- Здрасьте! - Зоя даже села от удивления. - Ты же семь лет убивался на Годунова, из ничего сделал отдел. И все это оставишь дяденьке?
- В том-то и дело, что нет. Годунов - член конкурсной комиссии. Заявление попадет ему на глаза, он испугается и побежит к директору. Через месяц ты заготовишь приказ о моем производстве. Каково?
- Не знаю, - растерянно сказала Зоя. - Довольно странно.
- Так и сделаю. - Шкляр поддернул трусы и рухнул головой в прохладную подушку. - Хорошо, что от политеха остались копии документов. Возни меньше.
Некоторое время они лежали молча. Шкляр уже начал посапывать, когда Зоя робко позвала:
- Шурик, ты спишь?
- Сплю…
- А если Годунов согласится на твой переход?
- Он что - враг самому себе? - Сан Саныч хохотнул. - Я приношу в год десять статей и изобретений. Я - ведущий специалист по шаровым молниям. Кто останется в отделе, если я уйду? Только великий корифей Софья!
- Марсианка, что ли?
- Она… Слушай, а почему ее так зовут?
- Ну как же, женщина неземной красоты!
Сан Саныч так и прыснул от смеха.
Через несколько дней ремонт "Жигуленка" был закончен. По случаю первого выезда Зоя сделала маникюр и макияж, запаковала хрупкую фигуру в голубое платье с короткими рукавами, на висках выпустила локоны. Сан Саныч аккуратно выбрил круглые щеки и пухлый подбородок, расчесал на косой пробор длинные рыжеватые волосы, надел легкий серый костюм. Приземистая фигура его казалась излишне полноватой, но это впечатление было обманчивым: под пиджаком круглилось не дряблое брюшко, а упругий живот профессионального "духача". Вообще Шкляры были похожи друг на друга и подходили друг к другу, как белый гриб и подберезовик.
"Жигуленок" завелся с пол-оборота, плавно взял с места, послушно повернул направо. Из оврага; в котором шпалерами стояли гаражи, он выскочил, ничуть не запыхавшись.
- Хорошо! - похвалил Сан Саныч.
- Немного трясет, - отметила Зоя.
- Сейчас.
Шкляр вышел из машины и приспустил баллоны на треть атмосферы. Теперь "Жигуленок" словно по воздуху летел.
Они проплыли по главной улице, миновали каменный мост через обмелевшую к лету речку и вырвались на просторную бетонку. Их приветствовали голубовато-зеленые пшеничные поля, залитые солнцем, и плантации с куцыми ростками молодой капусты. Вдали сизой стеной стоял лес, подпирая голубую небесную сферу.
Солнечные лучи запутались в локонах Зои. Синие вихри ворвались в боковые окна и распушили рыжую шевелюру Сан Саныча.
- А? - Шкляр подмигнул жене.
- Как в сказке!
- То ли еще будет…
Через десять минут они съехали на проселок и, весело бибикая, скрылись в лесу.
3
Люди, как известно, по образу жизни делятся на "сов" и "жаворонков". Софья Петровна Ивернева к сорока пяти годам стала "соловьем". Так называл ее муж, поскольку она спать ложилась поздно, а поднималась рано. Еще муж называл ее МЗД - мадам замедленного действия - за способность очень долго тлеть перед финальным взрывом. Вообще юмор у Михаила был непритязательный, и летом, когда он улетал на полевые работы в Эвенкию, Софья Петровна отдыхала. К сожалению, неделю назад на первую полевую практику уехал и Женя, студент второго курса МГУ.
Жизнь без мужа и сына имела свои минусы, но были и плюсы. Главный из них - значительная прибавка времени. Аппетит у мужчин был раблезианский. Софья Петровна уставала таскать на девятый этаж полные сумки, чистить кучи картошки, мыть кастрюли и тарелки. Особенно туго приходилось в субботу и воскресенье, когда из Москвы приезжал студент, нередко с друзьями.
Если бы мужики ели меньше, Софья Петровна давно решила бы проблему искусственного получения шаровой молнии. А пока приходилось довольствоваться одним положительным результатом в сотне экспериментов. И это понятно, поскольку теория шаровой молнии не разработана. Есть только гипотезы, часто взаимоисключающие.
Одни, например, считают, что шаровая молния представляет собой уплотненную смесь азота и кислорода, пропитанную "молниевым веществом". Другие говорят - да, пропитанную, но не мифическим "молниевым веществом", а гремучим газом, где не азот с кислородом, а водяной пар. Третьи и четвертые грешат на ионизированные вихри воздуха или на смесь озона с двуокисью азота. Американцы считают, что шаровая молния является единственным видимым участком невидимой по каким-то причинам линейной молнии. Англичане предложили остроумную гипотезу, согласно которой огненный клубок образуется при аннигиляции пылинок антивещества. Очень модна кластерная гипотеза, то есть опять-таки ионизация молекул воздуха и воды, затем образование нейтральных кластеров и "молниевого вещества", похожего на низкотемпературную плазму. Ну и так далее до бесконечности.
