- Знаете, мне есть чем гордиться в жизни, – произнес Мэй в наступившей тишине. – Я ни разу не ударил копа, даже когда они били меня, и тем более женщину. Но вот в первый раз в жизни я готов отступить от правил и сделать для вас исключение.
Охранница отбросила кредиты обратно на стойку:
- Полегче на поворотах, налетчик-космолетчик. Как зовут вашего друга?
- Герцог. То есть – Вильям Арбор.
Она повторила имя в микрофончик, отходивший от наушников, и посмотрела на экран стоявшего перед ней компьютера.
- Нет такого, – наконец ответила она. – Никакого Герцога Вильяма Арбора здесь нет. И не предвидится.
- Может, попробуете еще раз... поищите, пожалуйста, Вильяма Арбора. Просто Герцог – так его называют друзья...
- Понятно, кличка, или как это у вас называется – блатное "погоняло"... – Женщина со значением посмотрела на Мэя.
- Нет, просто прозвище.
Она еще несколько раз запрашивала имя Герцога в микрофон, бросая взор на экран компьютера. После небольшой паузы, она покачала головой.
- Здесь такого нет, – убежденно сказала она.
- Как нет?
- Вышел. – Офицер пожала плечами.
- Но этот невозможно, – сказал Мэй. – Совершенно невозможно. Еще не прошло сорока восьми часов с момента задержания.
Женщина еще раз справилась по монитору. Запросила компьютер.
- Он уже выпущен под залог. Так что можете сэкономить ваши...
- Что-о? – рявкнул Мэй. – Но кто мог внести за него залог?
Она покачала головой.
- У меня нет доступа к такой информации. Все, что я могу сказать вам, этот то, что Вильям Уэшли Арбор – так его настоящее имя? Так вот, ручаюсь головой, что человек с таким именем был выпущен из этого заведения прошлой ночью.
- Нам надо быстрее вернуться на корабль, – сказал Вонн за его спиной, пока остолбеневший Мэй не мог отвести взора от женщины, не в силах оторвать глаз от ее телес, изнуренных мраком. – Он пошел туда разыскивать нас.
- Сомневаюсь, – сказала женщина, покачав головой. – Ему запрещено покидать поверхность планеты. Так что если ваш корабль находится даже в доках – я уже не говорю на орбите – вашего друга там просто не может быть. Как и во всех камерах центрального изолятора.
- Откуда вам это известно? – спросил уязвленный Вонн.
Охранница снова прошлась по компьютерным клавишам. Затем ее наманикюренный коготь застучал по стеклянному экрану.
- Он освобожден на условиях домашнего ареста у внесшего залог лица. И останется у него, пока не отработает залога.
- Работорговцы! – воскликнул Винтерс.
Мэй протянул руку, чтобы умерить пыл молодого великана.
- Нет – сказал он. – Это не работорговцы. Это гораздо хуже.
- Неужели вы думаете, – произнес Вонн и осекся, словно опасаясь самого худшего.
- Нет, – сказал Мэй, – Я не думаю. Я знаю точно. – Он повернулся и отвесил охраннице учтивый поклон:
- Благодарю вас, леди. Вы настоящая женщина и в еще большей степени офицер правопорядка. Благодарю вас, мэм. Вы были чрезвычайно учтивы, чего бы это вам ни стоило, в конечном счете. – И двинулся на выход.
- Мэй, – крикнул ему в спину Вонн, поспешив за ним следом. – Что нам теперь делать? Мы ведь даже не знаем, где его искать. Теперь нам даже не подступиться к Корпорации Живодеров.
Мэй оглядел городские улицы, раскинувшиеся перед ним: как паутину, в которую где-то угодила мушка по имени Герцог. Осмотрел несущиеся по улицам светлячки транспортного потока, сливающиеся в огненные пулевые трассы и прощальным взором окинул потасканного вида народ, столпившийся в приемной Центрального Изолятора.
- Ты прав, – сказал он. – Совершенно прав. Прав, как никогда. Прав на все сто или двести лет вперед. Мы должны забрать фиалы обратно, когда появится такая возможность, потому что теперь они будут поджидать нас. – И досадливо ткнул себя кулаком в бедро. – Черт побери, Вонн! Я хотел избежать всего этого: диверсии, незаконного захвата, взрывов и убийств, потому что мне все это надоело. До чертиков. Первый раз в жизни захотелось чего-то по-честному и на законных основаниях – и надо же такое! Ничего не попишешь, придется работать по старым отработанным рецептам. Похоже, мы просто обречены совершать противоправные поступки. Но на пороге этого Центрального Изолятора я готов поклясться, что, как только...
- Как только мы взорвем всю их контору? – высказал предположение Винтерс.
Мэй спокойно и сосредоточенно посмотрел в глаза великана:
- Похоже, все идет к тому.
- А как же "Ангел Удачи"?
Мэй выразительно потряс головой.
- Это мое дело. О корабле я как-нибудь сам позабочусь. Теперь самое главное – во что бы то ни стало вытащить отсюда Герцога. Мы все обязаны ему жизнью. Все что нам осталось – это попытать удачи, поставив на карту все.
