- Он убит, Бинх, - сказала Ли, - это дикость. В тихом, спокойном месте, далеко от границы. Убит - там у них был какой-то мятеж. Ты знаешь, это так дико! На самом деле отношений между нами уже не было, мы разошлись еще раньше. Мы с ним очень разные люди, Бинх. Но я никак не могла понять - что за бред? Я тут каждый месяц за речку хожу, мне в принципе погибнуть - раз плюнуть. А он… он ведь вовсе не хотел на войну. Он хотел быть ученым, биологом. И он бы стал, он умный. Выяснял бы на атомарном уровне, как биомолекулы работают. Может, открыл бы средство, как стать бессмертными. Или ускорил бы работу мозга, так что мы все стали бы сверхлюдьми. Он хотел просто жить. Пел так хорошо, талантливый был. Музыку хорошую писал. Хотел детей, семью… А его из гранатомета.
- Война, мать ее за ногу, - пробормотал Бинх, - это все война.
- Да когда же это кончится? - спросила Ли, - когда же мир-то на земле наступит, сколько можно?
Бинх остановился. Взглянул на шпиль Адмиралтейства вдалеке, прищурил без того узкие глаза.
- Да, война - это болезнь человечества, симптом болезни. Она должна пройти. И мы будем над этим работать.
В части, по правде сказать, не хотели отказываться от Ли и сильно предлагали остаться на сверхсрочную. Ли подумывала так и сделать, и даже пообещала вернуться, если ее не примут в профшколу КБР. Ведь еще надо тесты пройти. Собеседование, анализ рекомендаций и школьного аттестата. Тесты были особенно сложны и длились почти неделю - Ли даже не подозревала, что существуют такие методики. Ее подключали к ментоскопу, загоняли в виртуалку и заставляли там в самых головоломных условиях решать математические задачи на пределе знаний школьника - хорошо, что Ли знала математику лучше многих. Ей даже вводили какие-то вещества, а потом тестировали на ментоскопе. Результаты оказались удовлетворительными, и вскоре Ли получала в учебной части новенькое удостоверение курсанта, а на складе - форму, которую в городе, впрочем, носить не рекомендовалось.
Никаких списков курсантов нигде не существовало. Имена и фамилии были под нулевой секретностью - не то, что великая тайна, но не афишировались. Каждому присвоили позывной, Ли получила кличку "Ромашка", от чего вначале расстроилась и даже поплакала. Ее соседка по комнате - здесь, в отличие от новенькой школы-коммуны, комнаты были на двоих-троих - носила позывной "Амазонка". Девушки быстро подружились. Амазонку на самом деле звали Рита, ей было уже двадцать шесть (Ли вообще оказалась на курсе самой младшей). Рита была черная, высокая, очень жилистая, с глазами-маслинами и ямочками на смуглых щеках. Она готовилась на арабское направление, собственно, у нее уже был боевой и агентурный опыт в Ливии. Ей предстояло отправиться либо в Африку, либо остаться на коммунистическом Ближнем Востоке, например, в Сирии или Палестине, работая в контрразведке.
Ли сразу поставили на западное направление - с ее опытом, польским языком и славянским видом, да еще английским и немецким.
Нагрузки в профшколе КБР оказались очень большими. Теоретическая учеба так же, как и раньше, была индивидуальной - но занимались по расписанию все вместе, сидя перед мониторами, время от времени преподаватели проводили индивидуальные проверки и тесты. Иногда, по некоторым предметам, шли и общие семинары. Физические нагрузки и спецзанятия - по технике, по стрельбе и так далее - превышали армейские. На отдых времени выделялось мало, да что там - и поспать удавалось не так уж много. По воскресеньям Ли отсыпалась. С Бинхом удавалось встречаться не часто, но все же раз в неделю они выбирались куда-нибудь в город.
- Очень непривычно, - жаловалась Ли, сидя за столиком на закрытой палубе теплохода. Берег Невы проплывал мимо, будто каменная симфония. Взяли билеты, надеясь на хорошую погоду - но небо снова затянуло тучами, и поднялся ветер.
- Даже в армии было не так.
- Тяжело? - спросил Бинх, потягивая лимонад через трубочку.
- Да не в этом дело. Я привыкну. Но в школе мы все решали сами. Даже в армии… до определенной степени. Конечно, каждый выполняет приказы, но хотя бы бытовые вопросы, распределение, планы работ, даже отношения с конкретными командирами - все это можно было решать. А здесь, в ПШ…
- Наша профшкола - не коммуна, - Бинх покачал головой, - это одно из немногих мест, где нет коммуны. Иерархия и подчинение, ничего больше. А знаешь, почему?
- Нет. И не понимаю.
- А ты заметила, что у нас регламентируется все? Что ты ешь, где и сколько спишь… школа претендует на каждую минуту твоего времени. Что читаешь даже.
