- Не жалей весел! - прокричал спартанцам Лисандр.
- Греби, пока в щепки не разлетятся!
Крякая от усилий, Торберг всем своим мощным телом навалился на руль. Корабль задрожал и подался вправо. В тот же миг командир триремы отклонил свой курс влево.
Носы двух кораблей встретились, оглушительно затрещало дерево, обе команды кувырком покатились по палубе. Но силу удара смягчила резкая перемена направления. Ни одному из судов не был причинен значительный ущерб. Они лишь колыхались теперь в нескольких ярдах друг от друга, а матросы на борту поднимались и подбирали оружие. Римляне пришли в себя первыми. С торжественным ревом они перебросили абордажный мостик на палубу "Неоконченного дела". Металлический шип, вделанный в дальний конец трапа, удерживал корабли вместе. За несколько секунд легионеры перелетели по мостику и хлынули на палубу. Двое первых погибли, едва ступив на нее. Сократ, без всяких чувств на лице, всадил свой меч в глаз первому, мгновенно убив его. Ни секунды не медля, грек развернулся и нанес второму противнику удар в голову тыльной стороной ладони. Тот зашатался и ослабил бдительность. Клинок философа вонзился ему в горло, изодрав его в клочья. Афинянин, столь прославившийся в веках как мудрец, участвовал в тех войнах, и был известен по всей Греции как безжалостный и опасный противник в бою.
Прочим нападающим повезло немногим больше. Лисандр уже успел сплотить своих воинов и крикнул им:
- Спартанцы, вперед!
Те ответили стремительным натиском, который очистил палубу от абордажников. Но еще не одна сотня римлян была готова к новому вторжению. Они толпились у мостика, связывавшего два корабля. Если не удастся снести мостик, "Незаконченно дело" обречено.
Сверкнули два меча; Исаак вскочил на узкую доску с неистовыми глазами и ликом, искаженным гневом.
Он не пытался хоть как-нибудь защититься от неприятельских ударов, а бился в яростном безумии, сопоставимом с исступлением скандинавского берсерка. Рубя направо и налево, он сваливал по воину каждым ударом. Малая ширина мостика не позволяла римлянам взять числом. И никто не мог его остановить.
Легионеры пытались. Легионеры умирали. Их товарищи, видя, чем это кончается, пятились подальше от опасного места по своей палубе.
Исаак в одиночку расчистил абордажные мостки и удерживал их. Кровь струилась из дюжины ран, а он жег полыхающим взглядом команду триремы, словно призывая римлян показать себя. А затем, прежде чем кто-либо из них откликнулся, прыгнул обратно, на палубу "Неоконченного дела".
- Убери эту дрянь - без всякой надобности возопил Боуи. С дюжину спартанцев уже возилось с цепким крюком, который удерживал мостик. Дубовые доски негодующе взвизгнули, когда из них вышли железные когти. Неистово возликовав, греки спихнули мостик в Реку.
- Спартанцы, на весла, - распорядился Лисандр. Настало время побыстрее убираться.
Дейви Крокетт небрежно поднял сосуд, сделанный из сухих листьев и глины, извлеченный из рундука на полуюте. Сбоку у сосуда болтался короткий отрезок лозы.
Уравновесив этот предмет на ладони, Крокетт поджег лозу зажигалкой, которую держал в другой руке. Затем, пожав плечами, метнул сосуд через щель меж двумя кораблями.
Секунду спустя прогремел взрыв.
Ошеломленные римляне завопили от боли, когда сотни крохотных осколков кварца и кремния наполнили воздух.
- У, зараза, не подвела! - заулыбался Крокетт, поджигая вторую гранату. - Эх, вот запалы короткие.
Легким движением запястья, он перекинул гранату на трирему. Боуи вздохнул с облегчением, когда та взорвалась в гуще врагов. Слишком уж беспечно относился Крокетт к смерти и разрушению.
- Давайте-ка отсюда выбираться, - сказал Боуи, когда спартанцы принялись грести, - пока наш Крокетт нас всех не отправил в преисподнюю.
Б
Две недели спустя и в тысяче миль дальше они узнали больше, чем могли пожелать о грядущем возмездии. Измаявшись за несколько дней без стоянки, они встали на якорь у мирной египетской деревушки. Пока их команда отдыхала на берегу, Боуи расспрашивал старейшин о дороге. Рядом Сократ обучал Дейви Крокетта тонкостям боя. Как вдруг в дверях палаты совета появился Билл Мейсон. Лицо у историка было белым, как простыня, а взгляд - такой затравленный, что Боуи стало не по себе.
- Ты способен хоть ненадолго? - спросил Мейсон. Голос его дрожал.
- Разумеется, - ответил Джим. - А что такое?
- Я хочу, чтобы ты пообщался с двумя женщинами, - загадочно ответил Билл. И поманил пальцем Сократа с Крокеттом. - Вы двое не можете пойти с нами? Важное дело.
