В город Кикандон западной Фландрии со своим помощником приезжает учёный-физиолог Окс. Как он говорил, цель его - полностью осветить город оксигидрическим газом, выделяемым из воздуха. Только никто не знал, правда ли это.
Вскоре в мирном и никуда не торопящемся городе стали твориться странные вещи, переходящие в "эпидемию".
Содержание:
Глава 1 - Почему бесполезно искать даже на лучших картах городок Кикандон 1
Глава 2 - Где бургомистр ван-Трикасс и советник Никлосс беседуют о городских делах 1
Глава 3 - Где комиссар Пассоф появляется столь же шумно, сколь и неожиданно 2
Глава 4 - Где доктор Окс оказывается первоклассным физиологом и смелым экспериментатором 3
Глава 5 - Где бургомистр и советник навещают доктора Окса, и что из этого получается 4
Глава 6 - Где Франц Пиклосс и Сюзель ван-Трикасс строят кое-какие планы на будущее 5
Глава 7 - Где andante превращается в allegro, а allegro в vivace 5
Глава 8 - Где старинный, торжественный вальс превращается в вихрь 6
Глава 9 - Где доктор Окс и его препаратор Иген обмениваются несколькими словами 7
Глава 10 - Где видно, что эпидемия охватывает весь город, и рассказано, что из этого вышло 7
Глава 11 - Где кикандонцы принимают героическое решение 8
Глава 12 - Где препаратор Иген высказывает разумное мнение, отвергнутое, однако, доктором Оксом 9
Глава 13 - Где доказывается снова, что с высоты легче управлять человеческими слабостями 9
Глава 14 - Где дело заходит так далеко, что зрители Кикандона, читатели и даже автор требуют немедленной развязки 10
Глава 15 - Где разражается развязка 10
Глава 16 - Где догадливый читатель видит, что он не ошибся, несмотря на все предосторожности автора 10
Глава 17 - Где объясняется теория доктора Окса 11
Примечания 11
Жюль Верн
Причуда доктора Окса
Глава 1
Почему бесполезно искать даже на лучших картах городок Кикандон
Если вы будете искать на старой или новой карте Фландрии маленький городок Кикандон, то, вероятно, его не найдете, Что же, Кикандон - исчезнувший город? Нет. Город будущего? Тоже нет. Он существует вопреки данным географии уже лет восемьсот-девятьсот. В нем насчитывается даже две тысячи триста девяносто три души, если считать по одной душе на каждого жителя. Он расположен в тридцати с половиной километрах северо-западнее Ауденаарде и в пятнадцати с четвертью - юго-восточнее Брюгге, в самом сердце Фландрии. Ваар, маленький приток Шельды, течет под тремя его мостами, еще крытыми старинной, средневековой кровлей, как в Турнэ. Там можно любоваться старым замком, первый камень которого был положен в 1197 году графом Болдуином, будущим императором Константинопольским, ратушей с готическими бойницами, увенчанной зубцами и сторожевой башней со шпилями. С этой башни каждый час раздается мелодичный перезвон часов, настоящий воздушный рояль, слава которого превосходит славу перезвона в Брюгге. Иностранцы - если только они когда-нибудь попадали в Кикандон - не покидали этого города, не осмотрев зала градоправителей, украшенного портретом Вильгельма Нассауского работы Брандона; амвона церкви св. Маглуара, шедевра архитектуры ХVI столетия; колодца из кованого железа посреди большой площади св. Эрнуфа, восхитительные орнаменты которого созданы художником-кузнецом Квентином Мецисом; гробницы, воздвигнутой некогда для Марии Бургундской, дочери Карла Смелого, почивающей ныне в церкви Божьей Матери в Брюгге, и т. д. Наконец, Кикандон славится производством сбитых сливок и леденцов. Это производство переходит уже несколько столетий от отца к сыну в семействе ван-Трикасс. И все же Кикандон не значится на карте Фландрии! Забывчивость ли это географов, намеренное ли упущение - этого я не могу сказать; но Кикандон существует вполне реально со своими узкими улицами, укреплениями, домиками, рынком и своим бургомистром. И в этом городе недавно произошли события удивительные, необычайные, невероятные, но правдивые, и о них-то будет подробно рассказано ниже.
Конечно, о фламандцах Западной Фландрии нельзя ни сказать, ни подумать ничего плохого. Это люди хорошие, разумные, бережливые, радушные, ровного нрава, гостеприимные, быть может тяжеловатые по языку и уму, но все это не объясняет, почему один из интереснейших городов их территории до сих пор не обозначен на географической карте.