- Что уж тут читать - кроме учебы, ни на что времени нет!
- Но нам дают интерактивки общие. На втором курсе с временем будет получше, вообще чем дальше - тем легче. Потому что растет внутренняя зрелость и понимание - что нужно, что нет. И все это нужно для того, чтобы сформировалась личность - не просто профессионала, а суперпрофессионала. Решения же потом принимать придется такие, что их не сравнить с вопросами мелкого быта и отношений с командирами.Тебя это расстраивает?
Ли угрюмо смотрела на мутную поверхность оконного стекла. Первые капли дождя брызнули наискосок.
- Знаешь, Бинх, - сказала она, - с тех пор, как я… в школе еще. Как Ресков пригласил нас в секцию эту… у меня такое ощущение, что я не выбираю и не решаю, как жить, а меня куда-то тащит и тащит. И я даже сопротивляться не могу. Все получается как-то само собой. И ведь это у других совсем не так! Все в общем-то выбрали сами, то, что им нравится. Ведь теперь открыты все дороги, абсолютно все! А я…
- Разве ты не хочешь развиваться в этом направлении? - спокойно спросил Бинх, - работать в КБР?
Она покачала головой.
- Не знаю, что я хочу! У меня еще не было времени подумать всерьез!
- Хочешь еще кофе? - спросил он. Сбегал и принес из автомата новую чашку. Ли попробовала. Поморщилась, добавила сливок.
- Помнишь, мы разговаривали с тобой. Ты еще маленькая была. И сказала мне - я хочу бороться против ФТА. Это главное зло. Я расказывал тебе о войне, и ты тогда мне это сказала.
- Я прониклась, - грустно улыбнулась Ли, - сложно было тебе не посочувствовать.
- Дождь идет, - Бинх скосил глаза за окно. Берег исчез в тумане, и казалось, что катер плывет в серой пустоте.
- Ничего. Какая разница, где сидеть? Сидели бы в городе в кафе.
Ли повернулась - сбросить чашку в люк посудоприемника, поморщилась. Мышцы болели после тренировки, они теперь болели почти постоянно. Болел синяк, полученный от Амазонки вчера, во время спарринга. Действительно - какая разница, где сидеть? Здесь даже лучше, мягко покачивает, пахнет водой и ветром. Главное - можно сидеть, не напрягая мозги, разговаривая о том, о сем. Можно даже просто молчать. С Бинхом вообще не обязательно говорить о чем-нибудь.
- На самом деле я тебя понимаю, - сообщил он, - у меня такое же ощущение от жизни. Только меня еще раньше стало вот так тащить. С тринадцати лет, когда наш поселок цзяофани разбили снарядами, и меня взяли в часть. С тех самых пор я ничего не выбираю, и все время попадаю туда, куда меня несет непреодолимый поток. Может быть, это судьба.
Аудитория в подвале, где изучали предмет под названием "военная психология", была обычным, мрачноватым залом с обшарпанными стенами. На стенах висели плакаты с трудноразличимыми надписями и диаграммами. В конце аудитории белела неприметная дверь - в лаборантскую, которую первокурсники прозвали "комнатой 101".
- Современная разведка, - вещала высокая сухая преподавательница с позывным "Гагара", - это соревнование человеческой психики с техникой и фармакологией. Как вы знаете, еще во время войны произошел качественный скачок в приеме и обработке биотоков коры мозга - то есть в ментоскопировании, а сейчас метод совершенствуется с каждым годом. Если десять лет назад мы могли получать лишь неясные картины, требующие профессиональной интерпретации, сейчас ментоскопирование дает визуальную и аудиокартину, доступную для чтения даже ребенку. Целевое растормаживание нейронов психотропами позволяет считывать даже скрытые и бессознательные картины и воспоминания. Что несомненно крайне ценно для психиатрической диагностики, но очень вредно для нас. По нашим данным, противник обладает хорошими образцами ментотехники. Ее применяют не только на допросах, что естественно, но и скажем, при рутинной проверке мигрантов, при медицинских осмотрах, кое-где даже прямо в аэропортах. Ментоскопирование было создано в годы войны, создано в западном блоке и повторено в странах восточного, именно с целью получения точной информации от пленных любого уровня. Достаточно захватить вражеского генерала - и вы знаете о противнике все. Однако эта техника работала недолго, так как были разработаны методы противодействия - и что интересно, эти методы не требуют никаких приборных или химических средств. Все, что вам нужно, находится у вас вот здесь, - и Гагара постучала длинным жестким пальцем по своему черепу, - да, Трактор, я вас слушаю.
- Проскакивала информация, - поднялся один из старших курсантов, - что где-то в ФТА разрабатываются психотропы, способные начисто подавлять волю, что-то есть об этом?
Гагара пожала плечами.