- Что с ней? - шепнула мне на ухо Фрида.
- Не знаю. Может быть, волшебное облако прочитало в ее душе самые затаенные мечты и сейчас возникает что-то ей знакомое и родное?
Я оказался прав. Мы преодолели еще один холм с кустарником и неведомо откуда взявшимся деревом и увидели тихую водную гладь. На ней серебрилась лунная дорожка, слева и справа угадывались в тумане лесистые берега и тихо шуршали камыши.
- Лебединое озеро! - закричала Аннабель Ли. - Лебединое озеро!
Она подбежала к песчаной отмели, ступила на воду, и мы поразились: невесомой стала Аннабель Ли. Под ее туфельками зеркальная гладь чуть вздрагивала, расходясь еле приметными кругами. Заиграла музыка, и мы зачарованно замерли. Аннабель Ли танцевала! Да так, что Флора (вторая фрейлина-птица) и Фрида ахнули от изумления. Под вальсирующие звуки, льющиеся с небесных сфер, она буквально парила, кружилась с поразительной легкостью, красотой и грацией. Потом остановилась, вскинула руки к небу:
- Лебеди-русалки! Где же вы? Жду вас!
В небе среди ночных светил появились вдруг крохотные мотыльки, похожие на мерцающие звезды. Звезды-мотыльки снижались, становились все заметнее и крупнее, под ритмы вальса взмахивали крыльями и оказались прекрасными белыми лебедями. Опустились они на воду уже девами-балеринами в белоснежных кружевных платьях.
- Подружки мои! Как давно мы не виделись. Здравствуйте, родные! - радовалась Аннабель Ли.
Она подскочила к одной из дев и обняла ее. Но та вдруг заколыхалась и вьющимся облачком тумана растаяла. Рассеялись как дым и другие балерины.
- Обман! - вскрикнула Аннабель Ли. Она подбежала к нам с расширенными от гнева и ужаса глазами. - Обман все это! Смотрите!
Но смотреть было уже не на что. Исчез мираж. Исчезла луна с ночной небесной высью, погасли звезды, и вместо них искрились радугой низкие своды грота. Не стало ни травы, ни кустарника, ни самого озера с камышовыми берегами. Аннабель Ли упала на пушистый холм и зарыдала.
Мы вернулись домой. Аннабель Ли после посещения коварного, играющего миражами грота все же чувствовала себя гораздо лучше. У дворца ждали нас Черный Джим и мичман.
- Родные мои. - Она обняла Джима и хотела поцеловать мичмана. Но тот отскочил в сторону и со слезами на глазах закричал:
- Не заслужил я!
- Не переживай, малыш, - утешал я его. - Виноваты все мы.
Этой ночью мы не спали. Царица не отпускала нас, она даже пожелала, чтобы непременно присутствовал здесь и Билли Боне. Это не каприз, понимал я. Она хотела видеть оставшихся в живых и дорогих ее сердцу людей.
Билли Бонса доставил старательный и молниеносный Джим. Аннабель Ли улыбнулась, глядя, с какой неуклюжей грацией поклонился ей задубевший, просоленный океанскими ветрами старый морской волк. Она напоила нас чаем, а Билли Бонсу разрешила пропустить и стаканчик рома.
Утром Аннабель Ли снова рыдала: мы хоронили боцмана и капитана. Их тела принес все тот же Джим. На поляне в саду появились два могильных холмика с мраморными памятниками и золочеными крестами наверху. Так пожелала Аннабель Ли. Днем она приняла самое деятельное участие в обсуждении наших морских дел.
- Фрегат старпома передадим его законному владельцу Билли Бонсу, - решительно заявила Аннабель Ли.
- Матушка! Век не забуду! - Билли Боне со слезами на глазах рухнул перед ней на колени.
- Ну, ну. Плакать стыдно. Это простая справедливость. Но вот в каком состоянии другой фрегат?
- Пострадал он не так уж сильно, - сказал я. - После ремонта он будет еще лучше прежнего. Но кто им будет командовать?
- Только не ты, - сказала она. - Тебя не отпущу. Не хочу остаться совсем одна. Мы найдем бывалого и надежного старшего помощника, а владельцем и капитаном будет мичман.
- Спасибо, царица. - Просиявший мичман припал к ногам Аннабель Ли.
- Ну что вы все валяетесь у моих ног, - улыбнулась она и приказала: - Встань! Не царица я тебе, а старшая сестра. Завтра же отправляйся на корабль и займись ремонтом.
И остались мы с Аннабель Ли вдвоем. До сезона дождей и осенних штормов было еще далеко, и мы переселились в свою приморскую виллу. Неподалеку жил знакомый врач. Он и лечил хозяйку виллы, которая жаловалась на сердце.
- Микроинфаркт у нее, - сказал мне как-то врач. - Да и у вас, сударь, сердце пошаливает. Выслушал я его вчера, и не понравилось оно мне.
Посетить еще раз сказочный грот Аннабель Ли наотрез отказалась.
- Не целительный он, а мучительный, - усмехнулась она и с грустью добавила: - Растравил он мою душу. Снится мне теперь милое озеро каждую ночь.
