Глава 35
К тому времени как Джилл подбежала, Фаербрасс уже пытался нащупать у Штерна пульс.
- Он мертв!
- Что случилось, сэр? - спросил лейтенант.
Фаербрасс поднялся с колен.
- Хотел бы я знать, почему оно случилось. Все, что я могу сказать тебе, - это что произошло. Мы прекрасно поладили, сидели, курили, шутили, он во всех деталях излагал мне историю своей профессиональной карьеры. Все было о’кей. И вдруг ни с того ни с сего он вскакивает, выхватывает кинжал и пытается меня заколоть!
Может, он спятил, хотя до той минуты, когда он пошел на меня в атаку, он был совершенно нормален и разумен. Что-то с ним произошло. Иначе разве он умер бы от сердечного приступа?
- Сердечный приступ? Я еще не слыхала никогда, чтоб тут кто-нибудь умирал от сердечных приступов. А вы? - спросила Джилл.
Фаербрасс пожал плечами и ответил:
- Что-то всегда происходит впервые. В конце концов, разве воскрешения не прекратились?
- Мне кажется, он скорее наглотался цианистого калия, чем умер от разрыва сердца, - сказала Джилл. - Может, он проглотил яд? Правда, я не видела, чтобы он что-нибудь клал в рот.
- Добыть цианид или прусскую кислоту, или какой-нибудь другой яд можно только в Пароландо, - проговорил Фаербрасс. - Но он пробыл здесь слишком недолго, чтоб достать их. - Он поглядел на Смизерса. - Заверни во что-нибудь труп и отнеси в одну из моих спален. А после полуночи вынеси его оттуда и выброси в Реку. Пусть его сожрет "речной дракон".
- Хорошо, сэр, - ответил Смизерс. - А как насчет пореза на лбу, сэр? Может, привести доктора?
- Не надо. Залеплю чем-нибудь. И никому ни слова об этом. Вы поняли, что я говорю? Это относится ко всем. И к тебе тоже, Джилл. Ни слова! Я не хочу волновать обывателей.
Все кивнули.
- Вы полагаете, что этого парня подослал этот подонок Барр? - спросил Смизерс.
- Не знаю. И не хочу знать, - ответил Фаербрасс. - Я хочу одного - чтоб ты от него избавился, о’кей? - Он повернулся к Джилл: - А ты что тут делаешь?
- У меня есть важный вопрос, который следует обговорить, - ответила она, - но я зайду потом. Вы сейчас не в том состоянии, чтоб разговаривать.
- Ерунда, - сказал он, улыбаясь. - Еще как в том! Надеюсь, ты не думаешь, что такая мелочь может меня расстроить, а? Входи, Джилл, и мы поговорим, как только я замажу эту царапину.
Джилл опустилась в мягкое кресло в гостиной этой великолепной квартиры. Фаербрасс исчез в ванной и вернулся оттуда с белой полоской пластыря, пересекающей лоб наискосок.
Весело улыбаясь, будто это был самый обычный день, он сказал:
- Как насчет выпить? Это поможет укрепить твои нервишки.
- Мои нервишки?
- О’кей. Наши нервы. Должен признаться, я немного взволнован. Я же не супермен, что бы там обо мне ни болтали.
Он налил пурпурный "черепной цвет" в два высоких бокала, наполовину наполненных ледяными кубиками. Ни лед, ни стаканы, ни пластырь, насколько знала Джилл, нигде, кроме Пароландо, не производились.
С минуту они смаковали холодный, чуть пощипывающий язык напиток, глядя друг на друга и не говоря ни слова. Затем Фаербрасс сказал:
- Ладно. Хватит этих вежливых рассусоливаний. О чем ты хотела со мной поговорить?
Ей с трудом удалось выдавить из себя нужные слова. Они, казалось, застревали у нее в гортани, а затем вылетали изо рта, уже изломанные силой выталкивания.
Остановившись, чтобы сделать большой глоток, она продолжила свой рассказ уже медленней и спокойней. Фаербрасс не прерывал ее, но сидел неподвижно, а его карие глаза, в которых иногда загорался зеленый отсвет, не отрывались от ее глаз.
- Вот, - сказала она. - Вот и все. Я должна была рассказать тебе об этом, но это самое трудное из всего, что я когда-либо делала.
- А почему ты все-таки решила выложить это? Потому, что услышала насчет гипноза?
На секунду она задумалась - не соврать ли? Пискатор ее не видит, а она будет смотреться куда лучше, если не признается, что сказала правду под давлением.
- Да. Я узнала об этом. Но уже довольно давно я начала думать, что должна признаться тебе во всем. Дело в том, что… что я просто не могла вынести мысль, что меня отстранят от полета. А я уверена, что не представляю опасности для корабля.
- Было бы очень плохо, если б у тебя начался приступ в какой-нибудь критической ситуации во время полета. Это ты, конечно, понимаешь. Но вот как я смотрю на это дело, Джилл. Если не говорить о Торне, то ты самый лучший аэронавт из всех, которыми мы располагаем. В отличие от Торна, который хоть и настоящий аэронавт, но не занимался этим делом всю свою жизнь, ты - истинный фанатик. Я абсолютно уверен, что за один час полета ты отдашь возможность потрахаться с парнем на копне сена. Я же лично стараюсь подобные занятия комбинировать.
