На этот раз перед скромным университетским преподавателем распахнулась не только калитка, но и ворота целиком. Правда, в само здание департамента меня провели не через парадное, а через боковую пристройку, из которой, отворив тяжелую железную дверь, проводили в подвал и по неширокому коридору с толстыми трубами под потолком - в обширное помещение, где у белого экрана, занимающего целую стену, толпились несколько человек в штатском. Чем бы ни была эта комната, на тюремный карцер она явно не походила. Удивляло то, что в ней не было электрического освещения. По стенам, обшитым панелями темного дерева, в замысловатых хрустальных бра ровно мерцали большие, настоящие восковые свечи. Слышалась медленная мелодия. Кажется, Брамс. В одном из углов я заметил ломберный столик, за которым несколько мужчин в смокингах увлеченно метали карты. Пол, навощенный паркет которого матово блестел в мерцании свечных язычков, довершал иллюзию светского бомонда. Портили эту благостную картину только киноэкран и совершенно неприличные в таком месте легкие металлические стулья напротив него.
Как только мы вошли, стоящие у экрана обернулись и один из них, оказавшийся господином Советником в смокинге, разведя руки, словно собираясь меня обнять, воскликнул:
- А вот и господин ученый! Господа, - обратился он к присутствующим, - имею честь представить Валерия Кимона, ученого, подающего большие надежды, пока еще в степени бакалавра, но в скором времени, я надеюсь, одного из крупнейших деятелей науки нашего государства.
Присутствующие одобрительно зааплодировали. Из-за столь романтичного освещения было довольно сумрачно, и я не сразу разглядел в кучке хорошо одетых мужчин своего брата.
- Бруно?
- Валерий? - эхом отозвался высокий господин с ежиком седых волос и широким, властным лицом. Наше внешнее сходство заключалось лишь в цвете и разрезе глаз. Чуть раскосые, они отливали разными оттенками от серо-голубого до темно-зеленого, словно так и не могли определиться с цветом.
- В чем дело, Валерий? - с неподдельной тревогой спросил Бруно.
- А ты не знаешь?
- Нет.
- Арестован по подозрению в государственной измене.
- Какого черта! Они что, не знают, чей ты брат?!
- Знают, но им нужна моя голова. Пока что - в качестве мыслящего агрегата, а там, может быть, для чего-нибудь еще.
- Идиоты!
- Отнюдь нет. Важнейший проект. Нужны разработчики, а дураков, чтобы идти в этот проект добровольно, не нашлось.
- Ты действительно что-то такое… совершил?
- Ага, якобы стащил у Советника бумажку со стола.
- О боже…
- Господа, - вмешался Советник, - я понимаю, вы рады встрече, однако пришло время заняться тем, ради чего мы все здесь собрались. Прошу садиться.
Он указал на ряд легких алюминиевых стульев, расположенных полукругом перед экраном. Бруно мягко подтолкнул меня к одному из них.
- Не отчаивайся, - шепнул он, когда и без того неяркий свет стал меркнуть. Невесть откуда появившиеся бесшумные слуги накрывали свечи медными колпачками. В ответ я только пожал плечами.
Едва погас свет, ровно застрекотал проекционный аппарат и голубой луч пролег над головами. Я уставился на экран. Мелькнули какие-то цифры, медленно проплыло предупреждение об ответственности зрителей за разглашение государственной тайны, после чего замигали кадры, заставившие зрителей затаить дыхание. На экране люди в серых балахонах собирали прибор, напоминающий короткоствольный пулемет. Руководил ими маленький человек, снабженный природой большим носом, оттопыренными ушами и основательной плешью на лобастой голове. Движения его были суетливы и молниеносны, лишь изредка он позволял себе постоять на одном месте, застывая в картинной позе со скрещенными на груди руками. Помощники его, закончив сборку, навели ствол "пулемета" на группу других людей - в полосатых больничных пижамах и с одинаковыми лицами клинических идиотов, бестолково копошащихся в дальнем углу.
- Только что мы наблюдали сборку аппарата Румова, - раздался во внимательной тишине мягкий голос Советника. - Вы видите первое и последнее испытание этого удивительного прибора на группе пациентов психиатрической клиники. Пациенты обречены на полное затмение рассудка и совершенно асоциальны в своем поведении…
Как бы иллюстрируя слова комментатора, один из "пациентов" ткнул пухлым кулачком в лицо своему товарищу по несчастью. Сдачи он не получил и поэтому продолжал молотить по бессмысленно ухмыляющейся физиономии. Потом невидимый оператор нацелил камеру на группу Румова. Низкорослый человек, скорее всего сам Румов, замахал руками и что-то беззвучно закричал. Его ассистенты склонились к аппарату, напряглись и застыли. Несколько мгновений ничего не происходило, но вдруг, без сколько-нибудь заметного перехода, у "пациентов" изменилось выражение лиц. Драчун прекратил тузить улыбчивого и как бы отшатнулся в ужасе. По руке у него стекала кровь, и он принялся тщательно вытирать ее полой пижамы. Избитый перестал улыбаться и мазнул тыльной стороной ладони по губам. На лице его проявились удивление и обида.
- Вы наблюдали то, что Румов впоследствии назвал "первой стадией пробуждения сознания", - продолжил комментарий Советник. - К сожалению, опыты Румова были прекращены и названы аморальными и противными божественной сущности человека. Сам гениальный изобретатель много лет пытался доказать необходимость своего удивительного прибора, способного в умелых руках совершенно преобразить мир. Но, увы, господа, старая идеология камнем висела на шее прогресса. Только теперь, когда мы стали свободны от ее уз, у нас появилась возможность добиться даже более впечатляющих результатов.
Не успели зрители перевести дух и осмыслить увиденное, как на экран выпрыгнули другие кадры.
Господин Элмер
Ив поднялся к своему номеру и уже притронулся к дверной ручке, как подзабытое ощущение "нежелательного присутствия" заставило его отпрянуть. Почудилось вдруг уголовному хроникеру, что едва он вставит ключ в замочную скважину, как некто, притаившийся за дверью, немедленно пальнет через филенку. Несколько мучительно долгих секунд Ив размышлял, как ему поступить: позвать на помощь, позвонить в полицию или вызвать коридорного? Более блестящих идей он не породил и поэтому просто взял и вставил ключ в замок. Будь что будет. Разумеется, никто не выстрелил, когда Ив, распахнув дверь во всю ширь, вошел в номер. Он бегло осмотрел небольшую комнату и готов был уже посмеяться над своим испугом, но легкий, на границе слуха, шорох бросил его в дрожь.
- Проходите, господин Маргит, не стесняйтесь, - раздался негромкий мужской голос.
Ив сделал несколько шагов вперед и медленно обернулся. Хлопнула закрываемая дверь, звонко щелкнул замок. Из узкой прихожей, отделяющей жилую часть номера от туалетной и ванной комнат, появился давешний незнакомец из ресторана.
- Присаживайтесь, - сказал он, указывая пистолетом на кровать. - Разговор у нас будет долгий и интересный, а его исход будет зависеть от результата.
Ив повиновался - что ему еще оставалось делать?
- Кто вы такой? - спросил он.
- Для вас это не важно, - нагло ответил незнакомец, но тут же добавил примирительно: - Впрочем, для удобства беседы называйте меня Элмером.
- Хорошо, господин Элмер, - согласился Ив. - Давайте побеседуем. Тем более если беседа обещает быть интересной. Я вас слушаю.
- Я, собственно, хотел бы узнать некоторые факты из вашей жизни. Причем, предупреждаю, мои вопросы могут касаться порой самых интимных ее сторон.
- Имею ли я право не отвечать на вопросы, которые покажутся мне излишне нескромными? - стараясь скрыть раздражение, спросил Ив.
- Боюсь, что нет, господин Маргит, - заявил Элмер, проходя в комнату и усаживаясь в кресло, которое, приняв его массивное тело, жалобно скрипнуло. Пистолет Элмер все еще держал в руке, стволом вперед и вверх. На стволе блестела свежая царапина. - Согласитесь, что аргументы у меня достаточно веские.
Он усмехнулся, продемонстрировав ряд безупречно ровных зубов, блеснули даже, как показалось Иву, платиновые коронки.
"Вот черт, - подумал сыщик Маргит, - так и есть, уголовник".
- Первое, что я хотел бы узнать, - каким образом вы связаны с Валерием Кимоном?
Ив выкатил глаза. Господи, да никто, кроме меня, вот уже двадцать лет и не вспоминает несчастного Кимона! - хотел крикнуть он, но звук застрял в глотке.
- О, я вижу, имя это вам знакомо! - обрадовался Элмер.
- Мой отец, - сдержанно ответствовал Ив, - прежде носил фамилию Кимон. Валерий же Кимон, насколько мне известно, был родным братом моего деда Бруно Кимона.
- Гм, опять они что-то там напутали, - пробормотал Элмер. - Тогда я сформулирую вопрос иначе, - сказал он громче. - Как давно вы виделись со своим двоюродным дедом?
- Вы с ума сошли! Валерий Кимон исчез во время Оккупации! Черт побери, Элмер, кто вас информировал?!
- Это не имеет касательства к теме нашей беседы. Отвечайте на вопрос.
- Сумасшедший дом какой-то! - Изумлению Ива не было предела. - Дед пропал за пятнадцать лет до моего рождения. Пропал без вести. Само собой, видеться я с ним не мог. Никогда!
- Спокойнее, господин Маргит. Не горячитесь. Значит, вы клянетесь, что не встречались с Валерием Кимоном и ничего не слышали о нем?
- Он что - жив?!
- Отвечайте на вопрос.
- Клянусь!
- Отлично. Двигаемся дальше. - По глазам Элмера было видно, что не так уж все и отлично. - Вам известно что-нибудь о работах Валерия Кимона?
Ив понял, что ему нет резона демонстрировать уровень своей осведомленности. Надежнее будет притвориться дурачком.
- О каких работах, дорогой друг?