Что-либо еще он говорить отказался. Все четверо быстро прошли через маленькое поселение и вступили в неизменный лес, раскинувшийся от самого пляжа до гор, приблизительно в миле от воды. У них заняло примерно двадцать минут, чтобы дойти до цели.
- Местные жители рассказали мне об этих женщинах и об их пленнике, - сказал Мейсон, когда они к грубой хижине, приютившейся под громадными деревьями. - Не желая верить тому, что я услышал, я пришел сюда нынче утром. И вскоре пожалел, что пришел.
- Потрудись объяснить, что ты имеешь в виду, Билл, - попросил Дейви Крокетт, взгляд его перескакивал с места на место. Этот ветеран боев с индейцами всегда был начеку в лесной чаще.
- Выслушайте, что они вам расскажут, - промолвил Мейсон вместо ответа. - И тогда сами достаточно скоро все смекнете.
Жилище казалось покинутым. Грубая хибара, сложенная из неотесанных бревен, приметная, в первую очередь, большой деревянной клеткой в нескольких футах от двери. И никаких признаков живой души.
Тут в клетке что-то шевельнулось.
- Никогда не слышал ни о каком зверье на Реке, - пробормотал Крокетт, сощурив глаза. Заглянул меж прутьев. - Ах, черт! - в голосе его чувствовалось потрясение, даже ужас. - Да там человек! Слепой. И пальцы на руках и на ногах отрублены.
- Это чтобы мерзавец не мог удрать. - Говорившая была хорошо сложена, с длинными вьющимися иссиня-черными волосами, откинутыми за плечи. Она стояла в дверях хижины, держа в руках заряженный арбалет. И, судя по ее виду, неплохо умела с ним управляться.
- Я не причиню вам зла, джентльмены, - продолжала она на эсперанто с мощным акцентом лондонских кокни, - но слишком многие являлись сюда замышляя выпустить на свободу вот этого нашего дружка. А этого нельзя позволить. Вот я всегда и готова дать отпор.
- Если бы мы хотел освободить этого беднягу, - сказал Боуи, в котором начал закипать гнев, - один арбалет нас не остановил бы.
- А поэтому моя подружка целится в тебя из леса из другого, приятель, - улыбаясь, произнесла женщина. - Кэти, поздоровайся с этими милыми джентльменами! - крикнула она своей невидимой помощнице.
- Только без шуток, гости дорогие, отозвалась вторая, которой никто из них в упор не замечал. - Я могу уложить вас всех четверых за меньшее время, чем кто-то успеет дотронуться до моей Мэри.
- Прошу, не выказывай свою доблесть, - обратилась к ней женщина, которую она назвала Мэри. - Я узнала нашего утреннего посетителя. А вот эти, насколько я понимаю - твои друзья, с которым ты хотел нас познакомить? Ну, что же, джентльмены, прошу садиться. Выслушайте мой рассказ, а потом сообщите мне, по-прежнему ли вам хочется свободы для этого недоноска.
- Пожалуйста, делайте, как она велит, - сказал Мейсон. - Очень важно, чтобы вы услышали ее историю.
- Лады, - прогудел Дейви Крокетт, плюхаясь на траву. - Но я не согласен, чтобы человека держали в клетке, точно дикого зверя. Что бы он ни натворил.
- Это смотря с какой точки зрения, - усмехнулась Мэри. - Я, например, тоже никогда не была сторонницей насилия. Мы с Кэти зарабатывали как могли, бултыхаясь на спине, - она хихикнула. - Впрочем, много раз случалось заниматься этим и стоя.
- Лишь бы джентльмены нам платили, - добавила Кэти, - это самое главное.
- Это не была хорошая жизнь, но не была она и плохой, как у некоторых других в те денечки, - продолжала Мэри.
- Во всяком случае, мы не голодали.
- Англия, 1888 год, - тихо вставил Мейсон.
- Так или иначе, жизнь Кэти оборвалась тринадцатого сентября. Один из дружков-джентльменов перерезал ей горло. То же самое случилось и со мной на моей квартире шестого ноября.
- Кожаный фартук. Так его называли в газетах после первого убийства, - пронзительным голосом вставила Кэти.
- Я все об этом слышала от одной девушки, которая умела читать. И никогда не обращала большого внимания на ту историю. Думала, не моя забота.
- Он поджарил и сожрал одну из почек моей Кэти, - сказала Мэри, упомянув об этой жестокости сухим и бесстрастным тоном. - И этот тип писал о своих подвигах в агентства новостей со всеми подробностями. Называл себя Джек Потрошитель.
Боуи содрогнулся, не в состоянии сдержаться. Да что это за чокнутый, который пожирает части тела своих жертв и выбирает для себя титул, наподобие Потрошителя.
- Его преступления стали известны всей Англии, - сказал Мейсон, историк навеки. - Джек Потрошитель убил пять женщин, последняя из которых - Мэри, и чудовищно изуродовал их тела. Это продолжалось несколько месяцев. Затем он исчез, не оставив следов. Многие гадали, кто он, но никто так и не узнал истину.