- Ну, мальчишка, ну, сорванец! - хмурился капитан. - Догоню и выпорю.
Шторма, к счастью, не предвиделось, и весь день шла гонка за голубым и едва различимым фрегатом. Временами он совсем исчезал, сливаясь с голубизной моря и неба. Однако ночью мы уже совсем близко видели его сияющие паруса, а утром показался остров Юнги.
- Недобрым кажется он мне сегодня, - сказал я, когда мы подплыли к острову. Голубой фрегат мичмана уже входил в бухту.
- Интуиция художника? - улыбнулся капитан, довольный тем, что корабли наши соединились. - Ошибается твоя сверхчуткая интуиция. Ошибается. Остров гостеприимен, как всегда. Я уже вижу утренние костры туземцев.
Костры действительно дымились, но не слышно было ни звуков бубна, ни приветственных восклицаний, что должно было бы нас насторожить. Вслед за фрегатом мичмана мы вошли в глубоководную бухту - кратер затонувшего вулкана. Вдали, среди лесистых гор, курилась дымком вершина действующего вулкана, готового в любой день проснуться.
Слева и справа скалистые склоны бухты поросли густым кустарником, впереди под пальмами желтели островерхие крыши хижин. На берегу толпа туземцев, но молчаливых и хмурых.
- Почему молчите? Что случилось? - кричал мичман. Он уже успел спустить шлюпку и с матросами подплывал к берегу.
- Юнга, берегись! Назад! - крикнул кто-то в толпе.
- Заткнись, скотина! - Откуда-то сзади выскочил пират и выстрелил в кричавшего туземца.
Толпа рассыпалась - туземцы бросились в хижины за оружием. Женщины заметались и, увлекая за собой Детей, побежали в рощу. За женщинами, оказывается, и прятались пираты.
- Засада! - сообразил капитан и подскочил к борту: - Мичман, назад! Мальчик мой, назад!
Но тот был уже на берегу и с кортиком в руке кинулся защищать женщин. Его окружили разбойники и начали связывать ему руки. На выручку к мичману поспешили выбегавшие из хижин туземцы. Но что они могли сделать со своими кинжалами и дротиками против сабель и мушкетов? Загремели выстрелы. Островитяне, отбиваясь, отступали в лес.
- Пушки к бою! - скомандовал капитан. - Огонь картечью!
- В кого картечью? - резонно возразил мистер Румер. - В мичмана? В туземцев?
Он был прав. Все смешалось в рукопашном бою. Вскоре сражающиеся скрылись в лесу. Мы так и не разобрали, успели островитяне освободить мичмана или нет.
- Мальчик мой! - застонал капитан и рухнул перед нами на колени. - Братцы, казните меня! Я во всем виноват!
- Мы все виноваты. Но и сейчас еще не все потеряно. Освободим мичмана, - успокоил я капитана и заставил его встать на ноги. У меня самого, однако, было тревожно на душе: так просто не уйти из бухты-кратера. Здесь мы словно в ловушке. Но какой подвох, какую неожиданность мог придумать старпом? Не слишком ли полагаюсь я на свою интуицию? Не мнительность ли это?
А капитан наш совсем плох. Что-то сломалось в его душе. Ничего не осталось от былой бравады, от капитанских замашек.
- Принимай корабль, штурман, - устало проговорил он и сорвал с себя погоны.
- Говорю же, что не все потеряно. Смотри, какой молодец боцман. Он посадил в шлюпки десант. Мы сделаем то же самое и догоним в лесу пиратов, освободим мичмана, - сказал я и приказал своим матросам: - Шлюпки на воду!
Этого как раз и ждали разбойники. Мы не знали, что на каменистых уступах бухты, в расщелинах и в кустарнике стояли их хорошо замаскированные пушки. После первого же прицельного залпа наши шлюпки, плывшие к берегу, разлетелись в щепки. Матросы бросились вплавь к своим кораблям. Их в упор расстреливали пушечной картечью. Фрегаты боцмана и мой (я принял командование) лишились многих матросов.
Загрохотали и наши пушки. Мы били по скалам и кустарникам наугад. Наши же корабли стояли перед пиратами как на ладони. После их второго прицельного залпа бизань-мачта и камбуз, словно срезанные бритвой, полетели за борт. Еще большему разгрому подвергся фрегат боцмана. У них загорелась палуба, красивые бело-голубые паруса вспыхивали как бумага. Мачты и реи, охваченные пламенем, падали в воду. Стрельба с обеих сторон стала беспорядочной, но еще более ожесточенной. Бухта наполнилась пороховой гарью, а грохот, многократно отраженный эхом, стоял как при землетрясении или извержении вулкана. Бухта-кратер из-за дыма, густо взметнувшегося к небу, издали, вероятно, и впрямь походила на проснувшийся вулкан.
Капитанский мостик подо мной затрещал и покосился. Многие пушки на моем фрегате замолкли. Я не знал, были они разбиты или погибли их расчеты. Не мог узнать и того, что делается на фрегате боцмана: все скрылось за густыми клубами дыма. Небо потемнело, и лишь диск солнца, словно запачканный сажей, еле выглядывал с высоты. В клубящейся мгле я перестал видеть и палубу своего корабля. Последнее, что заметил, - безучастно сгорбленная фигурка капитана. Он явно подставлял себя под картечь и мушкетные пули.
