…В порту Фландри узнал, что шлюпку он сможет вызвать лишь через два часа. Он позвонил в гостиницу я ему доставили багаж. Поскольку тот состоял лишь из одного саквояжа, он не стал его проверять, а сразу отнес в дезинфекционную камеру. Оттуда он вышел в гражданской одежде и в плаще с капюшоном. Он намеренно изменил походку, а саквояж его был вывернут наизнанку и таким образом поменял цвет. У него не было причин полагать, что за ним следят, но он охотно покупал себе лишнюю безопасность, когда за нее не надо было дорого платить. Он отправился на кэбе в непритязательный отель, оттуда - в другой, что располагался в Нижнем городе. Последние несколько кварталов он прошел пешком.
Ровиан нашел меблированный дом, населенный главным образом негуманоидами, притом не слишком разборчивыми. Свою каморку он делил с большим неуклюжим бетантаклидом с планеты с непроизносимым названием. От него страшно воняло гидрогенным сульфидом, но он был достаточно добродушным. К прочим его личным достоинствам добавлялось незнание языка эриау. Когда вошел Фландри, он повернулся на своей скамье, невнятно пробормотал приветствие на англике и вернулся к своим размышлениям.
Ровиан потянулся всеми своими шестью конечностями и звучно зевнул.
- Наконец-то! - сказал он. - Я уж думал, что сгнию здесь со скуки.
Фландри сел на пол, потому что стульев не было, и закурил, повинуясь, скорее, привычке, чем желанию курить. - Как корабль? - спросил он на основном марсейанском языке.
- Удовлетворительно, - на нем же ответил Ровиан. - Некоторые удивились, что старпом уходит, не дождавшись капитана. Но я представил дело так, будто отправляюсь за важным снаряжением и оставил на посту Валенсиа. Пока мы болтаемся на орбите, ничего особенного произойти не может, так что никаких особых комментариев не последовало.
Фландри встретился взглядом с глазами, чьи зрачки походили на щелки.
"Похоже, ты понимаешь куда больше в тех вещах, о которых, как считают твои сотоварищи-гуманоиды, чужакам знать не положено, - подумал он. - Я не стану прикидываться, будто понимаю, что выражают твои глаза. Но… мне нужно на кого-то полагаться. Наблюдая за тобой во время путешествия, я пришел к выводу о том, что ты честнее прочих".
- Я не просил тебя селиться в этой берлоге, а сказать, где ждать, - сказал он, пренебрегая правилами эриаунской грамматики. - Я считаю, что для наших планов важно соблюдение тайны. Теперь слушай.
Ровиан навострил уши.
Фландри описал свою встречу с губернатором. Он закончил словами:
- У меня не осталось никаких сомнений, что Снелунд лжет насчет леди Мак-Кормак. Охрана и слуги шушукаются, и слухи ползут за пределы дворца. Дел у них мало, все упиваются злобными насмешками. Он набил дворец и дома в окрестностях типами, подобными ему самому. Суя повсюду свой нос, заводя дружеские разговоры с бездельниками, я легко развязывал языки. Двое-трое из них как следует напились, но потом сказали больше, чем сказали бы в нормальном состоянии. - Он не упомянул о том, что добавил в выпивку.
- Почему же в "Интеллидженс" ничего не заподозрили? - спросил Ровиан.
- Заподозрили, наверное. Но у них слишком много других дел, причем очень важных. И они не думают, что она может рассказать что-то полезное. И зачем ссориться с губернатором, рискуя своей карьерой ради жены повстанца?
- Ты ведь это делаешь, - возразил ему Ровиан.
- Ш-ш-ш, - Фландри подмигнул ему сквозь дым сигареты.
Дым голубовато-серыми завитками поднимался к солнечному лучу, с немалым трудом пробивавшемуся через оконное стекло, слой пыли на котором напоминал геологические напластования. От запаха гнилых яиц у Фландри разболелась голова - главным образом потому, что он напоминал запах гниющей плоти. Шум движения снаружи был едва слышен, временами в комнату проникал случайный хриплый вскрик.
- Видишь ли, - объяснил он, - я нахожусь на особом положении. Наш корабль действует сам по себе. Я не притянут за уши ни к одной из тех шестерен, которые должны провернуться прежде, чем завершится эта экспедиция Флота. У меня гораздо больше данных против Аарона Снелунда, чем у провинциальных офицеров. Я был свободен и имел возможность посидеть и поразмышлять. И я пришел к выводу о том, что глупо с его стороны держать Катрин Мак-Кормак взаперти лишь для того, чтобы весь двор мог хихикать по этому поводу. Адмиральский штаб тоже может придерживаться этой точки зрения… и не предпринимать никаких мер. Я вообще сомневаюсь в том, чтобы эти чинодралы могли испытывать к своим коллегам чувства более сильные, нежели мимолетную симпатию. Почему бы не подвергнуть ее допросу? В конце концов, может же она знать хоть что-то? А может, она была бы полезна при переговорах с ее мужем?
- Едва ли, - заметил Ровиан. - Его жизнь - битая карта.
