Что в купе с дороговизной ставило крест на использовании 'полулюдей' в военной области. Зато телохранители из них выходили великолепные. Обладая недоступным для животных умом, интеллект кадавра в среднем соответствовал уровню трех-пяти летнего ребенка, они отличались собачьей преданностью и чутьем. Связь между ними и 'предком' была просто мистической, как кошка за тысячи километров способна прийти домой, так и кадавры могли найти своего человека, где бы он ни был, если жив, или точно 'сказать' о его смерти.
Им бы не было цены у людей, имеющих опасные профессии или хобби, если б не цена. Каламбур, но так оно и есть.
- Мэм, вы не могли-бы подписать документы, раз все так удачно разрешилось.
Вынырнув из состояния задумчивости, увидела направленные на меня взгляды. Парнишка смотрел с надеждой, что все, наконец, кончится, и его опустят восвояси, а вот второй…
Кроха успел напялить свои ремни, оказавшиеся некоторым аналогом 'разгрузки' и рассовать по ее кармашкам множество острых железок, если это конечно были железки, поскольку абсолютно черные лезвия не блестели. Вспомнилось, что кадавры предпочитают холодное оружие, хотя вроде могут и стрелять. Те, кому это позволяет наследство предка-животного.
И вот теперь этот зверюга смотрел с умилением и надеждой, протягивая мне ошейник. Невыносимо хотелось бросить все и убежать - рыдать в подушку, но этот выворачивающий наизнанку душу взгляд… Не глядя чиркнув подпись в листке и подтвердив её кодом через визоры, шагнула вперед и застегнула металлическое кольцо на шее 'моего' кадавра, прижав палец к идентификатору. В визоре пискнуло сообщение о получении спецпакета, а на экране зажглась оранжевая точка на карте. Вот и стала я рабовладелицей…
Хотя по всем законам кадавр считается мне родным братом-близнецом, недееспособным. Что значит - за любые его действия предстоит отвечать мне, и заботиться о нем я обязана, как о собственном ближайшем родственнике. Впрочем, так оно и есть. Вяло подумала, что хотелось бы знать - ради такого подарка мамочка взяла без спросу мои клетки, или озаботилась вспомнить и разыскать 'папочку'?
И еще - кадавр, ставший моим, просто не сможет сделать что-либо, чего не хочется мне. Разлучить теперь нас может только смерть - в отличии от человека-близнеца, с кадавром не может разлучить и тюрьма. Даже в случае вынесения смертного приговора человеку, его откладывают до смерти кадавра. В свое время этот момент вызывал немалые опасения, но парочка весьма трагических происшествий склонили чашу весов в пользу гуманизма. Опасения, между прочим, были напрасными, быстро выяснилось, что наличие 'зеркала' очень сильно влияет на человека, делая его добрее и заставляя пересматривать давно сформировавшиеся взгляды на жизнь. Собственно из-за этого едва возникшая мода, моментально пошла на спад. Доброта и гуманизм, как известно, очень сильновредят бизнесу.
А если представить, что существо, которое чувствуешь как самого себя, и к которому привязываешься сильнее чем к ребенку, проживет намного меньше тебя… Ведь даже без 'профессионального' риска, жили кадавры, хоть и больше своих предков-животных, но значительно меньше человека.
Помню только вывод свой в реферате: 'Лично я - против подобных издевательств, и никогда не заведу себе кадавра, даже став миллионером!' Меня тогда высмеяли, а после изменения моды, даже хвалили. Все произошло как-то сразу. И вот результат - получите и распишитесь!
За всеми этими воспоминаниями, не глядя подмахнула 'отказ от претензий' за несвоевременную доставку, заслужив почти влюбленный взгляд посыльного - наверняка ему будет немалая премия за столь удачно провернутое соглашение - и проводила гостей.
Только после этого смогла взглянуть в глаза своей 'второй половинке', чтобы, обняв это мохнатое недоразумение, разрыдаться со словами - 'ну здравствуй, братик'.
***
Звонок Вика отвлек от страданий, когда без всякого аппетита я в одиночестве ужинала в столовой подогретым куриным бульоном. Во всяком случае, вкус вполне соответствовал, а уж из какой птицы его готовила Рысь, оставалось только гадать.
