О холодной термоядерной реакции Штейнбок не так давно читал в "Нью-Йорк Таймс" статью очень эмоционального журналиста, которому, прежде чем сдавать работу в печать, следовало бы показаться психоаналитику. Страху на читателей (не на Штейнбока, конечно, он-то к таким проявлениям неустойчивого эго был вполне привычен) автор нагнал большого, судя по отзывам, которые газета публиковала всю последовавшую неделю. Суть, собственно, была в том, что в некоторых лабораториях Европы и Юго-Восточной Азии (приводились конкретные названия, взятые, скорее всего, с потолка - во всяком случае, Штейнбоку не было известно о существовании в Лионе Европейского Центра психофизических исследований, да и какое отношение этот гипотетический центр мог иметь к холодному термояду, тоже осталось для него непонятным) который год проводились секретные эксперименты, увенчавшиеся наконец успехом. И - вот что привело читателей в состояние шока! - в течение двух-трех лет будет создана дешевая настольная установка, и каждый сможет, пользуясь достаточно простыми инструкциями, на собственном кухонном столе соорудить термоядерную (водородную!) бомбу без атомного запала и вообще без сложных электронных устройств.
Если бы все это было так, мир перестал бы существовать очень быстро. К счастью, сенсация прожила не больше недели, будучи опровергнута комментарием некоего профессора то ли из Гарварда, то ли из Принстона.
И теперь… Если слова Бернала услышит майор Бржестовски, ничего (впрочем, как и Штейнбок) в физической химии не понимающий, но уже доведенный своим начальством до нервного расстройства в связи с неудачами в деле Эндрю Пенроуз… И если учесть, что для Джейдена, как и для его начальства, Рене Бернал и Эндрю Пенроуз - одно и то же создание Господа…
- Простите, уважаемый профессор, - невежливо прервал Штейнбок своего визави, выключил запись и нажатием кнопки под столешницей вызвал конвойного, - вы устали, и к тому же сейчас время ленча, который будет подан в ка… в отведенной вам комнате. Был рад с вами познакомиться.
- Сэр, - величественно сказал Бернал, поднимаясь и рефлекторным жестом приглаживая платье на широких бедрах, - мне тоже было приятно поговорить о своих исследованиях с человеком, интересующимся современной наукой. Надеюсь, мы с вами еще встретимся.
- О, безусловно, - пробормотал Штейнбок и протянул профессору руку.
Ладошка была женской, маленькой и теплой, пожатие - мужским, резким и довольно болезненным.
* * *
Они просмотрели запись сначала в обычном режиме, потом дважды - в ускоренном, один раз - в замедленном и, наконец, прослушали только звук, отключив изображение, чтобы не поддаваться магии визуального восприятия.
- Может, позовем Амистада, выслушаем и его мнение? - нейтральным голосом предложил Бржестовски. - Ты его вовсе игнорируешь, Йонатан, и…
- Ему это обидно, я понимаю, - кивнул Штейнбок. - Нет, Джейден, присутствие Амистада мне помешает. Ты же знаешь, какие у меня с ним отношения, что я думаю о его профессиональных качествах и… В конце концов, зачем меня сюда вызвали, хотел бы я знать!
- Хорошо-хорошо, - примирительно сказал майор. - Ты не проголодался?
Им принесли ужин, вкуса которого Штейнбок не почувствовал, а бедняга Бржестовски вообще к еде не притронулся, пил кофе чашку за чашкой и курил сигарету за сигаретой, не обращая внимания на возмущенные возгласы доктора. К полуночи у Штейнбока раскалывалась голова, он предложил майору сделать перерыв, поскольку оба уже плохо воспринимали не только то, что видели на экране и слышали из динамиков, но даже свет в кабинете казался мерцающим и если не потусторонним, то, во всяком случае, не очень естественным.
- Йонатан, - сказал неумолимый Бржестовски, - мы должны до утра прийти к однозначному выводу.
- При таком диагнозе не может быть однозначных выводов, - с трудом разлепляя губы, сказал Штейнбок.
- Ну хорошо, - Джейден ударил ребром ладони по столу, и хорошо, что он успел допить кофе, потому что от удара чашка опрокинулась на бок. - Мне нужна Эндрю Пенроуз. Мне не нужна Алиса Лидделл. Мне не нужен этот профессор, точнее, он мне не нужен сейчас. Его слова о холодном термояде могут иметь какое-то отношение к реальности, как ты думаешь?
Бржестовский задавал этот вопрос уже восемнадцатый раз, и в восемнадцатый раз доктор ответил:
- Понятия не имею. Пригласи специалиста по ядерной физике. Я могу дать только психиатрическое заключение.
- И по-твоему…
- Господи, Джейден, я уже который раз тебе говорю: в пределах своего психофизического поля эта субличность совершенно нормальна, но…
- Да-да, извини, я это уже записал, просто все так для меня необычно…
- Для меня тоже, - пробормотал Штейнбок. - Есть тут определенные отклонения от известных мне случаев расстройства множественной личности…
- Позволяющие говорить о том, что это симуляция? - с надеждой ухватился за его слова Джейден.
