Наливая коньяк из бутылки - он бывает нужен и мне и пациенту, когда я произношу приговор, - я думал о том, чем вызван мой порыв. Дети не выпивают, разве что тайком немного пива. Но мне пришло в голову, что передо мной не ребенок.
Он выпил, как опытный, хотя и не заядлый пьяница. Где он этому научился? Ведь отсутствовал чуть больше месяца.
Я снова сел и сказал:
- Я не выспрашиваю у тебя твои тайны, Джек, хотя ты знаешь, что я много наслушался в своей работе и ни о чем не болтал. Но я требую твоей помощи, чтобы придумать объяснение и разработать линию поведения на будущее, которое снимет твою мать с крючка.
Он нахмурился.
- Вы правы. Беда в том, что я не знаю, что вам сказать.
- Может быть, правду?
- Док, вы этого не хотите. Поверьте мне, вам не нужна правда.
- "Красота есть правда, а правда - красота…" Зачем же Ките написал это? Он изучал медицину и знал, что говорит. Джек, ставлю десять долларов, что способен рассказать дюжину правдивых историй, которые потрясут тебя больше, чем ты когда-нибудь сможешь потрясти меня.
- Я не стану с вами спорить, - хрипло ответил он. - Это было бы нечестно по отношению к вам.
Я ждал. Он допил бренди и поставил стакан на стол. В желтом свете лампы его лицо казалось совсем изможденным, но вот на нем появилось выражение решительности.
- Налейте мне еще, - сказал он, - и я расскажу вам.
- Отлично, - бутылка немного дрожала у меня в руках, когда я наполнял стакан. - Клянусь хранить твою тайну.
Он рассмеялся странным смехом.
- Не надо клятв, доктор. Вы и так будете молчать.
Я ждал. Он сделал глоток, посмотрел куда-то за меня и пробормотал:
- Я очень рад. Я всю жизнь несу в себе огромную тяжесть, а теперь я могу разделить ее.
Я выпустил клуб дыма и продолжал ждать.
Он торопливо сказал:
- В основном я был в районе Сан-Франциско, главным образом в Беркли. Больше года.
Я сжал черенок трубки.
- Угу. - Он продолжил: - Я вернулся после месячного отсутствия. Но на самом деле я отсутствовал восемнадцать месяцев. С осени 1969 до конца 1970 года.
Немного погодя он добавил:
- Но из этих полутора лет нужно вычесть время, которое я потратил на посещение более далекого будущего.
В радиаторе шумел пар. Я видел капли пота на лбу своего в сущности приемного сына. Он так же крепко сжимал свой стакан, как я трубку. Но несмотря на напряжение, голос его оставался ровным.
- У тебя есть машина времени? - выдохнул я.
Он покачал головой.
- Нет. Я могу сам передвигаться во времени. Не спрашивайте как. Я и сам не знаю.
Он улыбнулся.
- Конечно, док. Паранойя. Иллюзия, что я представляю собой во вселенной нечто особенное. Хорошо, я вам продемонстрирую. - Он обвел рукой кабинет. - Идите сюда, пожалуйста. Проверьте. Убедитесь, что у меня нет никаких зеркал, люков, никаких фокусов в вашем собственном кабинете.
Я тупо обвел вокруг него руками, хотя совершенно очевидно, что у него не было возможности принести и установить какую-то аппаратуру.
- Удовлетворены? - спросил он. - Так вот, я перенесу себя в будущее. На сколько? На полчаса? Нет, вам придется слишком долго сидеть и жевать трубку. Давайте на пятнадцать минут. - Он сверил свои часы с моими настенными. - Сейчас 4–17, верно? Я появлюсь в 4–30, плюс-минус несколько секунд. - Медленно и отчетливо. - Пусть никто и ничто не занимает за это время мой стул. Я не могу появиться в пространстве, занятом другим телом.
Я с дрожью встал.
- Давай, Джек, - сказал я, перекрывая шум крови в ушах.
Он пожал мне руку и с трогательной нежностью сказал:
- Добрый старый док. Пока.
И исчез. Я услышал свист, с которым воздух занял освободившееся пространство. Больше ничего. Стул опустел. Я потрогал его, на нем ничего не было.
Я снова сел за свой стол и просидел четверть часа, которые не помню.
Неожиданно он снова оказался на прежнем месте.
Я старался не упасть в обморок. Он торопливо подошел ко мне.
- Док, спокойней, все в порядке, вот, выпейте…
Позже он произвел еще одну демонстрацию: передвинулся в недавнее прошлое, всего на минуту, и остановился рядом с самим собой, пока первое тело не исчезло…
* * *
Приближалась ночь.
- Нет, я не знаю, как это действует, - сказал он. - Но я ведь не знаю, и как действуют мои мышцы, не знаю так, как знаете вы, а вы ведь согласитесь, что ваши знания - всего лишь легкая зыбь на поверхности тайны.
- Что ты при этом испытываешь? - спросил я, с удивлением замечая собственное спокойствие. В день Хиросимы оцепенение было сильнее. Что ж, может, в глубине души я и так догадывался, кто такой Джек Хейвиг.
