- Они не прошли тест Лолли и, к сожалению, не могут считаться людьми. Мы еще не решили, что с ними делать. Кстати, - нерешительно спросила она, - тебя уже тестировали?
- Не знаю, - пробормотала Энн. - Не помню теста. Кэти всмотрелась в нее, прежде чем объяснить:
- Обычно помнят не содержание теста, а сам факт тестирования. Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что мы в Симополисе и одновременно не в нем. Мы построили это убежище еще до последних событий, и все наши силы уходят на то, чтобы его сохранить. Не знаю, о чем думает Мировой Совет! Активной массы никогда не будет хватать, и симы дерутся из-за каждого наносинапса. Все, что нам остается, это держаться до последнего. И всякий раз, когда что-то, кажется, устроилось, Симополис снова меняется. За последние полчаса он прошел через четверть миллиона полных исправлений. Там идет настоящая война, но мы не отдадим ни пяди Кэтиленда. Взгляни! - Кэти нагнулась и показала на крошечный желтый цветок среди альпийской осоки. - В радиусе пятидесяти метров от хижины мы уменьшили все. Вот!
Она сорвала цветок и подняла его. Но оказалось, что их два - один по-прежнему остался на стебле, другой оказался в пальцах Кэти.
- Здорово, верно?
Она уронила цветок, и он немедленно вернулся в исходное состояние.
- Мы даже ветер с долины усмирили. Чувствуешь?
Энн попыталась ощутить ветер, но не почувствовала ничего.
- Неважно, - продолжала Кэти. - Главное, ты слышишь его, правда?
И действительно, гроздь круглых колокольчиков, свисавших с карниза крыши, тренькала серебристым звоном.
- Прелестно, - согласилась Энн. - Но почему? Зачем тратить столько усилий на моделирование этого места?
Кэти тупо уставилась на подругу, словно пытаясь понять смысл вопроса.
- Потому что Кэти всю свою жизнь мечтала иметь такой приют, и теперь он у нее есть, и все мы живем здесь.
- Но ты ведь не настоящая Кэти, верно?
Она не может быть настоящей, потому что слишком молода. Кэти покачала головой и улыбнулась.
- Мы так давно не виделись, и теперь не знаешь, с чего начать, но это подождет. Мне пора идти. Я нужна нам.
Она повела Энн в хижину, сложенную из обветренных серых бревен, на которых еще остались куски коры. Крыша была покрыта живым дерном, на котором росли полевые цветы, и проседала в середине.
- Кэти нашла это место пять лет назад, когда проводила отпуск в Сибири. Она выкупила его у сельских властей. Хижина была построена двести лет назад. Как только мы сделаем ее пригодной для жилья, увеличим огород и разобьем грядки до самого ельника. Заодно собираемся вырыть колодец.
Огород радовал изобилием овощей, в основном, листовых: капусты, шпината, латука. Тропинка к хижине была обсажена подсолнухами, возвышавшимися над крышей и клонившими вниз тяжелые от семян головки. Хижина ушла на полметра в бурый суглинок. Да и сама тропинка была протоптана так глубоко, что больше напоминала канаву.
- Ты скажешь мне, на что намекала докси? - спросила Энн. Кэти остановилась у раскрытой двери и ответила:
- Кэти хочет сделать это сама.
Такой старой женщины Энн еще не видела. Она стояла у плиты, помешивая в дымящемся горшке большой деревянной ложкой. Заслышав шаги, она отложила ложку, вытерла руки о передник, пригладила седые волосы, заплетенные в косу и уложенные узлом на затылке, и повернула к Энн круглое миловидное лицо.
- Ну и ну!
- Верно, - отозвалась Энн.
- Заходи, будь как дома!
Внутри оказалась всего одна маленькая комнатка, и к тому же полутемная: свет с трудом пробивался через два узеньких окна, прорубленных в массивных бревенчатых стенах. Энн обошла захламленное помещение, служившее одновременно спальней, гостиной, кухней и кладовой. Вместо перегородок громоздились ящики с консервами. С потолка свисали связки сухих трав и белье. Пол, неровный и местами прогнивший, был покрыт обрывками ковра.
- Ты здесь живешь? - недоверчиво спросила Энн.
- Мне выпала огромная удача здесь жить.
Из-под печи выскочила мышь и поспешила скрыться в груде еловой щепы. Энн слышала, как ветер с долины посвистывает в печной трубе.
- Прости, - спросила Энн, - ты настоящая Кэти?
- Да, - кивнула Кэти, похлопывая себя по обширному бедру, - как видишь, все еще не откинула копыта.
Она уселась на один из расшатанных разномастных стульев и предложила другой Энн. Та осторожно опустилась на сиденье, оказавшееся гораздо крепче, чем на первый взгляд.
- Не обижайся, но насколько я знаю, Кэти любила красивые вещи.
- Той Кэти, которую ты знала, повезло понять истинную цену вещей.
Энн неожиданно заметила столик с изогнутыми ножками, инкрустированный отшлифованными полудрагоценными камнями и редкими сортами дерева. Столик явно выглядел не к месту. Более того, он принадлежал ей!
