Единственное препятствие заключалось в том, что в "кримы" не принимали тех, кто в пору своего уродства не предавался запрещенным забавам на полную катушку и не мог рассказать ничего о том, как вылезал по ночам из окна интерната, как всю ночь летал на скайборде, как удирал из города. "Кримы" были красавцами и красотками, не забывающими о своем уродском прошлом и продолжающими радоваться удачным розыгрышам и хулиганским забавам, которые по-своему скрашивали жизнь в Уродвилле.
- Сколько бы ты дала за этот вид? - спросил Зейн, незаметно подобравшись к ней.
В старинном черном костюме был особенно заметен его рост, максимальный для красавцев - два метра.
- Сколько бы дала?
- Сто милли-елен? Пятьсот? Может быть, целую елену?
Тэлли вдохнула поглубже, чтобы успокоиться, и посмотрела на темнеющую за деревьями реку.
- Ничего бы не дала. Это ведь Уродвилль, что с него взять.
Зейн хмыкнул.
- Будет тебе, Тэлли-ва. Не стоит так презирать наших маленьких уродливых братцев и сестричек. Они не виноваты в том, что не такие красивые, как ты.
Он заботливо убрал за ухо выбившуюся прядь ее волос.
- Я не про них. Про само это место. Уродвилль - это тюрьма.
Сказала и сразу почувствовала, как неуместны здесь такие слова. Уж слишком они были серьезны для вечеринки.
Но Зейн, похоже, не имел ничего против такого поворота беседы.
- Ты ведь бежала оттуда, да? - Он осторожно провел рукой по топорщащимся шерстинкам свитера, как делали остальные. - Скажи, в Дыме было хоть немножко лучше?
"Интересно, ему нужен правдивый ответ? - задумалась Тэлли. - Как бы не ляпнуть что-нибудь несуразное. Ведь если Зейн решит, что я не гожусь, голоса "против" посыплются дождем, что бы мне ни обещали Шэй и Перис".
Тэлли посмотрела Зейну в глаза. Они мерцали переливами золота и отражали огни фейерверков, будто крошечные зеркала. Эти глаза чем-то манили Тэлли. То было не просто обычное волшебство красоты, нет, что-то гораздо серьезнее. И развеселый бал вокруг словно перестал существовать для нее. Зейн всегда очень внимательно слушал ее рассказы о Дыме. Он уже слышал обо всех ее приключениях, но, похоже, так и не наслушался.
- Я ушла в ночь перед тем, как мне должно было исполниться шестнадцать, - сказала Тэлли. - Так что сказать, что я бежала из Уродвилля, было бы не совсем правильно.
- Это верно, - согласился Зейн. Он отвел взгляд и освободил Тэлли от своих чар. - Ты бежала от операции.
- Я пошла за Шэй. Мне пришлось остаться уродкой, чтобы найти ее.
- Чтобы спасти ее, - уточнил Зейн и снова устремил на нее взгляд своих золотых глаз. - Так?
Тэлли осторожно кивнула. От вчерашнего шампанского у нее все еще кружилась голова. А может быть, уже от сегодняшнего.
Она посмотрела на свой опустевший бокал. "Сколько я уже успела выпить?"
- Просто я не могла поступить иначе, - сказала Тэлли и тут же поняла, как по-дурацки это прозвучало.
- Чрезвычайные обстоятельства? - спросил Зейн с холодной усмешкой.
Тэлли вздернула брови. Интересно, много ли он успел натворить, пока был уродцем? О себе Зейн не очень-то распространялся. Хотя он был ненамного старше Тэлли, ему, похоже, вообще не пришлось никому доказывать, что он настоящий "крим". Он просто был им.
Несмотря на пластику, сделавшую его губы тонкими, Зейн был очень хорош собой. Черты лица у него были более резкими, чем у большинства красавцев, - казалось, врачи, когда лепили его образ, решили взять все самые предельные значения параметров, оговоренных в инструкциях Комиссии красоты. Скулы остро выпирали под кожей, будто наконечники стрел, а когда Зейн удивлялся, его брови выгибались несоразмерно высоко. Тэлли вдруг с пугающей ясностью осознала, что если любую из черт лица Зейна сместить хоть на несколько миллиметров, он будет выглядеть ужасно. Но при этом представить его уродливым она бы ни за что не смогла.
- Ты когда-нибудь бывал на Ржавых руинах? - спросила Тэлли. - Ну… раньше, когда был помладше?
- Прошлой зимой - почти каждую ночь.
- Зимой? - удивилась Тэлли.
- Мне нравится, когда развалины покрыты снегом, - объяснил Зейн. - Снег сглаживает острые углы, и вид становится на несколько мега-елен дороже.
- О… - Тэлли помнила, как путешествовала по загородным краям ранней осенью и как ей тогда было холодно. - Наверное, заледенеть можно.
- Ни разу не смог никого уговорить слетать туда со мной. - Зейн прищурился. - Между прочим, когда ты рассказываешь о руинах, ты никогда не упоминаешь о том, что встречалась там с кем-то.
- С кем-то встречалась?.. - Тэлли закрыла глаза.
Она вдруг почувствовала, что теряет равновесие. Она припала к парапету балкона и сделала глубокий вдох.