- Трудно описать. - Он нахмурился в полутьме. - Я… я хочу перенестись вперед во времени… как хочу, например, взять стакан со стола. Другими словами, я приказываю чему-то во мне, как приказываю пальцам, и это происходит.
Он помолчал, подыскивая слова, потом продолжал:
- Путешествуя по времени, я оказываюсь в мире теней. Освещение меняется от полной темноты до серости. Если я пересекаю больше суток, свет мигает. Предметы становятся туманными, неясными, плоскими. Потом я решаю остановиться и останавливаюсь и снова оказываюсь в нормальном времени в прочном мире… В пути ко мне не доходит воздух. Мне приходится сдерживать дыхание и время от времени прерывать путешествие и вдыхать, если путешествие занимает больше моего личного времени, чем я способен не дышать.
- Подожди, - сказал я. - Если ты не можешь дышать в пути, не можешь ничего коснуться, если тебя нельзя увидеть, как же ты сам можешь видеть? Как свет может воздействовать на тебя?
- И этого я не знаю, док. Но я читал книги по физике, пытаясь разобраться. Должно быть, мной движет какая-то сила. Эта сила действует по крайней мере в четырех измерениях, тем не менее это сила. И если в ней есть электромагнитный компонент, я могу себе представить, как мое поле захватывает отдельные фотоны и увлекает их за собой. Материя, даже ионизированная материя, обладает массой покоя и потому не может быть захвачена таким образом… Это всего лишь предположение дилетанта. Хотел бы я посоветоваться с настоящим ученым.
- Для меня и твое предположение слишком сложно, мой друг. Ты сказал, что перемещение - по отношению к тебе самому - не является мгновенным. А сколько времени оно занимает? Сколько минут на год, например?
- Прямой зависимости нет. Все зависит от меня. Я чувствую прикладываемое усилие и могу в определенных пределах управлять им. Ну, скажем, напрягаясь, я могу двигаться… быстрее… чем обычно. Это меня утомляет, что доказывает, что для путешествия во времени нужна энергия тела. Эта энергия и создает двигательную силу… По моим часам нужно не больше нескольких минут; а ведь я перемещался на несколько столетий.
- Когда ты был ребенком… - голос мой дрогнул.
Он снова кивнул.
- Да, я слышал об этом случае. Страх падения инстинктивен, верно? Вероятно, когда мама уронила меня, я чисто рефлекторно отбросил себя в прошлое… и так очутился в колыбели.
От сделал глоток бренди.
- Моя способность росла вместе со мной. Вероятно, сейчас у меня нет пределов, если по пути я могу останавливаться для отдыха. Но я ограничен в массе, которую могу прихватить с собой. Всего несколько фунтов, включая одежду. Если масса больше, я не могу двигаться: меня словно придавливает тяжестью. Например, если вы меня будете удерживать, я застряну в нормальном времени, пока вы меня не выпустите, потому что ваш вес слишком велик для меня. Я не могу просто оставить вас: сила действует на все, что имеет непосредственный контакт со мной. - Легкая улыбка. - Кроме самой Земли, если я босиком. Я предполагаю, что такая огромная масса, связанная не только тяготением, но и другими, гораздо более мощными силами, обладает собственным… сцеплением, что ли?
- Ты предупредил, чтобы я не помещал материальное тело там, где ты собираешься… гм… материализоваться.
- Верно, - ответил он. - В этом случае я не смогу появиться. Я экспериментировал. Путешествуя во времени, я одновременно могу немного перемещаться и в пространстве, если захочу. Так я могу появиться рядом с собой. Кстати, поверхность, на которой я нахожусь, может подниматься и опускаться, но я поднимаюсь и опускаюсь вместе с нею, как человек в нормальном времени. В остальном я остаюсь в том же географическом месте. Неважно, что планета вращается вокруг своей оси или вращается вокруг солнца на своем пути по галактике… Я остаюсь на месте. Вероятно, опять тяготение… Да, относительно‘материальных тел. Ребенком, когда еще особенно не задумывался, я пытался пройти в холм. У меня получилось, я легко вошел в него, словно в облако тумана. Но тут же меня отрезало от света, и я не мог вернуться в нормальное время, я словно застрял в бетоне, воздух в легких у меня кончался… - Он вздрогнул. - Я едва успел вырваться на открытое место.
- Вероятно, материя сопротивляется твоему вторжению, - предположил я. - Жидкости легче раздвинуть, когда ты появляешься, а твердые тела нет.
- Да, я тоже так подумал. Если бы я потерял сознание и умер в камне и почве, вероятно, мое тело… ну, оно двигалось бы в будущее с нормальной скоростью и появилось, когда холм, который его сжимает, исчез бы.
- Поразительно, как ты ребенком сумел сохранить тайну.
- Ну, наверно, маме я причинил массу неприятностей. Это я не очень хорошо помню. Кто помнит свои первые годы? Наверно, потребовалось время, чтобы понять, что я отличаюсь от других, и это понимание меня испугало - может, я решил, что путешествие во времени - это плохо. А может, я злорадствовал. Во всяком случае, дядя Джек все привел в норму.