Я улыбался, ибо уже знал, что спасен. Хотя все прочие участники трагедии не подозревали об этом. Тяжелый, будто подземный, гул сотряс насыпь, а рельсы запели, как грубые скрипки.
- Извините меня, господин Кимон, - сказал лейтенант, - но так нужно.
Он снял перчатку и достал из-за пазухи длинноствольный пистолет. Гул усилился, уже явственно был слышен перестук тяжелых колес на стыках.
- Вы опоздали, лейтенант, - сказал я, напрягая голос. - Это за мной.
- Это наша дрезина… - неуверенно возразил лейтенант.
Пистолет он приставил стволом к моей переносице. Я брезгливо, но без испуга отшатнулся. Темная громадина выросла за моей спиной, скрежеща тормозами и сыпя искрами, и спокойный, властный, усиленный мегафоном голос приказал:
- Отставить, лейтенант!
Солнце, до того мгновения совершенно не различимое в плотном месиве туч, вдруг вспыхнуло у меня под глазами и померкло.
Видят ли сны в обмороке? Я видел. Мне снилось, что я карабкаюсь по огромной пирамиде, сложенной из книг. Книги были разные: толстые тяжелые тома лежали поверх пухленьких книжонок в скользких цветных бумажных обложках, и от этого пирамида была неустойчивой, склоны ее усеивали яркие открытки, а далекая вершина была покрыта разноцветным снегом почтовых марок. Чем выше я лез, тем опаснее она раскачивалась. Иногда из-под моих ног вырывались небольшие лавинки тонких брошюр, и я, лежа пластом на склоне, судорожно цеплялся за расползающуюся кипу журналов, чтобы не съехать следом. Очень важно было добраться до вершины, на которой находилась нужная мне книга. В книге этой содержались исчерпывающие ответы на все вопросы, какие я мог бы задать природе, и даже на те, которые я не мог задать, не подозревая, что об этом можно спрашивать. Несмотря на зыбкость опоры, я медленно двигался вперед. В горле першило от книжной пыли. Глаза болели от пестроты иллюстраций и черного латинского шрифта. Вершина была уже совсем близко. Уже вспархивали из-под моих рук и ног легкомысленные стайки знаков почтовой оплаты со штемпелями и без штемпелей, зубчатые и без зубчиков, я просто тонул в них, но вершина приближалась. Я уже видел небольшой коричневый томик, углом выглядывающий из типографского хлама, - только руку протянуть. Я протянул руку, и пальцы нащупали знакомую коленкоровую обложку. Тетрадь…
Очнувшись, я увидел перед собой медленно ползущую назад серую пелену с редкими бледно-голубыми просветами. Под спиной было что-то жесткое и трясущееся, а до слуха доносился однообразный механический рев и ритмическое постукивание.
- Слава богу, вы очнулись, - услышал я голос и увидел озабоченное лицо наклонившегося ко мне лейтенанта. - Я уж испугался.
Опершись на дрожащие руки, я попытался сесть. Лейтенант поддержал меня за плечи и помог прислониться спиной к кабинке машиниста. Автодрезина катилась по плоской, поросшей желтой щетиной травы степи. Впереди виднелись строения железнодорожной станции и крыши невысоких домов.
- Куда вы меня везете? - спросил я все еще встревоженно поглядывающего на меня лейтенанта. Челюсть сводило судорогой, и вопрос получился невнятным.
Лейтенант недоуменно нахмурился, но, видимо догадавшись, радостно объявил:
- В спецзону, согласно приказу.
- Это… - Я произнес название города.
- Так точно, - ответил лейтенант, протягивая мне знакомую флягу со спиртом.
Я с благодарностью принял ее и коротко отхлебнул. Обжигающая жидкость продрала огнем глотку.
- Вы уж простите меня великодушно, - пробормотал лейтенант, оглядываясь на сидящих вдоль края платформы солдат. Псы сгрудились у теплого моторного кожуха и мирно дремали. - Я и не подозревал…
Я равнодушно пожал плечами.
- Вы меня удивили, - сказал я. - Я имею в виду тетрадь.
- Вы прочли? Ну и что вы об этом думаете?
- Я не успел дочитать до конца. Вы слишком ретиво взялись меня ловить.
- Это собаки, - сказал лейтенант.
- Ну-ну… Впрочем, не будем об этом. Скажите, коль я уж не успел дочитать, что вам еще удалось установить, кроме списка ученых, вынужденных принимать участие в проекте?
- Очень немногое. В июне меня призвали в армию, а с февраля сорок четвертого назначили командиром конвойной команды для доставки арестованных внутренней службой в спецзону.
- Вы узнали еще кого-нибудь из своих "подопечных", кроме меня?
- Нет. В большинстве своем они не из столицы, а некоторые, по-моему, даже иностранцы.
- Спецзона - это и есть проект.
Сказав это, я с улыбкой наблюдал, как сменяются на лице лейтенанта противоречивые чувства. Удивление сменилось недоверием, недоверие - подозрением, подозрение - озарением.