Но пальба в таких условиях стала бессмысленной. Еще два-три выстрела с невидимых берегов, и в бухте наступила тишина. Поднявшийся ветерок относил в сторону дым. Стало чуть светлее, и в это время с незаметно подплывших шлюпок ворвались на нашу палубу пираты. С гиканьем и свистом они прикончили двух или трех метавшихся по палубе матросов - все, что оставалось от моего экипажа.
- Этого взять живым! - крикнул кто-то из пиратов, показывая на капитана.
Его спеленали как ребенка. Я выхватил саблю и пытался сопротивляться, но запутался в сброшенной сверху сетке. Когда мгла совсем рассеялась, пираты узнали меня.
- Попался! Дьявол попался! - кричали они и, хохоча, скакали вокруг меня. Веселились, однако, с опаской. - Свяжите его! Да покрепче!
Меня привязали к грот-мачте. Рядом посадили капитана, а вскоре и связанного боцмана, доставленного с его горящего фрегата.
Фрегат боцмана пылал как факел. Потом покосился и, зашипев гаснущей головешкой, погрузился в воду. На моем корабле пираты убрали рухнувшие реи, подмели палубу. Потом подвели корабль ближе к берегу и бросили якорь. Действовали разбойники быстро и слаженно. Чувствовалось, что Вольный Рыцарь вышколил их и держал в крепких руках. Лишь закончив работу, они разбрелись по каютам в поисках наживы.
- Братва! Смотрите, какая шикарная добыча! - весело кричал пират, поднимаясь из кают-компании.
На палубу вывели… Аннабель Ли.
- Ты здесь! - ужаснулся я.
Она, опустив голову, молчала. Из каюткомпании вышел, к моему удивлению, и Черный Джим.
- Ну, это наш, - с уважением говорили пираты. Увидев меня, Джим вежливо поклонился:
- Милорд, это я виноват. В дыму и грохоте доставил ее сюда и спрятал в каюте. Очень уж хотелось миледи посмотреть сражение. Я же не знал, что вы такие недотепы. Попали в такую простенькую ловушку. Эх вы, растяпы! Нет, Вольный Рыцарь лучше. Да вот и он.
В бухту медленно и торжественно вплывал старпомовский корабль. Изменился он неузнаваемо. Вместо черных парусов - белые, палуба, мачты и корпус - голубого цвета. Фрегат-красавец! Под стать ему на капитанском мостике и сам старпом во всем своем блеске: белые перчатки, аксельбанты, ордена. Пришел его звездный час! Его неукротимая энергия играла, веселилась, искала выход в шутовстве и клоунаде.
- Милые мои! - Старпом протянул к нам руки с издевательски приветливой улыбкой. И каких только улыбочек тут не было: и растроганно-учтивые, и умильно-жалостливые, и - Боже мой! - этот негодяй даже прослезился. - Как я истосковался! Наконец-то вы посетили меня. Какое счастье. Ба! И прекрасная дама здесь? Вот неожиданность. Вот приятный сюрприз. Ну идите же ко мне, милые поросята. Идите.
Разбойники ржали. Шуточки своего вожака они обожали и сами в этом старались не отставать. Нас они развязали, с усмешечками, с неуклюжей и слащавой вежливостью перевезли на свой фрегат и усадили на стульях под тенью повисших парусов. Ветер улегся, в бухте стояла знойная тишина.
- Жарко. - Боцман рукавом вытер на лице пот.
- Будет еще жарче, - храбрясь, сказал я. - Радушие этого негодяя не сулит ничего хорошего.
Гостеприимство Вольного Рыцаря не знало границ. Перед нами поставили стол, расстелили ослепительно белую скатерть и принесли хрустальные бокалы с прохладительными напитками.
- Пива боцману! Пива! - воскликнул старпом. - Милые мои. И как это вы надумали посетить меня? Тронут. До слез тронут.
Расхаживая перед нами и потирая руки, старпом расточал свои зловещие шуточки и рассыпал учтивости, от которых мороз пробегал по спине. Но простодушный Джим старпомовские выкрутасы принял за чистую монету.
- Видите, какой Вольный Рыцарь, - подмигнул он нам. - Крут, но милостив. Все прощает.
- Верно, Джим! Верно! - рассмеялся старпом и распорядился принести нам обед. Меня он, однако, пригласил к себе в каюту.
Я увидел знакомый письменный стол, книжную полку, кровать. Дыра под ней была уже тщательно заделана, новые доски покрашены. Оружие на стене вычищено до блеска, на корешках книг ни пылинки. Каюта аккуратного, интеллигентного, философствующего… разбойника.
- Присаживайся, - неожиданно усталым голосом сказал старпом.
Я сел на единственный в каюте стул, старпом на кровать. Наигранной издевательской учтивости как не бывало. Передо мной совсем другой человек.