- Да, - подтвердил свой вопрос Зейн. - Так встречалась?
Пустой бокал выскользнул из пальцев Тэлли и упал в черноту.
- Посмотри вниз, - пробормотал Зейн с улыбкой на губах.
Из темноты донесся звон, во все стороны от него, словно волны от брошенного в воду камешка, разбежался удивленный смех. Звуки доносились словно бы с расстояния в тысячу километров.
Тэлли сделала еще несколько глотков прохладного ночного воздуха, пытаясь привести себя в порядок. Желудок выделывал жуткие выкрутасы. Какой стыд! Ее чуть не стошнило после каких-то пары-тройки бокалов шампанского!
- Все хорошо, Тэлли, - прошептал Зейн. - Расслабься и веселись.
"Глупость какая, - подумала Тэлли. - Чтобы кто-то велел мне веселиться". Но лицо Зейна, пусть даже ожесточенное пластикой, уже смягчилось. Похоже, он и вправду хотел, чтобы Тэлли расслабилась.
Тэлли отвернулась от парапета, от края пропасти, завела руки за спину и сжала ими поручень. На балкон вышли Шэй и Перис. Тэлли окружили ее новые друзья-"кримы". Она была защищена, она являлась частичкой компании. Но они поглядывали на нее с опаской. Возможно, все сегодня ожидали от нее чего-то особенного.
- Я ни разу никого там не видела, - сказала Тэлли. - Кто-то должен был прийти, но так и не пришел.
Ответа Зейна она не услышала.
Преследователь появился снова. Теперь он стоял на противоположной стороне запруженного людьми балкона и смотрел на Тэлли в упор. Его глаза на миг блеснули - он словно дал понять, что заметил ее взгляд. Затем человек в костюме чрезвычайника повернулся и исчез посреди белых халатов "членов Комиссии красоты", пропал за гигантскими рисунками с изображением основных типов красавцев и красоток. И хотя Тэлли понимала, что поступает очень и очень глупо, она бросила Зейна и всех остальных и стала проталкиваться через толпу. Она знала, что ни за что не сумеет совладать с собой, пока не выяснит, кто такой этот человек - "крим", чрезвычайник или просто свежеиспеченный красавец. Она должна была понять, зачем кто-то дразнит ее этим чрезвычайником.
Тэлли протиснулась между ряжеными в белых халатах - и угодила в толпу ряженых толстяков. Некоторое время девушка толкалась среди них, перелетая от одного пухлого накладного живота к другому, как шарик в пинболе. А когда все же вырвалась, путь ей преградила хоккейная команда почти в полном составе. "Хоккеисты" стояли на своих скай-коньках неуверенно, будто малыши. Тэлли бежала вперед, туда, где мелькала фигура в сером шелковом комбинезоне, но пробираться через коловращение толпы было не так-то просто. В общем, к тому времени, когда Тэлли добралась до центральной колонны, фигура в сером исчезла.
Глянув на табло над дверью лифта, Тэлли поняла, что кабина поехала вверх. Чрезвычайник оставался в башне, но на каком этаже его искать?
А потом Тэлли заметила аварийный выход - ярко-красную дверь, испещренную надписями о том, что при ее открывании непременно сработает сигнализация. За дверью была лестница. Тэлли огляделась по сторонам. Человек в сером как в воду канул. Кто бы это ни был, он явно ушел по лестнице. Сигнализация не проблема, Тэлли обводила ее вокруг пальца миллион раз, пока была уродкой.
Тэлли подбежала к двери и стала спешно отключать сигнализацию. Руки у нее дрожали. Если, чего доброго, завоет сирена, взгляды всех присутствующих тут же обратятся на нарушительницу, поползут издевательские шепотки. Кроме того, оглянуться не успеешь, как прибудут надзиратели и всех эвакуируют из башни. И преступная карьера Тэлли с треском накроется.
"Да, тот еще из меня "крим", - думала девушка. - Какая же я преступница, если не могу сигнализацию отключить?"
Она резко толкнула дверь. Сирена даже не пикнула.
Тэлли вышла на площадку лестничной клетки. Дверь у нее за спиной захлопнулась, и шум вечеринки как отрезало. Во внезапно наступившей тишине Тэлли услышала стук собственного сердца и свое учащенное после бега дыхание. Под дверь просачивались ритмы музыки - бетонный пол подрагивал от басов.
Человек в сером сидел на лестнице, на несколько ступенек выше площадки.
- Выбралась-таки, - сказал он.
Маска была из тех, что меняют голоса до неузнаваемости. Тэлли поняла только, что чрезвычайник - молодой парень.
- Куда выбралась? На бал?
- Нет, Тэлли. За дверь.
- Да она не была заперта. - Она вгляделась в хрустальные глаза маски. - Ты кто?
- Ты меня не узнаешь? - Парень искренне удивился, будто она не узнала старого друга. Как если бы они были давно знакомы и он постоянно носил эту маску. - На кого я похож?
Тэлли облизнула пересохшие губы.
- На чрезвычайника, - тихо сказала она.
- Правильно. Помнишь.
Она почувствовала, что незнакомец улыбается. Он говорил с расстановкой, тщательно подбирая слова, словно имел дело с умственно отсталой.
- Конечно, помню. Ты агент? Я тебя знаю?