С утра она усаживалась на крыше-огороде с книгой в руках. Но не читала, а глядела в морскую даль. Ждала. И вот в один прекрасный день в бухте показался красавец фрегат под белыми парусами. Черные, как мы потом узнали, мичман припрятал на всякий случай.
Не доходя до причала, фрегат окутался белоснежными облаками дыма, а секунды через три донесся до нас грохот.
- Ну, сорванец, - вспомнив капитана, вздохнула Аннабель Ли. - Выпороть его некому. Полюбилась ему пушечная пальба.
Фрегат бросил якорь, спустил паруса, и Аннабель Ли, знавшая толк в кораблях, вскрикнула от восхищения: оснастка на фоне неба выглядела как тончайшая паутина, а все линии трехмачтового гиганта отличались легкостью, изяществом и благородством пропорций. Да, отремонтировал свой фрегат мичман на славу.
Капитан-мичман и его старший помощник гостили у нас несколько дней. Но вот наступили холода, небо обложили моросящие тучи, и уплыл корабль в теплые края, а мы вернулись в свой дворец на острове. Правда, и здесь неуютно: хмурилось небо, ночами выпадал снег. Но весело пылали дрова в камине, и почти каждый день залетал к нам Черный Джим. Он делился новостями, изредка приносил на своих крыльях мичмана.
- Ты уж береги его, Джим. Один ведь он у нас остался, - говорила Аннабель Ли.
- Берегу, миледи. Берегу. А еще мне нравится Билли Бонс. Отважнейший капитан, - восхищался Джим.
Но однажды, когда в нашем саду зацвели первые весенние цветы, он прилетел до того хмурый и гневный, что фрейлины, ставшие к нему уже привыкать, в страхе попятились.
- Негодяй! Подонок! - громыхал Джим, потрясая кулаками.
- О ком это ты? - улыбнулась Аннабель Ли.
- Спился, мерзавец! Каждый день хлещет ром и орет свою песню. Как ее…
- "Йо-хо-хо и бутылка рома"? Ну и пусть.
Вскоре Джим принес совсем уж дурную весть: Билли Боне занялся своим давним привычным ремеслом - морским разбоем. Но и эта новость нисколько не расстроила Аннабель Ли. Напротив.
- Вот и прекрасно! - обрадовалась она. - Пусть напоследок потешит свою вольную пиратскую душу. Все равно скоро вся планета полетит в тартарары.
Она не ошибалась. Наши птицы, летавшие над планетой, возвращались испуганные. Сверху они видели дымы пожарищ и слышали пушечную стрельбу. Все чаще вспыхивали войны. И не только между материками, но и между соседними городами и деревнями.
По старой привычке птицы часто купались в полюбившемся им университетском пруду. Фриде к тому же нравилось дразнить своего старого знакомого - доктора Зайнера. И вот однажды сиреневые птицы прилетели оттуда в панике, с расширенными от ужаса глазами.
- Конец света! - перебивая друг друга, кричали они. - Грохот! Дым! Дома вдребезги! Люди и камни летят в воздух!
- Успокойтесь и расскажите, что случилось, - попросила царица. - Фрида, ты самая мужественная у нас. Говори.
Фрида рассказала все, что знала. Ученым удалось обойти все более слабеющие запреты облаков и создать взрывчатое вещество огромной разрушительной силы - то ли динамит, то ли еще что-то пострашнее.
- Скоро у нас будет атомная бомба, мы завоюем всю планету, - потирая руки, хвастался перед Фридой доктор Зайнер.
В подвалах и в складах города накопилось огромное количество взрывчатки и готовых снарядов. Но то ли по небрежности, то ли по другой причине весь этот арсенал взорвался. От университетского городка остались дымящиеся развалины. Взлетел на воздух и доктор Зайнер.
- Туда ему и дорога, - усмехнулась Аннабель Ли. - Мне вот только за мичмана боязно: все страшнее становится и на морях.
Но мичман не унывал. Правда, в голубых глазах его после гибели капитана и боцмана затаилась грустинка, но не погасли в них мальчишеский задор и жажда приключений.
- Ух, как они боятся нас, - смеялся мичман над пиратами. - Увидят, и врассыпную. А остров! Да они обходят его стороной. Не подойдут к нему и на триста миль.
Оказывается, на острове Юнги все в порядке. Туземцы вернулись из джунглей на берега бухты и заново обжились. Мичман устроил там свою хорошо защищенную базу. Была она неприступной еще по одной причине: после страшного побоища, которое здесь учинил старпомовским головорезам громовержец Джим, остров пользовался у суеверных пиратов жуткой, леденящей душу славой. Да и сам мичман под надежной личной охраной - я верил Черному Джиму, верил и Билли Бонсу. Нет, за мичмана я не опасался.
Меня тревожила Аннабель Ли. Здоровье ее ухудшалось. Правда, за чаепитием у камина, когда собиралась наша поредевшая семья (мичман часто гостил у нас), она бодрилась, своим космическим философствованием старалась заменить капитана.
Ей, родившейся среди звезд, тоже был присущ космизм мышления. Но ее размышления окрашены были в обреченные, трагические тона.
- Не получилась у нас земная жизнь под волшебными облаками, - сказала она однажды. - И не дай бог возродиться ей вновь.
- Как - возродиться? - удивился мичман. - Все повторится в точности так, как сейчас? Но это невозможно.