- Я размышлял о доверии и душе, - сказал Леонид Андреевич. - Нет ничего труднее, чем размышлять о доверии и душе.
- Хм, это, насколько я понимаю, камень в мой огород, - печально констатировал Мбога. - Где мой хлеб? Я хочу немедленно крошить хлеб.
Поль пододвинул ему тарелку.
- Давайте спросим Поля, - предложила Хосико. - В конце концов, мы выполняем те рекомендации, которые получили на Земле - от земных психологов и земных учителей. Вполне возможно, что они ошибаются и преувеличивают вероятность шока и паники. Поль - царь и бог Пандоры и наверняка знает или чувствует больше. Царь и бог вздохнул.
- Нужно прояснить ситуацию, - сказал Поль. - Всем нам нужно просто поговорить. Никто не заставляет вас открывать мрачные тайны, но никто не может запретить поговорить с людьми напрямую, ответить на их вопросы…
- Я боюсь, - честно признался Мбога, Тора-охотник, обладатель самого большого и меткого карабина во всей Периферии. - Я боюсь, что нас захлестнет волна некомпетентности, я боюсь, что меня окружит толпа матерей и учителей с детьми и будет требовать немедленной отправки на Землю во имя гуманизма. А я не могу никого отправить на Землю. Не имею права. Я не знаю, кто важнее - маленький поселок Периферии или огромная Планета. Поэтому приходится отключать душу и милосердие и основываться на чистой математике, которая во все времена утверждала, что сто - это гораздо меньше, чем сто миллиардов. Несоизмеримо меньше. Мне нет нужды объяснять уважаемому Леониду Андреевичу и уважаемому Полю, что такое угроза прорыва биоблокады. Но как мне объяснить это пятилетнему мальчику? Как это объяснить его Учителю? Его маме?
- Они поймут, - зло ответил Поль. - Не надо принимать нас за детей, только за детей. У нас нет вашего опыта, но и здесь, на Пандоре, мы многое повидали… Так что мы поймем, уверяю вас.
Мбога внезапно успокоился. Он откинулся на спинку стула, подставил под локоть дуло карабина и упер ладошку в щеку, задумчиво разглядывая бледного Поля.
- Поль прав, - сказал Леонид Андреевич, - он просто чудовищно не прав, но именно поэтому он прав.
- Почему я не прав? И почему я прав?
- Поль, вы еще очень и очень… горячи. У вас еще мало опыта и, ради бога извините, Поль, очень мало воображения, - тихо, чуть ли не шепотом говорил Горбовский. - Для вас сто человек, двести человек - это вполне понятные и воображаемые понятия. Вы их всех знаете в лицо, со всеми знакомы. Сто миллиардов - для вас это слишком абстрактно. Нельзя вообразить сто миллиардов индивидуальностей, сто миллиардов талантов, сто миллиардов людей. Как любой человек, вы осведомлены об их существовании, но пока это только число в справочнике по демографии. А для меня это не число. Уже. И для доктора Мбоги - не число. И для Хосико-сан. Бремя ответственности за них может оправдать любую жертву. И вот в этом мы не правы. Здесь правы вы, Поль. Без ста человек на Пандоре не будет ста миллиардов на Земле. Их будет сто миллиардов минус сто. А это намного меньше. Намного. Может, это уже и не будет человечество? Я не знаю.
- Тогда решено, - сказала Хосико. - Где устроим общий сбор?
Детей было решено не приглашать. Они остались в своем интернате под присмотром учителей. Конференц-зал, помещавшийся на первом ярусе административного комплекса, был велик, но не был приспособлен для одновременного размещения почти всего населения Базы, поэтому стулья вынесли и расселись прямо на полу. Горбовский, Мбога, Фуками, Робинзон и Гнедых собрались около возвышения с микрофоном и определили порядок выступлений. Первым должен был выступить Мбога. Маленький доктор кивнул и взобрался на сцену. Гул множества голосов стих, и Мбога слегка прокашлялся, прочищая горло и проверяя акустику.
- Я - Тора Мбога, председатель Комиссии по Контактам, и в настоящее время возглавляю на Пандоре комиссию по расследованию инцидента, возможно связанного с прорывом биоблокады. Не буду сгущать краски, но имеется потенциальная угроза инфицирования и распространения инфекции по всей обитаемой части космоса. Мировым Советом было принято решение о закрытии Пандоры и объявлении временного карантина на планете. Наша комиссия сейчас проводит всестороннее исследование, но пока не может ни подтвердить, ни опровергнуть имеющиеся опасения.
- О какого рода инфекции идет речь? - спросил Вадим Сартаков. - Мы регулярно проводим вакцинацию - я имею в виду егерей. Поэтому из леса мы вряд ли что могли занести на Базу.
