Битый час, словно оператор допотопной телефонной станции, возился я с "проводами", запоминая, к какому абоненту относится каждый из них. Непростое дело, скажу я вам. Один раз, неосторожно выдернув сразу несколько, едва не бухнулся в обморок: ощущение было такое, будто болтаюсь где-то в космосе, позабыв, где верх, где низ. Постепенно до меня дошло, как отличать односторонние соединения, ведущие к предметам, или "безответные" (Шерри Готлиб, моя первая школьная любовь) - у них совсем другая пульсация. Будучи более-менее довольным своей персоной, я возвратил все щупальца на место, отказавшись лишь от печенья "Твинкиз" и сигарет.
Внезапно, подобно восходу солнца на Меркурии, мое сознание озарила гениальная мысль: с этими очками легко можно сделаться миллионером! Открыть, к примеру, центр излечения от вредных зависимостей. Делаю несколько пассов руками, разрывая нужные контакты - если, конечно, они выглядят у всех одинаково, что вполне можно предположить, - и дело в шляпе, перед вами очередной еще не обанкротившийся Дональд Трамп, только с хорошим вкусом. Однако… что там пробормотал монах на прощание? Пользоваться с умом? Вот-вот. А он, между прочим, на прямом проводе с самим Буддой!
М-да, очки Леннона. И это нестираемое пятнышко крови… Интересно, а как он сам их использовал? Только подумал, а на левом плече у меня уже пристроился крошечный воображаемый черт. Опираясь на вилы и попыхивая сигарой, он ухмыляется, вдувая дым мне в ухо, и начинает нашептывать:
- Да разбогател он, разбогател! Усек, дурья башка?
На правом плече - ангел. Крылья растут у него прямо из черной кожаной куртки, а в руках вместо арфы электрогитара.
- Это далеко не все, Зильджиан! Он дарил людям счастье, способствовал прогрессу, обогащал культуру…
- И цыпочек без счета завалил, - хихикая, перебивает черт.
- Он учил людей философии жизни, повышал их уровень, - продолжает ангел.
- Ну да, в постели с цыпочкой ничто так не поднимает уровень, как хорошая доза… философии.
Ангел перелетает через мою голову и бросается на черта.
- Ах ты… Циничный обыватель, вот ты кто!
- Эй, отвали! Чего пристал?
Черт отмахивается вилами, продолжая затягиваться огненной сигарой. Ангел перехватывает гитару как дубинку и широко размахивается, целя в ухмыляющуюся морду противника. Сцепившись в драке, они сваливаются с плеча, продолжая свой извечный призовой бой за человеческие души, однако прозвучавшие аргументы помогли мне принять решение. О собственном кармане я, само собой, не забуду, но и человечество постараюсь осчастливить, хотя конкретные планы насчет второго пункта пока остаются довольно туманными.
Ну и ладно. Так или иначе, моя первая цель - Синтия.
Мы расстались навеки в последний раз всего неделю назад, справедливо подозревая, что он и в самом деле последний. Поводом явилось мое невинное замечание, что ее любимый актер напоминает ходячий ростбиф, и мозгов у него, судя по всему, ровно столько же. Однако у меня привязанность к Синтии не угасла - я знал это наверняка, потому что обнаружил соответствующий отросток, который, увы, работал лишь в одну сторону. Все мои чувства натыкались на невидимый барьер, словно сперма - на противозачаточную диафрагму…
Теперь все изменится!
Синтию удалось застать дома, она собиралась на работу. Ковбойские сапожки и мини-юбка с торчащим сзади пучком перьев, положенные персоналу "Куриной ножки", делали ее необыкновенно привлекательной, о чем я не замедлил сообщить.
- Спасибо, - холодно бросила она.
Моя любимая даже не обернулась, продолжая поправлять перед зеркалом свои рыжевато-блондинистые кудряшки. Самое удивительное, что гребень проходил сквозь ауру бесчисленных полипов без всякого сопротивления.
Поймав наконец взгляд Синтии в зеркале, я мельком вспомнил про галстук пластилинового носильщика. Неужели она не видит мои собственные заросли на голове и даже тот отросток, который ведет к ней? Как ни странно, не видела. Зато разглядела другое.
- И давно ты носишь очки?
- С тех пор как встретил буддийского монаха и он отправил меня в другое измерение.
- Ну да, понятно, чего еще от тебя ждать… Зачем пришел? Вряд ли только для того, чтобы отпускать комплименты. Давай выкладывай, только без этих твоих баек и покороче, а то я опаздываю.
- Синтия, нам надо поговорить… - начал я, ударившись в какой-то сентиментальный бред, рассчитанный лишь на то, чтобы отвлечь внимание. Она кончила причесываться и нагнулась, роясь в сумочке. Я потихоньку подкрался и стал рассматривать щупальца. Одно, синевато-багрового оттенка, чем-то неуловимо напоминало мою тайную привязанность к ведущей телешоу. Я ловко ухватил его двумя пальцами и выдернул.
- Ой! - вздрогнула Синтия. - Чем это ты там занимаешься?
- Вдыхаю аромат твоих волос, дорогая.
