* * *
Улица за дверью пустынна, длинные ряды припаркованных автомобилей отблескивают огнями далёких светофоров. Луна приподнимает подол длинной, по щиколотку, юбки и напружинивает ноги. Другая рука сжимает сумочку.
- Сюда, - Хартбиф направляется к зажатому среди других машин чёрному седану.
- Ага, - отвечает Луна. Доктор подходит к машине и открывает дверцу с пассажирской стороны. Луна разворачивается, взасос втягивает воздух и пускается наутёк. Её останавливает запах.
Вообще-то запах сбивает её с ног, толкает на колени. На этот раз какая-то сырая вонь. Вроде как океан, но не совсем. Вода и соль, смердит рыбой, и небо выцвело от солнца, но есть ещё какая-то странность, какой-то смутно знакомый привкус липнет к нёбу.
Хартбиф замечает. Становится перед ней, нагибается и достаёт откуда-то фонарик, которым светит ей в глаза. - Мисс, вы употребляете наркотики?
- Да нет, завязала. Я опять что-то чувствую. Очень сильный запах…
- Такой же, как в квартире?
- Нет, другой. Как будто океан и… - Луна хватает ртом воздух. Смердит хуже, чем от миллиона дохлых рыб. Вонь от солёной воды становится всё гуще и наконец заполняет весь рот. В её глуби пролегают какие-то странные запахи, вроде знакомые, но и незнакомые, будоражащие память.
- Растаявшие мелки для рисования и прогоркший сыр?
Она было хотела сказать "коровий навоз", но его предположение ближе к правде.
- Вроде бы.
Деликатно Хартбиф ставит её на ноги. Луна всё хватает ртом воздух; голова её плывёт от вони.
- То, что вы ощущаете, есть аромат самого Времени. Глубинная нота, свидетельствующая о великой древности запахов океана. Вольта может вам больше рассказать об этом. - Хартбиф направляет её к машине.
- Креветки? - трудно выговорить, от запаха заплетается язык.
- Это что-то новое. - Хартбиф усаживает её на смятое переднее сиденье. Смятое - потому что оно покрыто алюминиевой фольгой, как и вся кабина внутри, за исключением окон и циферблатов на приборной доске. - Вы случайно не беременны? Если беременную тянет на какой-нибудь запах, она иногда его чует через все восемнадцать измерений.
- Чего нет, того нет, - выговаривает она. Но Хартбиф уже захлопнул дверь. Долговязые ноги несут его вокруг машины, и он садится на водительское место. Луна крутится и возится с ремнём безопасности. Какого лешего она не убежала, когда можно было? Сиди теперь в машине с сумасшедшим дураком. Она тянется к ручке дверцы.
Вдоль по улице плывёт шаровая молния. По крайней мере, описание совпадает. Синевато-белая капля, словно слеза, которую прорывают сотни жёлтых язычков пламени, точно лапки у тысяченожки. Шаровая молния останавливается у светофора, ждёт зелёного света. Затем крепенькие лапки-огоньки несут её им навстречу.
- Как ваш лечащий врач, рекомендую вам сохранять полную неподвижность, - шепчет Хартбиф, замерший с ключом зажигания на весу.
- Угм. - А вонь усиливается до невозможности. Луна никогда особо море не любила, это Пезмана с пляжа было не вытащить. Но запах её никогда не раздражал; а теперь она им давится.
Шаровая молния пересекает дорогу перед ними и просачивается на тротуар. Она открывает дверь, ведущую в её квартиру; два язычка пламени, похожие на рожки, воровато осматриваются, словно оглядываясь по сторонам, прежде чем прокрасться внутрь.
- Алюминиевая фольга - самое совершенное вещество из всех, изобретённых человечеством. - Хартбиф расправляет фольгу на зеркальце заднего вида. Он заводит машину и выезжает на дорогу. - Я очень сожалею, мисс. Но у меня при себе больше нет средства, облегчающего испытываемые вами обонятельные экзальтации. Как только мы достигнем лаборатории, вам станет лучше.
- Гха, - харкает Луна. Они едут по направлению к Манхеттену, но дорога ей незнакома. Чего вы хотите, она всего-то в Нью-Йорке шесть недель, как же она могла за это время изучить громадный город - гораздо громаднее, чем её родной Тёрки, штат Техас.
Трущобы, пустые магазины с расколоченными витринами; тянущиеся до бесконечности, размалёванные из баллончиков бетонные стены. Окончательно потеряв ориентацию, укачанная от морской вони, она закрывает глаза. Вместо обычной темноты в крапинку пространство позади её век сине-зеленоватое; в отдалении плавает хитиновое пятно. Движение его ножек напоминает ей шаровую молнию.
Хартбиф сворачивает в аллейку. С их приближением откатывается в сторону металлическая дверь. Входя, Луна видит, что фольга устилает всё, покрывает стены. Простор и пустота как в ангаре, по углам навалены чуть не до потолка старые телевизоры и прочая электроника, как на свалке. По одну сторону деревянный загон. Две коровы поднимают на них глаза. Луна улыбается во весь рот - порода Санта-Гертрудис, совсем как папины.
Полная женщина в розовом халате, в короне из фольги как на Хартбифе, открывает Луне дверцу. Весёлые колечки-кудряшки обрамляют бледное лицо. Очки с бутылочными стёклами моргают Луне.