Кэти показала на большое зеркало в затейливой раме, укрепленное на дальней стенке. Еще одна вещь Энн!
- Я тебе их подарила? Кэти слегка нахмурилась.
- Не ты, а Бен.
- Объясни.
- До смерти не хочется портить твое свадебное настроение! Редко встретишь такое счастье!
- Ты о чем?
Энн отложила свой букет и ощупала лицо. Потом поднялась и подошла к зеркалу. В нем отражалось некое подобие сцены из волшебной сказки о колдунье и невесте в хижине дровосека. Невеста улыбалась, растянув рот до ушей. То ли она самая счастливая новобрачная во всем мире, то ли сумасшедшая в подвенечном наряде.
Энн смущенно отвернулась.
- Поверь, я совсем не испытываю ничего подобного, - пробормотала она. Скорее, нечто совершенно противоположное.
- Жаль…
Кэти поднялась и помешала в горшке.
- Я первой заметила ее болезнь, еще в колледже, когда мы были девочками. Но отнесла это на счет юношеской эксцентричности. После выпускного бала и замужества ей становилось все хуже. Приступы подавленности усиливались. Наконец врачи поставили диагноз: хроническая депрессия. Бен поместил ее в психиатрическую клинику, нанял отряд специалистов. Ей провели курс химиотерапии, шоковой терапии, даже старомодного психоанализа. Ничего не помогло, и только после ее смерти…
Энн встрепенулась:
- Энн мертва? Ну, разумеется! Как же я сама не догадалась!
- Да, дорогая, мертва уже много лет. - Но как?
Кэти вновь уселась.
- Когда решили, что ее состояние имеет органическую этиологию, пришлось увеличить количество серотонина в мозгу. По-моему, довольно мерзкая штука. Ну а психиатры посчитали, что болезнь стабилизировалась. То есть Энн не вылечили, однако она могла вести совершенно нормальную, на взгляд постороннего, жизнь. Но в один прекрасный день она исчезла. Мы с ума сходили! Искали ее повсюду, но она ухитрилась скрываться где-то почти целую неделю. Когда мы нашли ее, она была беременна.
- Что? О, да, я помню, что видела Энн беременной.
- И родился Бобби.
Кэти, очевидно, ждала какой-то реплики, но, не дождавшись, пояснила:
- Бен не его отец.
- Понимаю, - кивнула Энн. - А кто?
- Я надеялась, что ты знаешь. Она не сказала? Значит, никому не известно. Отцовская ДНК не была зарегистрирована. Очевидно, это была не сперма из банка данных и, к счастью, не от лицензированного клона. Отцом мог стать кто угодно, даже какой-нибудь наркоман. Таких у нас предостаточно.
- Мальчика звали Бобби?
- Да, так захотела Энн. Она годами кочевала по клиникам. Однажды во время ремиссии она объявила, что идет по магазинам. Последний, с кем Энн говорила, был Бобби. Через пару недель ему как раз исполнялось шесть. Она сказала, что хочет выбрать ему в подарок пони. Но больше ее никто не видел. Она прямиком отправилась в хоспис и подписала требование на эвтаназию. Ей дали три дня на размышление и предложили консультанта и помощь, но она отказывалась кого-либо видеть. Даже меня. Бен подал протест: из-за болезни его жена неправомочна принимать подобные решения. Но суд с ним не согласился. Насколько я понимаю, она предпочла принять быстродействующий яд. Ее последние слова: "Пожалуйста, не нужно меня ненавидеть".
- Яд?
- Да. Ее пепел в маленькой картонной коробке прибыл как раз в день рождения Бобби. Никто не сказал ему, куда делась мать. Он подумал, что это подарок, и открыл.
- Понятно. Бобби ненавидит меня?
- Не знаю. Он был странным малышом. И в тринадцать лет уехал в школу космонавтов. Он и Бен никогда не ладили
- А Бенджамен ненавидит меня?
Содержимое котла как раз в этот момент перелилось через край, и Кэти поспешила к плите.
- Бен? О, Бена она потеряла еще задолго до смерти. По правде говоря, я всегда считала, что это он подтолкнул ее к пропасти. При его нетерпимости к чужим слабостям… Как только стало ясно, сколь тяжело она больна, он бросил ее на произвол судьбы. Он бы развелся с ней, но гордость не позволяла.
Она сняла с полки миску, налила супа и отрезала хлеба.
- А потом и он года два был не в себе. Ни с кем не общался. Ну а через пару лет все забылось. Опять стал добрым стариной Беном. Разбогател. Обзавелся подружкой.
- Это он уничтожил все мои симы. Верно?
- Возможно. Хотя он утверждал, что это сделала Энн. В то время я ему еще верила.
Кэти поставила обед на маленький инкрустированный столик.
- Я бы и тебе предложила, но… Она начала есть.
- Итак, какие у тебя планы?
- Планы?
- Да. Симополис?
Энн пыталась подумать о Симополисе, но мысли быстро смешались. Как странно… Она вполне способна связно думать о прошлом, все воспоминания были достаточно ясны… но будущее ускользало от нее.
- Не знаю, - выговорила она наконец. - Наверное, следует спросить Бенджамена.
Кэти сосредоточенно нахмурилась.