Я не хотел бы тебя потерять, и, если я отстраню тебя, я наверняка буду бояться, как бы ты не покончила жизнь самоубийством. Нет, нет, не возражай. Я полностью убежден в этом. Что и делает тебя ненадежной в некотором отношении. Однако в первую очередь я должен считаться с необходимостью обеспечить безопасность корабля и команды, а потому и отстранил бы тебя, если б пришлось, невзирая на горе, которое мне причинило бы такое решение.
Поэтому я дам тебе испытательный срок. Если у тебя не будет новых приступов галлюцинаций до того времени, как корабль должен стартовать, ты полетишь на нем.
Единственное затруднение - мне придется полностью положиться на твое слово о том, что у тебя не было приступа. Нет, не совсем так. Я могу подвергнуть тебя гипнозу, чтоб выяснить, говоришь ли ты правду. Но я не хочу этого. Это означало бы, что я тебе не доверяю. А мне не нужен на корабле никто, кому я не верю на все сто процентов.
Джилл чувствовала, что она готова броситься ему на шею. Ее глаза затуманились, и она чуть не разрыдалась от счастья. И все же она усидела в кресле. Офицеры не обнимают своих капитанов. Кроме того, он мог не так понять ее поведение и попробовать увлечь ее в свою спальню.
Ей тут же стало стыдно за себя. Ведь Фаербрасс никогда не опустился бы до того, чтобы воспользоваться слабостью женщины. Он не стал бы в подобных целях использовать свое служебное положение. Во всяком случае, так ей казалось.
- Мне не все ясно с этим гипнозом, - сказала она. - Как сможете вы заставить всех пройти этот тест, а меня освободить от него? Это дискриминация, которую другие…
- Я просто изменил свои намерения.
Он встал и подошел к бюро с поднимающимся верхом, наклонился и написал что-то на клочке бумаги, который тут же отдал ей.
- Вот, отнеси это доктору Грейвзу. Он сделает тебе рентген.
Джилл прямо обалдела.
- Это еще с какой стати?
- Как твой капитан, я мог бы приказать тебе заткнуться и выполнять приказ. Я этого не делаю, только чтобы не раздражать тебя. Скажем так - это связано с открытием в области психологии, которое было сделано где-то около 2000 года. На если бы я рассказал тебе о сути дела, это наверняка повлияло бы на результаты тестирования.
Все остальные тоже пройдут проверку рентгеновскими лучами. Тебе просто оказана честь быть первой.
- Не понимаю, - пробормотала она. - Но, конечно, сделаю, как приказано. - Она встала. - Спасибо вам за все.
- Благодарность не обязательна. А теперь давай двигай свою попку к доку Грейвзу.
Когда Джилл пришла в кабинет доктора, он разговаривал по телефону. Док хмурился и яростно жевал сигару.
- Ладно, Милт. Сделаю. Но мне не нравится, что ты перестал мне доверять… - Док повесил трубку и повернулся к Джилл. - Хелло, Джилл. Тебе придется подождать, пока сюда не явится лейтенант Смизерс. Он заберет негативы рентгеновских снимков и тут же отнесет их Фаербрассу.
- А он что - в темной комнате?
- Нет. Их не надо проявлять. Ты разве не знаешь? Они похожи на фотографии и обрабатываются электронно в момент съемки. Фаербрасс сам разработал этот тип оборудования. Процесс был открыт, кажется, в 1998 году, говорит Милт.
Грейвз ходил взад и вперед, вгрызаясь в свою сигару.
- Черт побери! Он даже не дает мне увидеть результаты рентгеноскопии! Почему?
- Он сказал, что не хочет, чтоб кто-нибудь, кроме него, их видел. Это часть психологического тестирования.
- Но какого черта рентгеноскопия головы может ему сказать о психике мужика? Это же чушь собачья!
- Думаю, Фаербрасс скажет вам об этом, когда просмотрит негативы. Между прочим, о психике человека. Я не мужик.
- Я говорил в абстрактном смысле.
Док перестал метаться по комнате и скривился еще сильнее.
- Я теперь спать не буду, все ночи стану волноваться из-за этих снимков. Господи, как жаль, что я не прожил немного подольше! Я откинул копыта в 1980 году, так что не знаю последних научных открытий в медицинской науке. А может, оно и к лучшему! Мне бы все равно не справиться с этим потоком новинок при моем тогдашнем состоянии.
Повернувшись к Джилл и тыча в нее сигарой, он воскликнул:
- Что-то я хотел спросить у тебя, Джилл. Нечто уж давно беспокоит меня. Фаербрасс - единственный, кого я встречал из живших после 1983 года. Ты-то встречала кого-нибудь еще из таких или нет?
Она моргнула от неожиданности.
- Н-е-е-е-т. Нет, не встречала, если подумать. Фаербрасс - исключение.
В какой-то момент она чуть было не сказала ему о Штерне. Да, такое событие трудно будет удержать в секрете.
- Вот и я тоже. Чертовски странно.