- Нет! - рявкнул Штейнбок, и в затылке у него будто колокол зазвенел. - Я тебе не арестант какой-нибудь, чтобы ты пытался поймать меня на каждом слове, черт тебя побери! Это не симуляция, посмотри хотя бы на результаты анализов! Ты видел, чтобы симулянт умел менять цвет глаз и состав крови?
- Нет, - с готовностью согласился Джейден и потянулся к уже наполовину опорожненной бутылке виски.
- Ну хорошо, - сказал он, налив виски в высокий стакан, долив содовой, положив лед из морозилки, добавив специй из стоявшей на столе маленькой коробочки и выпив эту смесь чуть ли не одним глотком - Штейнбок, во всяком случае, не заметил, чтобы Джейден перевел дыхание, - ну хорошо, согласен, Пенроуз больна расстройством множественной личности. Почему никто не замечал этого раньше? И что теперь делать с этими… с философом и с девчонкой, которая может появиться опять…
"И пусть появится, - подумал Штейнбок. - Пусть появится Алиса Лидделл, я скучаю по ней, по ее ясным глазам, звонкому голосу и… не знаю, не знаю, не хочу знать, почему я не могу спокойно жить, когда она… где? Прячется в глубине подсознания Эндрю Пенроуз?"
- Что теперь? - повторил Бржестовски, поставил пустой стакан на стол и сложил руки на груди. Глаза у майора были воспаленными, он тоже практически не спал третьи сутки, и Штейнбоку только сейчас пришло в голову, что если для него проблема Эндрю Пенроуз имела, в принципе, академическое значение, то для майора от того, как именно и насколько быстро он эту проблему решит, зависела вся его дальнейшая карьера.
- Ты понимаешь, Йонатан, - продолжал майор, - что мне не нужна Алиса, не нужен Бернал, и мне все равно, как он себя чувствует в женском теле - я же вижу, тебя это интересует больше всего…
- Я вовсе не…
- Ну да, я видел, как ты на нее… на него… о Господи, на эту Пенроуз смотрел, когда она вещала басом…
- О чем ты говоришь?
- Неважно! Для меня сейчас все неважно, кроме одного: как вернуть на место личность этой женщины, потому что мне надо задать ей пару конкретных вопросов и получить конкретные ответы.
- А для меня, - сказал Штейнбок, - сейчас все неважно, кроме одного: разобраться, как это происходит. На самом деле там могут быть не три личности, включая основную, а двадцать шесть, как это было в случае Билли Миллигана, а может, и все пятьдесят! И являться они могут в любой последовательности, и для того, чтобы понять хотя бы, кто прячется в подсознании Эндрю Пенроуз, нужны многочасовые разговоры, и все равно не будет никаких гарантий…
Бржестовски помотал головой, посмотрел на доктора мутным (но вовсе не пьяным, он совершенно не был пьян в тот момент, хотя и выдул на глазах Штейнбока целую бутылку) взглядом и пробормотал:
- Если к полудню ты Эндрю Пенроуз не вернешь, мне придется…
Он не закончил фразу, и Штейнбок почувствовал холод под лопаткой.
- Что? - спросил он.
- Ничего, - сказал майор. - Это уже не будет проблемой психиатрии, так что…
- Что ты собираешься делать в полдень? - резко спросил доктор, непроизвольно бросив взгляд на часы: два тридцать шесть. Ночь на субботу. Девять с половиной часов до полудня. Как хочется спать, Господи…
- Ничего, - повторил Бржестовски. - Разбирайся с ней до половины двенадцатого. Потом отправляйся писать свой психиатрический эпикриз, а я…
- А ты? - Штейнбок старался не выдавать своих чувств, но, похоже, был слишком взволнован, чтобы голос звучал ровно и по-академически сухо.
- Ничего, - в третий раз повторил майор.
- Послушай, - сказал Штейнбок. - Ты понимаешь, что эта женщина - медицинская загадка? Расстройство множественной личности не возникает вдруг, на пустом месте, ты это понимаешь?
- Стресс, - пожал плечами Джейден, - несколько лет она скрывалась неизвестно где, потом ее выследили… арест… ну, и дальше. Психика не выдержала…
- Глупости, - сказал Штейнбок и повторил для верности: - Глупости, Джейден. Личности не формируются за день-два или, тем более, за минуты стресса. Это длительный процесс, происходящий в подсознании. Может, врожденный. Никто не знает, понимаешь? Каждый такой случай нужно изучать клинически, выявить все без исключения субличности и фрагменты…
- Нет у нас времени, - перебил доктора Бржестовски. - Я тебе скажу, чтобы было понятнее. Дай тебе волю, ты с ней возился бы десять лет…
- Ну, десять, - вздохнул Штейнбок. - Впрочем, если перевести ее в нашу клинику…
- Вот именно! Клиника, анализы… Ты понимаешь, что мы имеем дело с научным работником, микробиологом, которая, как предполагается, несколько лет работала над модификациями биологического оружия для… скажем, для террористов Латинской Америки? По агентурным данным…
- Которые ты мне, конечно, не покажешь…