И вот что странно. Шаровая молния получалась в одном случае из ста независимо от того, какой гипотезой руководствовались экспериментаторы. Дико, но так. Шкляр выдвинул несколько новых идей. Их проверили, получили положительный результат, заявили в качестве изобретений. Авторские свидетельства пришли, но частота получения шаровой молнии от этого не увеличилась. Отчаявшись, Софья Петровна поставила серию совершенно бредовых экспериментов. Результат был прежним.
- Не надо суетиться, - учил Шкляр. - Возможно, теория шаровой молнии каким-то образом объединяет все известные и неизвестные гипотезы. В этом случае надо увеличивать их количество. А может быть, теория находится совсем в другом месте. Расширяя направления поисков, мы рано или поздно наткнемся на нее.
- Уж очень долго, - жаловалась Ивернева. - Девять лет работаю - и все без результата.
- Быстро только кошки через дорогу бегают… И почему это безрезультатно? Статьи есть, изобретения есть, на конференциях докладываемся.
- Я говорю о шаровой молнии…
- Ничего, будет и шарик.
- А практическая отдача?
- Мы - институт академический. Нас больше волнует теория, а не практика!
Может быть, Сан Саныч прав. До его появления дела в отделе шли много хуже. Люди приходили, работали некоторое время, разочаровывались и уходили. Годунов в основном администрировал и писал докторскую. По существу, только Софья Петровна что-то делала. Читала литературу, составляла картотеку о случаях наблюдения шаровой молнии в природе. Кое-как собрала установку, и на третьем же опыте в бронированной камере вспыхнул огненный клубок. Вот где была радость! С колотящимся сердцем она стояла у смотрового окна, а голубой шар лениво плавал в замкнутом объеме. Он прожил не более минуты и медленно, без взрыва, растаял. Поманил - и пропал…
Александр Александрович Шкляр приехал с Чукотки, где работал в метеорологическом центре. Он покорил всех добродушием, знанием музыки, смешными рассказами о своей жизни среди моржей и белых медведей. Энергии он был неукротимой. Бегал, доставал, пробивал. Подружился со всем техническим персоналом института, от которого зависела работоспособность установок.
Софья Петровна к людям присматривалась долго, но со Шкляром почти сразу перешла на "ты". Семь лет проработали они рядом и ни разу не поругались… Конечно, Сан Саныч слишком разбрасывается, публикует не до конца проверенные данные, склонен к саморекламе. Но таковы почти все мужчины. С мальчишеским гонором они готовы самоутверждаться до глубокой старости. Ну и пусть. Лишь бы не пили…
Город, в котором работала Ивернева, стоял на древней земле Залесья. Через него, как водится, протекала речушка. Окрестные леса летом были богаты грибами, а зимой - лыжниками. Чистый воздух и почти первозданная природа, как в Лихоборах. А если хотелось окунуться в шум цивилизации, в музыку, в театр, в магазины, то к вашим услугам семнадцать электричек до Москвы. Очень удобно.
В институт и из института Софья Петровна ходила только пешком. Асфальтовые аллеи микрорайона выводили к широкому оврагу, застроенному гаражами. Шаткая деревянная лестница вниз, мостки через ручеек, лестница вверх, и вот стоит первая хорошая знакомая, высоченная сосна с розовой кожей и узловатыми руками-ветвями. Немного в стороне торчит пивной ларек, подле которого постоянно роятся мужчины. В их сторону Софья Петровна старалась не глядеть. Она медленно шла под жгучими лучами солнца, щурилась на бревенчатые дома, украшенные резными окнами и телевизионными антеннами. Поворот направо - и вот уже издалека виден другой хороший знакомый, густолистый клен. Он особенно замечателен осенью - так и обжигает рыжей шевелюрой. Софья Петровна шла к нему, замедляла шаг в необъятной тени, а потом несколько раз оглядывалась на статную фигуру. Если в голосе сосны ей чудился орган, то клен пел виолончелями.
А по левую руку уже тянулся каменный забор ИМАНа, над которым поднимались четырехэтажные корпуса. Перед фасадом института, словно голубые ракеты на старте, стояли тянь-шаньские ели. Стеклянные двери едва успевали впускать сотрудников. Одна за другой подъезжали легковые машины. Ивернева отметила голубые "Жигули", которые подкатили с особым шиком и грациозно сдали назад. Из машины вышел Сан Саныч и его жена. Софья Петровна приветливо махнула им рукой, но Шкляр почему-то сделал вид, что не заметил. Что это с ним? Софья Петровна дернула плечиком и затерялась в толпе…
Телефон надрывался от звона. Ивернева поднималась по железной лестнице на антресоли, рылась в сумочке в поисках ключа, отпирала свой кабинет, а он все дребезжал, нервно и нетерпеливо.
- Да?
- Софья Петровна! - Голос у Годунова нервный, нетерпеливый. - Зайдите ко мне!
- Что случилось?
В трубке уже короткие гудки. Странно, и этот не хочет здороваться. Только вчера вернулся из отпуска, а уже нервный…