- Да будет так, – сказал Вонн. Он поднял замотанные бинтами останки правой руки. Винтерс водрузил свою лапищу поверх культи Вонна, и, помешкав мгновение, Мэй поместил на вершину этой пирамиды свою руку. К получившемуся сооружению Винтерс присовокупил левую ладонь, по весу и размером не уступавшую правой, и, кивнув, Мэй присоединился. На самую вершину Вонн поместил левую руку и сурово кивнул друзьям. – Теперь Мэй становится нашим собратом, Винтерс. Думаю, в данном случае, можно обойтись без церемониальной клятвы.
- Да будет так, – сказал Винтерс.
- За Герцога, – сказал Вонн.
- За Герцога, – повторил Винтерс.
- За Герцога, – заключил Мэй.
И с криком они разорвали руки. И тут же направились по улице с уверенным видом и решимостью, горевшей у каждого на лице.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Интересно, – сказал Баррис. – Что же вам известно такого, чего не знаем мы?
- Вы потратите время на нас с Герцогом и упустите самое главное. Вот что известно нам.
1
Баррис, довольно ухмыляясь, перебирал папки на своем рабочем столе. На губах его блуждала довольная усмешка. Во всей Вселенной нельзя было сыскать ничего подобного чувству, которое он испытывал в этот момент, – чувству полного и абсолютного контроля над чужой жизнью. Владеть чужой жизнью, как формулой, владеть без страха и упрека, зная, что любая неприятная переменная исключена из твоего уравнения.
Поднявшись из-за стола, он вышел из кабинета, быстрыми шагами направляясь в лабораторию. Настало время посмотреть, что поделывает его долгожданный гость. Баррис не мог сдержать улыбки гурмана, идущего к холодильнику. "Что ж, посмотрим, как сохранился продукт за десять лет хранения". Работа предстояла немалая, но его тешило осознание того, что времени у него предостаточно – ровно столько, сколько потребуется. Теперь все время подопытного принадлежит ему – и больше никому. Да, это рабовладение. Но какое! Этот рабство нового века, новых людей и культуры. Вот что значит цивилизация. Продвинутый институт рабства. Но на самом верху этой пирамиды фараон. И это – он.
Он задержался, услышав, как его окликнул какой-то парень, спешивший навстречу. Баррис почесал в затылке, пытаясь вспомнить имя этого молодого человека.
- Кажется, Сарбер, не так ли? – спросил он. – Из экономико-юридического отдела?
- Да, – ответил этот деловой человек, пытаясь удержать под мышкой целую кипу планшетов и папок. – Если вы не против, то я хотел бы обсудить пару вопросов насчет вашей вчерашней докладной записки.
- Давайте, – сказал Баррис. Как только Сарбер нагнал его, он продолжил движение к центральной лаборатории. – Только поскорее.
- Честно говоря, сэр, я не рассчитываю на ваш немедленный ответ. Просто некоторая информация к размышлению. Хотелось бы поставить вас в известность о некоторых добровольцах, находящихся, как подтверждают документы, в лабораторном блоке. Вот, например, один из них, – Сарбер на ходу заглянул в один из планшетов. – Мистер Арбор.
- Арбор? – переспросил Баррис, как будто впервые слышал это имя.
- Именно, мистер Вильям Уэшли Арбор. У меня серьезные сомнения насчет того, что с ним подписан контракт.
- Чепуха, – махнул рукой Баррис. – Корпорация внесла за него залог, так что он со всеми потрохами принадлежит нам... Какие здесь могут быть вопросы?
Сарбер прокашлялся и засеменил следом, нагоняя Барриса, за которым едва поспевал.
- На самом деле, сэр, как раз самые серьезные вопросы возникают насчет нашего права на внесение залога. Я понимаю, что этот человек один из первых носителей квинтэссенции...
- Не один из первых, – поправил Баррис, – а именно первый.
- Но это еще требуется доказать.
- Дайте нам недельку, – сказал Баррис.
- И все же, остаются некоторые проблемы, – продолжал Сарбер. Стоимость товара пока еще под вопросом, приблизительно определенная цена единицы продукта – полтора миллиона кредитов, а вы заплатили более чем вшестеро, чтобы вытащить его из каталажки...
- Знаю, – обрезал Баррис. – И еще, если вы помните, тот сукин сын испортил мой автомобиль!
- Хотелось бы, чтобы вы отнеслись к этому серьезно, мистер Баррис.
Баррис остановился и, прищурившись, посмотрел на подчиненного.
- В этой корпорации – вся моя жизнь, – произнес он. – И я очень серьезно отношусь к нашему делу. Вот почему мы готовы ко всему. – И, словно для того, чтобы лучше подчеркнуть сказанное, он вновь решительно замаршировал по коридору, с каждым шагом выбивая ритм своей речи: – За последнее десятилетие рынок биодобавок заметно вырос. И многие, кто стоял у истоков бизнеса, теперь отошли от дел и предпочитают наблюдать со стороны.
- Таковы были ваши пожелания, сэр.