* * *
Очевидно, Грифи был сердит на своего друга, потому что весь день избегал Конана и всячески уклонялся от разговоров с ним. Хозяин усадьбы даже не вышел к обеду, объявив слугам, что намерен перекусить у себя в кабинете, за чтением редкого манускрипта. Он, дескать, отыскал весьма любопытный текст и намерен посвятить остаток дня изучению его.
В конце концов Конану надоело ждать приятеля для откровенного разговора. Не слишком-то киммериец нуждался в откровениях Грифи, если уж говорить честно. Кое-что было Конану ясно и без всяких рассказов. Оставалось прояснить одну-две детали, а вот их Грифи вполне может не знать. Так что полагаться следовало лишь на собственную сообразительность да еще на свои наблюдения.
Конан удобно устроился в отведенной ему комнате и погрузился в размышления. Снова и снова перебирал он в мыслях впечатления последних дней: болото, подземная река, чудовище, живущее в глубине болот, двое коварных пастухов, странно устроенная купальня, малютка-жена Грифи, злобный и коварный Джемал, претендующий на Зеленые Пастбища…
Все это было каким-то образом связано между собой. Осталось только правильно проследить все связи, а затем - лишь обрезать ниточку в нужном месте.
Занимаясь умственными построениями, Конан незаметно погрузился в сладкую дремоту. Он ожидал скорого появления Жасмин. Поэтому ощутив в комнате женское присутствие - по легкому нежному запаху благовоний, по слабому дуновению ветерка, поднятому развевающимися одеждами, по шелковистому прикосновению волос, - Конан радостно зарычал и сжал тонкий стан в объятиях.
Женщина пискнула и попыталась высвободиться, но Конан, посмеиваясь, лишь целовал ее волосы.
- Как хорошо, что ты пришла! - сказал он наконец и взял ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя и рассмотреть получше. И тут же прикусил губу от смущения.
В его объятиях очутилась вовсе не Жасмин, как надеялся киммериец, а госпожа Джавис, крохотная жена Грифи.
- Ну, - сказал Конан спокойным, ровным тоном, - надеюсь, сударыня, вы объясните мне, что все это значит!
Джавис моргнула, удивленная подобным обращением. Затем она вспомнила о том, что является хозяйкой этого дома, госпожой, и возмущенно воскликнула:
- Как вы смеете!
- Не перебивайте! - сказал Конан все тем же надменным голосом. - Объяснитесь, иначе я разбужу весь дом!
У Джавис задрожали губы - она готова была заплакать, и Конану вдруг стало ее жаль.
- Да будет вам, - сказал он примирительно. - Я не хотел ни напугать вас, ни обидеть. Честно говоря, я принял вас за другую.
- Так вы кого-то ждете? Мне, в таком случае, лучше уйти!
- Нет. - Конан задержал ее, схватив за руку. - Я назначил встречу вашей служанке, Жасмин. Она чудесная девушка и, как мне показалось сегодня днем, мы поладили. Но это может подождать. Вы пришли, чтобы рассказать мне кое-что, а это гораздо важнее.
- Да. - Она помедлила, а затем проговорила, словно решившись на что-то важное: - Я могу увидеть шкуру этого чудовища?
- Разумеется.
Конан вытащил из-под ковра шкуру и разложил ее перед хозяйкой. Маленькая женщина внимательно уставилась на оболочку чудовища. Она прикоснулась к шероховатой коже, дотронулась до перепонок на лапах, до головы. Дрожь пробежала по ее телу, и она, вскрикнув, спрягалась на груди у Конана.
- Не нужно бояться, - сказал варвар ласково и провел ладонью по ее волосам. - Это ведь всего лишь сброшенная кожа.
- Оно придет за мной, - прошептала молодая женщина. - Я это знаю… Мне снилось нечто похожее.
- Снилось? - Конан нахмурился. Обычно он не доверял снам, но не в подобных случаях. - А что вам снилось? Расскажите! Мне вы можете рассказать.
Она слабо улыбнулась.
- Я не говорила об этом даже моему господину Грифи.
- Но я ведь не ваш господин Грифи, а всего-навсего Конан, - заявил киммериец. - Ваш друг. Можете закрыть глаза и считать меня своим родственником, если хотите.
Она с благодарностью посмотрела на него.
- Вам, наверное, уже говорили, что моя мать была из древнего народа, жившего в Вендии. Никто не знает, откуда произошел этот народ, и почему он вымирает. Но в те зимы, когда это племя еще процветало, люди поклонялись древнему божеству. В отличие от многих богов Хайбории, это божество во плоти обитало среди своих почитателей. Оно помогало женщинам рожать, а мужчинам - убивать дичь, но за это требовало жертвоприношений. Каждый год ему отдавали юную девушку, и никто не знал, что с нею потом происходило.
Я не знаю, какой облик имело божество народа моей матери, но думаю, что оно напоминало огромную саламандру. - Молодая женщина показала на трофей Копана. - Я полагаю так потому, что именно это начало являться в моих снах. И я верю, что сны эти насылает мне моя мать, которая боится за мою жизнь, а может быть, и призывает меня отринуть страх и отдаться в качестве жертвы божеству моего народа.
- Продолжайте, и прошу, избавьте меня от бредней о небожителях, - фыркнул Конан. - Я никогда в жизни не поверю, будто мать желает принести свою дочь в жертву какому-то мокрому монстру. Вздор!
Джавис вздохнула.
- Как бы то ни было, но огромная саламандра - покровитель нашего народа. Раз в году, на праздник в свою честь, она показывалась из-под земли и веселилась вместе с прочими, а затем забирала свою жертву и исчезала в подземных реках. Вот и все, что мне известно. В моем сне этой жертвой всегда бываю я. Я вижу себя с венком на волосах, украшенную, как невеста, в оранжевых шелках и с браслетами на ногах. Я танцую возле костра, а чудовище лежит рядом и смотрит на меня жадными глазами, и из его зубастой пасти вытекает слюна.
- Какой восхитительный сон, - сказал Конан. - Надеюсь, скоро вы от него избавитесь.
- Есть еще одна вещь, - добавила, помолчав, Джавис. - Несколько раз случалось так, что я едва избегала гибели.
- И Грифи об этом, разумеется, тоже не знает, - утвердительно произнес Конан.
Джавис вздохнула.
- У моего мужа достаточно забот, чтобы тревожить его еще и этим. Однажды у меня понесли кони, остановить их удалось только чудом. Другой раз я упала в бассейн. Клянусь, меня толкнули - но я так и не поняла, кто это был, потому что рядом никого не было. Были и другие случаи.
- Вы уверены, что вас хотят убить?
- Да, - сказала Джавис. - Не так, так эдак. И в довершение всего на наших землях появляется саламандра. Теперь мне точно не избежать гибели. Все прочее было лишь обычным покушением на жизнь человека, но саламандра… божество моих предков… Это - судьба. А уйти от судьбы еще никому не удавалось.
Конан взял Джавис за подбородок и обратил к себе ее серьезное маленькое личико.
- Да, - промолвил киммериец, - совершенно с вами согласен. Избегнуть судьбы невозможно. Но кто вас убедил в том, что быть съеденной чудищем, будь оно хоть трижды божеством ваших предков, - это и есть ваша судьба?