О таком упущении можно только пожалеть. Если бы история, или за отсутствием истории хроника, или, наконец, за отсутствием хроники местные предания говорили о Кикандоне! Но нет, ни атлас, ни путеводители не говорят о нем. Понятно, насколько такое молчание должно вредить торговле и промышленности этого города. Но поспешим прибавить, что в Кикандоне нет ни торговли, ни промышленности и что он прекрасно обходится и без них. Свои сбитые сливки и леденцы он поедает на месте и не вывозит их. Наконец, кикандонцам и не нужна известность. Желания их ограниченны, существование скромно; они спокойны, умеренны, холодны, флегматичны, словом - "фламандцы", какие еще встречаются иногда между Шельдой и Северным морем.
Глава 2
Где бургомистр ван-Трикасс и советник Никлосс беседуют о городских делах
- Вы думаете? - спросил бургомистр.
- Я думаю, - ответил советник, помолчав несколько минут.
- Дело в том, что никогда нельзя поступать легкомысленно, - продолжал бургомистр.
- Вот уже десять лет, как мы говорим об этом серьезном деле, - возразил советник Никлосс, - и признаюсь вам, мой достойный ван-Трикасс, что я все еще не могу решиться.
- Я понимаю ваши колебания, - проговорил бургомистр после доброй четверти часа размышлений, - и не только понимаю, но и разделяю их. Мы поступим мудро, если не решимся ни на что, не изучив вопроса более тщательно.
- Без сомнения, - отвечал Никлосс, - должность гражданского комиссара совершенно бесполезна в таком спокойном городе, как Кикандон.
- Наш предшественник, - важно возразил ван-Трикасс, - никогда не осмелился бы сказать о какой-нибудь вещи "без сомнения". Всякое утверждение подвержено неприятным возражениям.
Советник покачал головой в знак согласия, потом замолчал почти на полчаса. По истечении этого времени, в продолжение которого они не пошевелили и пальцем, Никлосс спросил ван-Трикасса, не приходила ли его предшественнику - лет двадцать назад - в голову мысль об упразднении должности гражданского комиссара. Эта должность обходилась городу Кикандону в тысячу триста семьдесят пять франков и несколько сантимов в год.
- Да, конечно, - отвечал бургомистр, с величавой медлительностью поднося руку к своему ясному лбу, - но этот достойный человек умер, не осмелившись принять решения ни по этому вопросу, ни по вопросу о какой-либо Другой административной мере. Это был мудрец. Почему бы и мне не поступать, как он?
Советник Никлосс не смог придумать довода, который противоречил бы мнению бургомистра.
- Человек, который умирает, не решившись ни на что в течение всей своей жизни, - прибавил важно ван-Трикасс, - очень близок к тому, чтобы достичь совершенства в этом мире.
Сказав это, бургомистр нажал кнопку звонка, издавшего скорее вздох, чем звон. Почти тотчас же послышались легкие шаги. Меньше прошумела бы и мышь, пробежав по толстому ковру. Дверь комнаты открылась, бесшумно поворачиваясь на смазанных петлях. Показалась белокурая девушка с длинными косами. Это была Сюзель ван-Трикасс, единственная дочь бургомистра. Она подала отцу набитую трубку и маленькую медную жаровню, не сказав ни слова, и мгновенно исчезла, так же бесшумна, как и вошла.
Достопочтенный бургомистр зажег свою огромную трубку и вскоре исчез в облаке голубоватого дыма, покинув советника Никлосса, погруженного в глубочайшее размышление.
Комната, в которой беседовали эти два почтенных лица, облеченные властью в Кикандоне, была гостиной, богато украшенной темным резным деревом. Высокий камин с огромным очагом, где можно было бы сжечь целый дуб или изжарить быка, занимал всю стену против окна, расписные стекла которого смягчали дневной свет. В старинной рамке над камином виднелся портрет какого-то пожилого человека, приписываемый кисти Гемлинга и долженствующий изображать одного из предков ван-Трикасса, родословная которого неоспоримо вела начало с ХIV века, когда фламандцы должны были бороться с императором Рудольфом Габсбургским.
Эта гостиная составляла часть дома бургомистра, одного из приятнейших домов Кикандона. Построенный во фламандском вкусе, со всеми ухищрениями и неожиданностями готической архитектуры, он считался одним из лучших зданий города. Картезианский монастырь или приют для глухонемых не были молчаливее этого жилища. Шума здесь не существовало; здесь не ходили, а скользили, не говорили, а шептались, а между тем в доме жили и женщины - жена бургомистра госпожа Бригитта ван-Трикасс, его дочь Сюзель и служанка Лотхен Янсхен. Нужно упомянуть такте о сестре бургомистра, тетушке Эрманс, откликавшейся также на имя Татанеманс, данное ей некогда племянницей, когда Сюзель была еще маленькой девочкой. И, несмотря на эту благоприятную для раздора, шума и болтовни среду, дом бургомистра был тих, как пустыня.