- Я должен был догадаться, я… - потрясенно бормотал он.
- Спецзона, она же Крепость, - перебил его я, понимая, что времени для разговоров у нас остается немного, станция неумолимо приближалась, - похоже, вышла из повиновения. Советник, тот самый ваш Носитель Злой Воли, не может ее обуздать обычными средствами, он слишком ценит свое детище, чтобы бросить на нее солдат, но, как видите, даже в этом случае она сумеет защититься.
Я указал взглядом на ползущий впереди бронепоезд.
- Я одного не понимаю, господин Кимон, как вы узнали о бронепоезде, тем более о том, что он идет вам на выручку.
"Так тебе и объясни", - устало подумал я.
- Увидел. Еще там, в будке, ночью.
- Во сне? - глупо спросил лейтенант.
- Наяву. Только сразу не поверил, но, когда выбрался на насыпь, осенило.
- Вы потрясающий человек, господин Кимон, - искренне заявил лейтенант. - Было бы печально, если бы я убил вас.
- Спасибо! - Приподнявшись, я пожал лейтенанту руку. - Теперь отойдите от меня, вы уже достаточно проявили заботы о пойманном беглеце.
Машинист дал гудок. Лейтенант поднялся на ноги, посыпались быстрые, короткие команды. Дрезина вслед за бронепоездом, сбавляя скорость, подходила к маленькой товарной станции на окраине города. Я жадно вглядывался в знакомое скопище черепичных крыш за плоскими кровлями станционных пакгаузов. За городом, в степи чернели шахтные копры и серые конусы терриконов.
"А ведь я его не узнал, - думал я, вспоминая фильм, продемонстрированный Советником, - да мне и в голову не приходило, что Крепость могла быть построена в окрестностях нашего тихого шахтерского городка".
Где-то рядом с городом проходила разделительная полоса зоны Оккупации и Присоединенных Территорий. В городе царило двоевластие. Его жители знали обе стороны этой войны. Здесь остановился фронт, когда новое правительство приняло решение о заключении унизительного мира и включении страны в состав распухшей от крови империи врага. Врага, объявленного другом. Воссоединение избавило внутренние области от бомбежек, чужих солдат и чужих чиновников, но не избавило от инфляции, жизни впроголодь, политического террора и идеологической зависимости. Город на границе с оккупированными землями находился в заложниках доброй воли "братского народа, возложившего на себя нелегкую ношу возрождения арийской расы". Мирный покой его был весьма зыбок, а благополучие - призрачным.
"Странное место выбрал господин Советник для Крепости, - думал я. - Вероятно, из тех же соображений, из каких ласточки вьют свои гнезда вблизи гнездовий хищных птиц"
Как бы в подтверждение этого сравнения, пятнистый локомотив дал басовитый гудок, а стволы орудий его состав грозно зашевелились, словно беря округу под прицел.
"Эге, да это же "ковчег", - догадался я. - По слухам, они этими вагончиками прорвали оборону наших бронегусар. Интересно, что намеревается делать наш мальчик в виду бывшего противника?"
Лейтенант намеревался подчиняться и впредь. Он спокойно слез с платформы и не спеша пошел к бронепоезду. Откинулась толстая дверца, и показался военный в танкистском комбинезоне и шлеме с наушниками. Оккупант. О чем они говорили, из-за могучего пыхтения бронированного паровоза не было слышно, но вскоре лейтенант, взяв под козырек, побежал обратно к дрезине.
- Вас просят, - сказал он.
Я вздохнул и неловко полез вниз. Лейтенант с официальной почтительностью поддержал меня под локоть. Когда мы подошли к бронепоезду, возле него помимо офицера в черном стоял высокий штатский. Он выглядел так, словно только что вышел из шикарного лимузина, а не из неуютных и тесных, пропахших графитовой смазкой и толом вместилищ боевого "ковчега".
- Господин Кимон? - осведомился штатский высоким пронзительным голосом.
- Чем могу служить? - отозвался я, неприязненно разглядывая холеное лицо: узкие модные усики под мясистым и продолговатым аристократическим носом, бледные наглые глаза с моноклем и кривящиеся от презрения ко всему на свете узкие губы над выступающим вперед подбородком.
- Вы поступаете в мое распоряжение.
Лейтенант набрал было воздуха, чтобы возразить, но долговязый штатский сказал, обращаясь непосредственно к нему:
- Это ни в коей мере не противоречит полученному вами приказу. Вы будете сопровождать нас до спецзоны.
- Слушаюсь, - нехотя подчинился лейтенант, вопросительно поглядев на офицера бронепоезда. Тот едва заметно пожал плечами.
Более не было сказано ни слова. Штатский, так и не удосужившись назваться, кивнул офицеру и, аккуратно переступая через рельсы, пошел к станционному домику. Я посмотрел на лейтенанта.
- Что ж, ступайте за ним, он здесь власть, - сказал лейтенант и, ободряюще улыбнувшись, бросился со всех ног к автодрезине, на ходу выкрикивая команды глазеющим на бронепоезд солдатам.