- Вольта, помоги-ка гостье устроиться, - гаражная дверь медленно закрывается, и Хартбиф выскакивает из автомобиля. - Мне надо на крышу, проверить ход эксперимента и внести записи в журнал. Ты знаешь, какие препараты брать. Она определённо нюхачка.
Дверь со стуком захлопывается, и неожиданно Луна оказывается в состоянии дышать. Морская вонь исчезает, а с ней и мерзопакостные растаявшие мелки с прогорклым сыром. От запаха коров и навоза делается хорошо.
- Ну, здравствуй. - Вольта треплет её по плечу и улыбается. - Сама можешь вылезти, солнышко ты наше?
- Наверно. - Луна возится с ремнём безопасности.
- Ну, пошли, приведём тебя в порядок. - Вольта берёт Луну за руку и ведёт её прочь от машины. Ноги не сгибаются, когда надо; Луна заплетыкивается, и Вольта крепко поддерживает её.
- Ничего. - Луна напрягается и отбрасывает её руку. Женщина широко улыбается, кивает и указывает на железную лестницу, винтом уходящую сквозь устланный фольгой потолок. Когда они проходят мимо коров, те принимаются мычать.
- Что с ними такое? - Луна останавливается и гладит бархатистую морду.
- Доктор Фон любит, чтоб кальций был свежий. - Вольта хмыкает. - Ты ведь заметила, что он этими делами увлекается. Настоящий гений, во всё молоко добавляет.
Лестница ведет в устланную фольгой комнату. Красная и синяя фольга покрывает стены, точно обои в леденцовую полоску. Холодильничек, стол, стулья, компьютер - вся прочая обстановка с виду как у людей. Вольта идёт к холодильнику и наливает в синий стаканчик желтоватую жидкость из пластмассового кувшина.
- Выпей, солнышко, - в носу полегчает.
Луна поднимает стаканчик к губам и морщится - то же самое пойло, что Хартбиф тогда влил ей в глотку.
- А ты вдохни и не дыши, заинька, - Вольта по-матерински ей улыбается. - Так легче будет. - Она треплет Луну по плечу. Луна глубоко вдыхает и с трудом, но опоражнивает стаканчик в два глотка.
- Блин, ну и херовина. - У неё трясётся голова. - Чего он туда напихал, на хрен?
- В основном это урина, но с высококачественными сливочными кальциевыми добавками, - Вольта прыскает. - Естественный способ, которым природа регулирует электрический заряд организма.
Блевать тут негде, и Луна решает прыснуть в эту кретинку из баллончика. Вот сумочка только осталась в машине Хартбифа. Не успевает она собраться врезать ей как следует, как Вольта уже у стола, берёт в руки вазочку с конфетами.
- Мятненькую? - Вольта спрашивает. - Наверно, тебе сразу сказать надо было, а то как-то некрасиво получилось. Но доктор Фон считает, что баланс организма нужно поддерживать в любой ситуации. Это жизненно важно. Знаешь, я так рада, что ты тоже нюхачка. Мы всё это время думали, что я одна такая.
- Ты дура или притворяешься? - Луна таращится на женщину.
- Я сама так думала. Но это внушают генераторы мыслеконтроля, принадлежащие Просвещённым. Они их прячут в бормашины у зубных врачей. - Вольта опять протягивает вазочку. - Попробуй. И изо рта будет хорошо пахнуть. А потом поговорим.
Луна пожимает плечами, берёт мятную конфетку, кидает обёртку на пол.
- Так "нюхачка" - это что?
Вольта возвращается к столу и ставит вазочку на место. - Может, хочешь ещё чего-нибудь выпить, ласточка?
- Не фиг. - Луна сжимает кулаки. - И не называйте меня ласточкой. У меня имя есть - Луна МакМейхен.
- Вот и познакомились, Луна. - Вольта плюхается в кресло из пластика и ей указывает, чтоб тоже садилась. - А я Вольта Батангас.
Луна садится напротив.
- Итак, что такое "нюхачка"?
- Правильно называется яснонюхающая. - Вольта складывает руки на объёмистом подоле. - Может, слышала про ясновидящих, которые работают на ЦРУ? Это экстрасенсы, которые видят мысленным взором, что происходит далеко от них. Вот мы с тобой такие же. Только мы не видим события, а чувствуем запахи. Доктор Фон говорит, что принцип тот же самый, только связан с обонянием.
- Шарлатанство, короче.
- Ты так думаешь, потому что Новый Миропорядок управляет твоим мозгом с помощью сигналов, внедрённых в телефонные гудки. Они воздействуют прямо на подсознание. Но именно благодаря этому мы тебя и нашли. Какая ужасная потеря, что твой жених…
- Жених?
- Ну, на самолёте-то, золотко… э-э… Луна. В который попала шаровая молния.
- Пиздюк. - Луна не отрываясь смотрит на стол. - Мы все должны были лететь. В смысле, в Лос-Анджелес, порно снимать. Пезман говорит, что там всё возможно, а в Нью-Йорке одна тоска зелёная. Папин пикап пришлось загнать, чтоб деньги набрать на билеты. А Пезман улетел один, с этой Винтер, стерва лысая.
- Умирая, он думал о тебе, - мягко говорит Вольта.
Луна подскакивает и смотрит на неё в упор.