- Угу. Вот поэтому-то мои вечно спешащие коллеги открестились от дальнейшей проверки. Но… я не предсказатель, но ее можно использовать для того, чтобы заставить его ограничить свои действия… чтобы убедить его сдаться. Готов согласиться, что только хладнокровный ублюдок вроде меня может обдумывать подобные возможности. Но главное вот в чем: мы не имеем права ее потерять, она может нам дать хоть какой-то шанс. Но Снелунд держит ее взаперти, сочиняя небылицы насчет болезни. Почему? Зачем ему предпринимать действия, которые оборачиваются против него же? Его сектор разрывается на части. Почему он не хочет уступить в таком незначительном вопросе?
- Не знаю, - голос Ровиана выражал полное безразличие.
- Может, ей известно нечто, что он хотел бы утаить, - сказал Фландри. - Есть предположение, что Снелунд плохой губернатор. Но он лоялен, а Мак-Кормак - нет. Однако это только предположение.
- Тогда не следует ли тебе, воспользовавшись своими полномочиями, потребовать ее выдачи?
Фландри поморщился.
- Ха! Пять минут ожидания у ворот - и я получу не человека, а его тело. Или же десять минут искаженной гипнопробы - и перед нами идиотка без памяти. Пока мои шаги были чрезвычайно осторожными. Я, впрочем, и не жду вызова от Снелунда до ухода Флота.
- А после возвращения…
- Она вполне может "исчезнуть" во время кампании.
Тело Ровиана напряглось. Скамья, на которой он полусидел-полулежал, издала жалобный скрип.
- Ты говоришь мне все это неспроста, капитан, - сказал он.
- Как ты догадался? - Фландри быстро справился с изумлением и продолжал: - Думаю, мы сможем ее освободить, если точно рассчитаем время. Ты будешь ждать в городе с теми из нашей команды, кого выберешь сам, и с аэрокаром поблизости. Примерно за час до того, как армада стартует, я представлю адмиралу мои тайные полномочия и формально выведу нас из-под его командования. Безопаснее сосредоточить внимание Снелунда на Флоте, чем на дворце. Ты приведешь во дворец свой отряд, предъявишь ордер, который я тебе дам, и заберешь Катрин Мак-Кормак прежде, чем кто-либо успеет добраться до губернатора и спросить, что делать. В случае необходимости ты можешь стрелять: любой, кто попытается тебя остановить, вступит тем самым в конфликт с Империей. Но я не думаю, что такая необходимость возникнет, если ты будешь действовать достаточно быстро. Неподалеку будет ждать шлюпка. Ты и твои парни приведете на нее леди Мак-Кормак, переключите автопилот на космос, встретитесь с "Азеноувом", и мы тут же покинем эту систему.
- Рискованная операция, - сказал Ровиан. - И все это ради довольно призрачной цели.
- Ничего другого я придумать не могу, - ответил Фландри. - Главным в этой операции предстоит быть тебе, так что откажись, если считаешь меня дураком.
Ровиан облизнул свои зубы-пилы и махнул хвостом.
- Я не отказываюсь, мой капитан, - сказал он. - Я твой брат по присяге. Но мне кажется, что мы могли бы обсудить проблему глубже. Я уверен, что в рукаве у тебя есть пара козырей.
5
Силы Пикенса, корабль за кораблем, выходили на орбиту. Когда солнце Ллинатавра достигло зенита, суда построились и вышли в гипердрайв. Сгустки неосязаемой энергии закружились в космосе. Как единое целое военные корабли нацелились на звезду Виржил, чтобы найти человека, который провозгласил себя Императором.
Их было немного. Большинство было отправлено в помощь армии, противостоящей Марсейе, и это изрядно истощило флот сектора. Пугающе велико было число кораблей, присоединившихся к Мак-Кормаку. Из тех, кто сохранил верность губернатору, значительное число было оставлено для охраны - если не для острастки - ключевых планет. Было установлено, что восставшие располагают примерно тремя четвертыми той силы, которую’ смог собрать Пикенс, чтобы обрушить на них. Управляемые водородные бомбы и огненные лучи, собранные даже в таком большом количестве, не так уж эффективны, как думают обыватели. Простая проникающая радиация может обезвредить корабль, если не вообще прекратить его существование.
Памятуя об этом, Пикенс двигался осторожно, защищенный большим эскортом кораблей-разведчиков. Самые быстроходные его корабли могли покрыть расстояние за полтора дня, самые медленные - за три, но он рассчитывал на целых пять дней. Он не забыл той ловушки, которую бывший главнокомандующий некогда расставил вальдотарианским корсарам.
А на мостике "Азеноува" Доминик Фландри, подавшись вперед в своем капитанском кресле, скомандовал:
- Двадцать градусов к северу, четыре градуса по часовой стрелке, через 3000 километров развить квази-скорость и выровнять корабль, когда она установится.
- Есть, сэр. - Пилот повторил инструкции и запрограммировал компьютер, ведавший гипердрайвом.
Фландри сосредоточил внимание на консоли, находившейся перед ним, - ее приборы суммировали гораздо больше комплексных данных, чем те, которые находились в ведении пилота, - и изучал ее до тех пор, пока не счел возможным сказать: