- Инструкцию, - раздраженно сказал Ланг и принялся нервно ходить по комнате.
- Закройте дверь и не нервничайте, господин Ланг, - раздраженно сказал полковник. Набив трубку и закурив, он спросил: - Объяснили вы Шлотгейму, что собой представляет офицерский состав нашей зоны?
- Конечно. Я сказал ему, что из двухсот наших офицеров, только сто человек артиллеристы, а все остальные - пехотные лейтенанты. Но командованию сейчас не до нас, господин полковник. Они заняты установкой атомных батарей и готовятся через день обстрелять советскую территорию. Говорят, что эти атомные батареи - дьявольская штука.
- Удобна ли предлагаемая инструкция для практического пользования?
- Вполне, господин полковник, но не слишком ли наше командование полагается на технику, на машины...
- Э, бросьте вы эту философию, господин Ланг, - недовольно поморщился полковник. - Ни к чему хорошему она не приведет. Я не знаю, на что полагается наше командование, но для меня ясно одно: лучше иметь дело с машиной, чем с людьми с сомнительной расовой принадлежностью. Советую и вам руководствоваться этой простой истиной.
Резко прозвучал телефонный звонок. Полковник снял трубку.
- Начальник штаба первой зоны, - сказал он. - В чем дело, господин Гофман? Что? Орудия тринадцатой башни принялись палить в воздух? Без всякой причины, говорите? А фотоэлементы? Что? Испортились?.. Мы будем у вас через пять минут.
Полковник бросил трубку на аппарат и снял со стены плащ.
- Пойдемте, господин Ланг, в тринадцатую башню. Там снова приключилась какая-то чертовщина.
Они поспешно вышли из штаба, закрыв за собой дверь на ключ.
В первую минуту Гроздев не подумал о том, как трудно ему будет выбраться из комнаты. Он сразу же бросился к столу и, выдвинув ящики, стал рыться в бумагах. Немецкий язык он знал отлично и чтение документов его не затрудняло. Он перебрал уже несколько папок, но ничего интересного не обнаружил. Наконец, в нижних ящиках стола он нашел чертежи башни. К чертежам были приложены схемы распределения фотоэлементов и коротковолновых радиоустановок, которые, по всей вероятности, выполняли ночью функции фотоэлементов.
Окончив осмотр столов, Гроздев направился к шкафам. В одном из них он нашел стальной ящик, опечатанный сургучной печатью. Сорвав печать, Михаил открыл ящик. В нем лежали военные топографические карты. На одной из них красным карандашом был начерчен план расположения первой зоны и намечен пунктиром район второй зоны, в котором уже велась установка атомных батарей.
Карты были велики, и взять их с собой не было возможности. Михаил разостлал их под лампой и сфотографировал своим маленьким аппаратом.
Только после этого задумался Гроздев над тем, как выйти из штаба. Он подошел к двери и осторожно подергал ее. Дверь не поддавалась. Михаил осмотрел стены, но второго выхода не было. Осмотр пола и потолка оказался также безуспешным.
"Неприятная история, - подумал Гроздев, - я могу просидеть здесь чорт знает сколько, а время дорого..."
Михаил переходил от стола к столу в поисках ключа, но найти его нигде не мог.
- Вот вы и попались в мышеловку, товарищ Гроздев, - невесело усмехнулся инженер. - Ждите теперь, когда вас выпустят на волю... Что, если постучать в дверь?.. Нет, это не годится, можно испортить все дело. Но что же делать, чорт побери! Времени - четырнадцать часов. Мне нужно уйти отсюда засветло, пока не включат радиоустановки. Бахтадзе, верно, и так уже беспокоится... А что, если позвонить?
Подумав, он снял телефонную трубку.
- Тринадцатую башню, - сказал строго.
Щелкнули переключаемые провода. Затрещал чей-то высокий, картавый голос:
- Тринадцатая слушает.
- Полковника! - прокричал Михаил.
- Сию минуту.
Слышно было, как позвали полковника. Через минуту он сердито ворчал в трубку:
- В чем дело? Что там у вас случилось?
- Немедленно вернитесь в штаб, полковник! Немедленно! - повелительно крикнул инженер и бросил трубку на стол. Затем он осторожно поднял ее снова и прислушался.
- Алло, алло! - надрывался полковник. - Кто говорит со мной, чорт побери? Алло!
Кто-то картавил рядом:
- Мне кажется, господин полковник, что это был голос начальника штаба корпуса, господина Шлотгейма.
- Возможно, - пробурчал полковник, - мне тоже так показалось.
Трубка опустилась на рычаг аппарата. Монотонно загудел в проводах ток.
- Кажется, я нагнал страху на полковника, - засмеялся Гроздев и подошел к двери.
Спустя некоторое время в коридоре послышался шум.
- Дежурный! - кричал полковник. - Куда пропал дежурный, чорт побери!
- Я здесь, господин полковник!
- Где начальник штаба корпуса, господин дежурный?
- Не знаю, господин начальник штаба. Очевидно, в штабе корпуса.
- Сейчас не время для острот, молодой человек, - строго оборвал полковник. - Немедленно же разыщите господина Шлотгейма.
Дежурный сломя голову бросился на лестницу. Полковник достал огромный носовой платок и вытер им вспотевшую лысину.
- Только бы он не ушел отсюда... - тревожно подумал Михаил, наблюдая за полковником в замочную скважину.
Полковник постоял немного и направился к двери штаба. Долго открывал ее, скрипя ключом и ругаясь. Наконец, дверь открылась.
Гроздев поспешно выскочил в коридор. Неслышно пробежав его, он быстро поднялся по лестнице.
Достигнув опушки леса, Михаил лег в траву и прислушался.
Невдалеке три лейтенанта рыли яму. Работали они медленно, неумело. Один из лейтенантов, худощавый юноша небольшого роста, говорил неокрепшим, совсем еще ребяческим басом:
- Ну, как же можно воевать без солдат? Понимаешь ты в этом что-нибудь, Курт?
Курт, широкоплечий и веснущатый малый, усмехнулся.
- Тут и понимать нечего, Адольф. Опасная штука - нынешний солдат. Это тебе не времена Фридриха Великого.
- Но как же без пехоты? - недоумевал Адольф.
- Я бы не сказал, что у нас вовсе от нее отказались, - заметил третий, до сих пор молчавший лейтенант. Он протер квадратные стекла пенсне и глубокомысленно заявил: - Не забывайте, господа, что пехота является почти единственным родом войск, способным не только занять неприятельскую территорию, но и закрепить ее. Мне известно, господа, что в Берлинском институте мозга профессор Гартвиг производит какие-то исследования мозга немецкого солдата. Говорят, что путем впрыскивания в мозговую кору особых химических веществ профессор уничтожил у подопытных солдат способность рассуждать. Ходят слухи, что такие впрыскивания будут производиться всем солдатам ударных частей германской армии...
Гроздев выбрал момент, когда лейтенанты не глядели в его сторону, спустился в овраг и, пригнувшись, быстро пошел к границе.
8. С донесением
Доктор Бахтадзе и красноармеец Гущин с нетерпением ждали возвращения Гроздева. Облокотясь на бруствер вырытого ими окопа, они внимательно наблюдали в бинокль за местностью.
"Пора бы уже быть Мише, - вздохнув, подумал Яков. - Не случилось ли чего..."
Вдруг позади них раздался веселый смех.
- Кого это вы здесь высматриваете, уважаемые? - спросил знакомый голос.
Врач и красноармеец испуганно обернулись и, только пристально всмотревшись, заметили почти слившуюся с местностью фигуру Гроздева.
- Миша! - вскакивая, закричал Яков, но над ним тотчас же просвистала пуля, и он снова опустился на землю.
- С ума ты сошел, что ли? - закричал на него Гроздев.
- Значит, ты целехонек, - радостно говорил Бахтадзе. - Ну, а как успехи?
- Успехи, Яша, отличные, но дайте мне, пожалуйста, чего-нибудь поесть, я страшно голоден.
Яков восхищенно смотрел на Гроздева и думал: "Вот какой человек - знает, что жить всего сутки осталось, и хоть бы что..."
- Что так смотришь на меня, Яша? - улыбаясь, спросил Михаил. - Не нравится мне, что ты обреченным меня считаешь. Ведь в нашем распоряжении еще целые сутки, за это время чорт знает что можно сделать. Мы еще поживем с тобой, Яша!
Бахтадзе грустно улыбнулся, а Гроздев подумал:
"Вот смеюсь, шучу, а смерти все-таки боюсь... не хочется умереть, да и не верится, что умру. Отца бы повидать... Как все-таки скверно кончать жизнь в двадцать восемь лет..."
Михаил резко тряхнул головой, словно прогоняя мрачные мысли, и сказал весело:
- Разрешишь ли ты мне покушать что-нибудь, доктор? А то ведь на голодный-то желудок не дойдешь до того света...
- Категорически запрещаю тебе даже дотрагиваться до пищи. Все дело этим можешь испортить, - строго сказал Бахтадзе. - Алексей Васильевич приказал тебя голодным к нему доставить.
- В таком случае нам нечего терять зря время. Товарищ Гущин, идите на заставу и предупредите начальника о нашем приходе.
Когда Гущин ушел, Бахтадзе протер Гроздева спиртом. Дал надеть ему сапоги и шинель. В шинели и сапогах у Михаила был очень странный вид: он казался человеком без головы.
- Ну, пойдем, - сказал Яков.
Гроздев положил в карман шинели фотоаппарат и, пригнувшись, направился вслед за врачом.
На границе их ждал начальник заставы Ростовцев. Поздоровавшись, он повел Гроздева и Бахтадзе к низкому сараю, покрытому почерневшей соломой. Дорогой к ним присоединился Гущин.
Пол сарая был завален старыми ящиками, рассохшимися бочками с соломой. Спотыкаясь, пробрались разведчики в глубь сарая и помогли Ростовцеву откатить несколько бочек, под которыми оказалась массивная крышка. Подняв ее, Ростовцев спустился по металлической лестнице. При свете электрического фонаря видны были бетонированные стены коридора, уходящего глубоко под землю.