапно заболела мама,- сказал Юра.- Приступ аппендицита. Понимаете, я никак не мог уехать. Брат в экспедиции… Отец на полюсе сейчас… Я не мог…
- Ваша мама знает, что вы вызвались добровольцем в космос? - спросил Быков.
- Да, конечно.
- Она согласилась?
- Д-да…
- Невеста есть?
Юра помотал головой. Юрковский аккуратно сложил рекомендацию и положил ее на край стола.
- Скажите, юноша,- спросил он,- а почему вас… э-э… не заменили?
Юра покраснел.
- Я очень просил,- ответил он тихо.- И все думали, что я догоню. Я опоздал всего на сутки…
Воцарилось молчание, и было слышно, как на проспекте Дружбы вразноголосицу орут "варяжские гости". Не то залившие горе, не то спрыснувшие радость. Возможно, у старого Джойса.
- У вас есть… э-э… знакомые в Мирза-Чарле? - осторожно спросил Юрковский.
- Нет,- сказал Юра.- Я только сегодня приехал. Я только познакомился в кафе с одним товарищем. Иваном его зовут, и он…
- А куда вы обращались?
- К дежурному по пассажирским перевозкам и к администратору гостиницы.
Быков и Юрковский переглянулись. Юре показалось, что Юрковский чуть-чуть отрицательно покачал головой.
- Ну, это еще не страшно,- проворчал Быков. Юрковский сказал неожиданно резко:
- Совершенно не понимаю, зачем нам пассажир. Быков думал.
- Честное слово, я никому не буду мешать,- убедительно сказал Юра.- И я готов на все.
- Готов даже красиво умереть,- проворчал Быков.
Юра прикусил губу. "Дрянь дело,- думал он.- Ох, и плохо же мне. Ох, плохо…"
- Мне очень надо на Рею,- сказал он. Он вдруг с полной отчетливостью осознал, что это его последний шанс и что на завтрашний разговор с заместителем начальника рассчитывать не стоит.
- Мм? - сказал Быков и посмотрел на Юрковского.
Юрковский пожал плечами и, подняв бокал, стал смотреть сквозь него на лампу. Тогда Быков поднялся из-за стола - Юра даже попятился, такой он оказался громадный и грузный - и, шаркая домашними туфлями, направился в угол, где на спинке стула висела потертая кожаная куртка. Из кармана куртки он извлек плоский блестящий футляр радиофона. Юра, затаив дыхание, смотрел ему в спину.
- Шарль? - глухо осведомился Быков. Он прижимал к уху гибкий шнур с металлическим шариком на конце.- Это Быков. Регистр "Тахмасиба" еще у тебя? Впиши в состав экипажа для спецрейса 17… Да, я беру стажера… Да, начальник экспедиции не возражает. (Юрковский сильно поморщился, но промолчал.) Что? Сейчас.- Быков повернулся к Юре, протянул руку и нетерпеливо пощелкал пальцами. Юра бросился к столу, схватил рекомендацию и вложил в пальцы.- Сейчас… Так… От коллектива Вязминского завода металлоконструкций… Боже мой, Шарль, это совершенно не твое дело! В конце концов, это спецрейс!.. Да. Даю: Бородин Юрий Михайлович… Восемнадцать лет. Да, именно восемнадцать. Вакуум-сварщик… Стажер… Зачислен моим приказом от вчерашнего числа. Прошу тебя, Шарль, немедленно подготовь для него документы. Нет, не он, я сам заеду… Завтра утром. До свиданья, Шарль, спасибо. Быков медленно свернул шнур и сунул радиофон обратно в карман куртки.
- Это незаконно, Алексей,- негромко сказал Юрковский.