Люди заволновались. Особенно возмущались егеря, которых сразу можно было выделить из пестрой толпы по комбинезонам цвета хаки и испачканным маскировочной краской лицам. Откуда инфекция? Из леса, вестимо… У нас биоблокада выше неба, на заду места не найдешь для инъекции. Ни за что не поверю. А помнишь, Курода, ты видел русалок? Ну и что? У тебя биоблокада тогда истекла. А сколько таких случаев еще было? Вот и подцепил какой-нибудь вирус… У нас Марта на посту. Марта, Марта, ты где? Отзовись! Ты-то почему молчишь? Да не трогай ты женщину! Она не женщина, она эпидемиолог… Ну, ее тоже нельзя обвинять: после УНБЛАФ заниматься эпидемиями - это все равно что составлять астрологический прогноз. Что-то крутит Мбога… А что теперь с нами будет? А какие симптомы болезни? Неудержимый словесный понос. Ну, Ларни, тогда ты ее еще при рождении подцепил…
Мбога подождал, пока страсти немного поулягутся, и поднял руку, прося тишины.
- Постараюсь ответить на стихийно возникшие вопросы. Источник заражения - лес. Биоблокада здесь не помогает. Симптомы… Пока мы не знаем симптомов. Знаем только последствия, но я уклонюсь от их описания.
- Летальные? - выкрикнул кто-то.
- Нет, не летальные, - успокоил Мбога.
- Почему не действует УНБЛАФ? - спросил Ларни.
- Потому что именно в УНБЛАФ вся проблема.
Зал замер.
- Источником возможного заражения является новый штамм так называемой "бактерии жизни", входящей в прививочный комплекс УНБЛАФ, - сказал Мбога. - То, что нас защищает, и стало потенциальным очагом опасности. Мы еще не знаем в точности, что именно произошло и что именно происходит. Но в одном уверены: причина в бактерии жизни.
- Сколько заболевших? - спросила Марта.
- Один, - ответила Хосико, - пока один.
- Но кто? Ко мне ни с чем серьезнее простуды никогда не обращались!
- По определенным причинам я не хотел бы называть его имя, - сказал Мбога. - Но он не турист, а сотрудник Базы. Вернее, был им. Некоторое время тому назад. Сошлюсь в своем нежелании отвечать на тайну личности… Тайна личности.
- Что теперь будет с нами? - И это был вопрос вопросов, ответ на который не знал даже доктор Мбога. Да разве бывают ответы на подобные вопросы?!
Леонид Андреевич вздохнул и поднялся с пола. Неразрешимые вопросы были его специализацией на этой встрече. Да и не только на этой.
- Плохой вопрос, - честно признался он этим людям, смотрящим на него… по-разному. Кто смотрел с надеждой, кто с доверием, кто скептично, кто зло, кто разочарованно. Горбовский внезапно понял, что они смотрят на него, как дети, попавшие против своей воли в страшную беду, испуганные, потрясенные, но все еще сохраняющие толику веры во всемогущество взрослых. Именно их он хотел оберечь, предупредить, предостеречь. От чего? От того, чтобы не ходили в лес без взрослых? - У меня нет на него ответа. Даже дети не должны его задавать. Спросить нужно по-другому: что нам теперь всем делать? Я плохой оратор и совсем никудышный проповедник. Может быть, сюда надо было прислать проповедника или психолога, но сюда прилетели доктор Мбога и доктор Фуками, наверное, самые лучшие специалисты по той проблеме, которая встала перед нами. Давайте не будем торопиться, главное - не торопиться. Будем ждать и… работать. У каждого из нас по-своему замечательная работа, у многих из нас здесь есть друзья или близкие. Что еще можно предложить для счастья? Внешние обстоятельства сложились пока не в нашу пользу, но нужно потерпеть. Не стоит совершать необдуманных и необратимых поступков, за которые потом будет очень стыдно. Я верю, что все обернется не самым худшим образом.
В зале поднялась маленькая худенькая женщина.
- Все это звучит прекрасно, Леонид Андреевич, - печально сказала она, - но кроме нас, взрослых, здесь оказались дети. Многие родители волнуются в основном за них. Сейчас нам очень необходимы психологи, так как учительский состав не справляется - обстановка нервирует, родители нервируют. Я понимаю, что эвакуация с Пандоры пока невозможна, но и оставаться на Базе сейчас не имеет смысла. Я бы предложила, если это возможно, переместить всех желающих на Алмазный пляж. Там море, санаториумы. Получилось бы что-то вроде каникул.
- Я думаю, что это легко устроить, - согласился Горбовский. - Поль? Мбога?
- Возражений нет, - покачал головой Мбога. - Нас это устроило бы наилучшим образом.
- Я свяжусь с Алмазным пляжем, - сказал Поль. - После собрания прошу тогда тебя, Лиза, тебя, Вадим, и… где Робинзон?… ага, и тебя, Джек, подойти ко мне, и мы все обговорим окончательно.
Хосико подошла к Горбовскому. Собрание как таковое закончилось. Люди разбились на небольшие группки, обсуждая сказанное и предстоящий переезд. Истеричных или просто нервных ноток в разговорах не проскальзывало, и Леонид Андреевич мог быть доволен - невнятность угрозы отступила перед актуальностью предстоящих технических и организационных задач. Первое правило кризисной ситуации - займи людей.
- Вы хорошо сказали, Леонид Андреевич, мне понравилась ваша речь.
- Может быть, стоило выступить и вам, Хосико-сан?
- Нет, - улыбнулась Хосико, - здесь должны были действовать мужчины. Это Пандора, а не Земля, и разделение по половому признаку тут еще имеет смысл.
- Да?