- Кончай валять дурака, ты меня пугаешь!
Я мигом воткнул оторванный конец себе в голову… Так и есть, тот самый актеришка, из-за которого мы полаялись! Хотя… вообще-то он мне скорее нравится… Его тело… Мама! Нет, это не для меня! Поспешно освободившись, я вернул щупальце на первоначальное место, а затем предпринял смелый эксперимент: ухватился за тот конец, который шел через невидимые измерения к актеру, и резко дернул. Ура! Теперь соединим его с моим односторонним, который идет к Синтии…
Она резко выпрямилась, обернувшись с таким видом, будто ее схватил за задницу Годзилла.
- Зильджиан, как ты… ты стал какой-то совсем другой… Ах!
Прекрасно сознавая, что происходит, я был тем не менее поражен силой охвативших меня чувств. Соединявший нас канал бешено пульсировал, словно пожарный шланг под давлением.
- Синтия!
Она протянула руки.
- Иди сюда, милый, поиграй на моей земляничной полянке!
По сравнению с тем, что последовало, концерт "Битлз" - просто чинное семейное чаепитие.
Дела шли превосходно. Я приобрел в кредит новую машину, даже не надевая галстук. Главное в жизни - уметь устанавливать контакты. Привязанность владельца автосалона, что у отеля "Плаза", к его старенькой бабушке вполне подошла для моих целей.
- Без аванса, без процентов, платежи с будущего года? Почему бы и нет? Мне кажется, вы вполне заслуживаете доверия.
Нежные чувства к любовнице, питаемые начальником кредитного отдела банка, позволили мне получить крупную сумму наличными и платиновую кредитную карточку с правом превышения кредита на пятьдесят тысяч. Единственным неприятным моментом была рука чиновника на моем колене.
Оба отростка я сохранял несколько дней, опасаясь, что эти болваны, придя в себя, аннулируют сделку. С другой стороны, мне не давала покоя мысль о том, как отреагируют ни в чем не повинные бабуля и девица на холодный душ, который их, несомненно, ожидает. В конце концов я решился, и оторванные щупальца мгновенно втянулись в межпространственные дыры, стремясь воссоединиться со своими привычными партнерами.
Уф-ф… Ну и облегчение, скажу я вам. Вообще мое кредо - идти по жизни, не обременяя себя излишними связями. То и дело мне приходил на ум монах с его единственным золотистым столбом…
Синтия послала подальше свои куриные перья, и время понеслось вскачь. Мы заказывали лучшие места в самых дорогих ресторанах, заваливались как завсегдатаи в роскошные закрытые клубы, сидели бесплатно в первом ряду на модных концертах, одним словом, кромсали город вдоль и поперек, как скульптор Генри Мур гранитную глыбу.
Однажды Синтия попросила отвезти ее в больницу навестить сестру, которая недавно родила.
Я стоял за широким стеклом, отгораживающим палату для новорожденных, и не верил своим глазам. Там было без числа младенцев, орущих или спящих, и у каждого из головы тянулся такой же точно сияющий золотом столб, как у монаха. У тех, что постарше, уже наметились отростки любви к родителям, но божественный стебель, ведущий в неведомые высоты, был абсолютно у всех.
После визита в больницу я стал особо внимательно приглядываться к детям. Лет до трех врожденный дар, как правило, сохранялся в целости, но потом начинал истончаться, тускнеть и бледнеть с тем, чтобы к десяти годам исчезнуть совсем. Во всем Нью-Йорке не было ни одного взрослого, который сумел бы сохранить его. Включая, само собой, и меня. Может быть, искать следовало где-нибудь в другом месте…
Я не раз имел возможность выдернуть золотой стебель из детской головки и попробовать, что за начинка там внутри, но ни разу не осмелился это сделать. Наверное, боялся осознать, насколько пуста и бессмысленна моя жизнь.
Прошло около месяца, и беззаботное существование начало мне понемногу надоедать. Как-то раз качу я себе один по Первой авеню и вдруг вижу впереди целое скопище шикарных лимузинов, вокруг которых, как овчарки, снуют полицейские машины. Притормаживаю, высовываюсь из окошка и вежливо спрашиваю фараона, что бы это значило.
- Президент здесь, - отвечает он. - Выступает в ООН насчет войны.
- Войны? Да ведь она давным-давно закончилась.
- Это уже новая.
- Ах вот оно что… И с кем же теперь?
- Да вы что, телевизор не смотрите? - удивляется патрульный. - С Северным Арабиранистаном, с кем же еще! Их президент тоже приехал, боимся вот, как бы не линчевали.
Не уверен, что вполне разобрал название страны, я вообще не особо слежу за политикой, но дела скверные, что уж тут говорить. Хуже, чем когда Джеймса Брауна в тюрьму упекли.
А как же мой великий план осчастливить человечество? Вот он, шанс!
Решительно вылезаю из машины и отдаю ключи полицейскому.
- Припаркуй ее где-нибудь, будь другом!
Он было открывает рот, чтобы рявкнуть что-то на своем фараоньем наречии, но я ловко переключаю на себя его чувство субординации и иду к подъезду.