То есть про одиночество - это я по привычке. Просто Кроха вел себя на удивление тихо, пристроившись возле меня на подобии коврика. От еды отказываться не стал, но управился с ней за секунду и теперь тихонько урчал, трясь мордой о коленку.
- Диана, это Степан, да, Викинг, да. - Голограмма зависла над столом, так как надевать визоры не хотелось. Просто вывела сразу изображение, чтобы и Кроха мог поглядеть. Но лохматый друг еще больше распластался по полу, видимо не желая влезать в мои дела, а может не хотел испугать рыжеволосого архитектора, который и без того запинался больше обычного.
- Здравствуйте, Вик. - Постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. - Что-то случилось?
- Нет, да, нет… То есть да, ничего особенного, да! - Насколько могла судить, он как раз находился возле своего маяка, ветер развивал пряди рыжих волос. - Просто хотел предложить, да.
- Что предложить?
Так и хотелось воскликнуть: 'Смелее! Да говори уже толком!'. Но, подавив зевок, смогла сдержаться.
- Да, Ди… Диана. Я вспомнил, что вы хотели поучиться сёрфу, да, серфингу, да.
- Конечно, до сих пор хочу.
- Да, это замечательный спорт, уверен, вам понравится. Да, понравиться!
- Э-э. Я тоже так думаю.
- И вот, - глубокий вздох, словно перед прыжком в пустоту дал надежду, что я наконец услышу это самое предложение, - да, хочу вам предложить себя.
Парень вдруг покраснел и быстро поправился:
- Хочу предложить себя, в качестве инструктора, да, инструктора! Да.
Теперь мне с трудом удавалось не рассмеяться.
- Я очень рада, Вик.
- Вот завтра в шесть утра, если не против. Да, если вы не против. Есть прекрасный уединенный пляж, да, совсем недалеко. Да, сам заеду на катере. Да, сам.
- Хорошо, Вик, я согласна.
- Пляж, да. Очень уединенный. Немного опасный. Да. И если согласитесь…
- Да, да, Вик, хорошо, согласна, - повторила более внятно.
- А, понял, Да, понял. До завтра. Да, до завтра, Диана!
- Счастливо, Вик.
Как только голограмма погасла, Кроха навострил уши и требовательно уставился на меня.
- Это Викинг, он этот дом строил, - пояснила я, - хороший парень и мой друг. Что еще-то тебе рассказать?
Оказалось, рассказать мне есть чего, так что, покончив с ужином, мы перебрались в гостиную. Я устроилась в уголочке дивана, обитого белоснежной мягкой кожей, а Кроха спокойно растянулся на остальных полутора метрах, устроив голову у меня на коленях, и два часа безропотно внимал моим откровениям, поглядывая изредка большими блестящими глазами и выражая чувства движением ушей. Я же, найдя благодарного слушателя, никак не могла остановиться, все говорила и говорила. Одно воспоминание цеплялось за другое, и конца края не было видно. Вспомнила и детство, и маму, и конную школу, и Глеба - заодно всплакнув в теплую шерсть о его недавней гибели - и друга Стешку, и мечты о Гугле, и репортаж с Викторией Райт. И как мечтала приобрести вот этот самый дом.
Пока рассказывала, ласкала мягкую шкуру своего кадавра, чесала за ушком - чисто автоматически, а он был этим вполне доволен. Урчание становилось все громче, или мне так казалось, паузы в рассказах все длиннее, и под конец, обняв голову своего монстра, я просто уснула на этом очень удобном диване, так и не сняв с себя ни камуфляж, ни кобуру с револьвером. Тяжеленькое выдалось воскресенье.
Ночью, слегка испугалась, проснувшись совершенно одна в полной темноте. Два часа ночи! Включив везде свет, перебралась в спальню, немного посетовав, что Кроха куда-то исчез. Впрочем, решила особо не нервничать - найдется. Мало ли, что ему надо. Раз рыбку раздобыть умудрился, значит вполне себе самостоятельный, когда нужно. Аккуратно сложила камуфляж, на минуту задумавшись, что пора бы обзавестись гардеробом в подобном стиле, раз этого требуют условия проживания. И, завернувшись в одеяло, закрыла глаза, очень надеясь, что бесконечный выходной, наконец, останется позади и не преподнесёт новых сюрпризов.