Каниша отпила из стаканчика с надписью "Коста Эспрессо".
– А как иначе? Я слыхала, ты был временно отстранен.
– Теперь снова работаю.
– Рада за тебя, лапуля.
Сид предположил, что для Каниши его временное отстранение стало чем-то вроде итогового клейма приемщика. Шесть лет назад она подала заявление о досрочном выходе в отставку и приняла сильно уменьшенную пенсию, чтобы уйти из участка до того, как состоятся по меньшей мере три внутренних расследования. Не то чтобы ей приходилось беспокоиться о деньгах. Сейчас она жила в пентхаусе на Набережной, чуть к востоку от Оузберна; был ещё второй дом на Сан-Джерони, бразильском мире. По участку на Маркет-стрит ходили слухи, что она могла себе позволить такую жизнь, потому что ей платили банды. Это более-менее стандартная реакция, но Сид слыхал о том, что старшие офицеры вроде О’Рука подозревают, будто она была полноценным членом банды с того самого дня, как вошла в городской вербовочный пункт и начала обучение на кадета-констебля, – и такова настоящая причина, почему ей позволили выйти в отставку и тихонько убраться со службы к чертовой матери. Потому что если бы просочились слухи о том, что в полиции работал "крот"… Точно Сид ничего не знал и не собирался её судить. Они пару раз работали вместе. Результаты вышли достойными.
– Ну и зрелище, да-а. – Он указал на второй "Супер-Рок", который начал подниматься по рампе портала.
– Почему все это происходит, Сид? Из-за чего они переполошились?
– Не могу сказать, подруга. На меня свалилось тяжеленькое дельце.
Каниша ухмыльнулась, касаясь пластиковой крышки стакана губами.
– От воспоминаний не сбежать, хе-хе. У меня такие бывали.
– Нападение на автомобиль Норта, Может, все взаимосвязано – кто его знает?
Каниша наконец-то по-настоящему обратила на Сида внимание, и зрачки её глаз, сосредоточившихся на нем, из-за линз в очках казались до странности большими.
– Играешь с большими мальчиками, Сид?
– Ага.
– Ох, ну ты это, будь осторожен, лапуля. Они не соблюдают правила.
– Я буду, спасибо.
– Как семья?
– Быстро растет. Мне нужно узнать кое-что, чего нет в деле, Каниша.
Она отвернулась, снова глотнула кофе.
– Например?
– Где у банд и корпораций точки соприкосновения?
Каниша поперхнулась своим эспрессо.
– Мать твою, Сид, ну и вопросик!
Он ухмыльнулся при виде классической реакции и отчасти испытал удовлетворение.
Во втором совместном деле у них был нехороший момент. Каниша преследовала подозреваемого, и на нее налетела банда уличных панков. Это не была запланированная засада, она просто оказалась не в том месте не в то время – стандартный полицейский ночной кошмар. Сид прервал преследование и вступил в драку, используя многозарядный тазер и кое-какой нерегламентированный, особо сильный слезоточивый газ, который совершенно случайно оказался при нем в нестандартном распылителе расширенного действия.
– А что такое? У нас с тобой нет секретов друг от друга.
– Ещё как есть, лапуля.
– Понимаешь, у меня проблема. Они дали мне дело Норта, и я не думаю, что смогу его раскрыть, используя стандартные процедуры. Мне нужен другой способ. И похоже, что Норт мог оказаться вовлечённым в какое-то корпоративное дерьмо.
– Ага, я так и думала, что эта чушь про захват машины звучит как-то неубедительно.
– Я выиграл немного времени, – сказал Сид.
Каниша с удвоенной задумчивостью уставилась на массивный самолет, потихоньку пробиравшийся сквозь портал.
– И вот вам результат. Какого хрена они так испугались, Сид?
– Это не первый раз, когда убивают Норта. Помнишь Бартрама?
– Ага, смутно, надо через элку вытащить файлы, чтобы убедиться.
– По какой бы причине ни умер Норт на прошлой неделе, убийце очень помогли со сбросом тела – а мне не хватает зацепок. Ну давай же, у тебя должно что-то быть; ты возглавляла городское подразделение по борьбе с организованной преступностью. Между ними и корпорациями должен быть какой-то контакт.
Он изучил видимую часть лица Каниши и заметил, что множество черных пятнышек – сухие и потрескавшиеся. Некоторые даже кровоточили и выглядели болезненными. Она была в перчатках, он не мог проверить её руки.
– Не так много, как ты думаешь и как фантазируют в транснетовых драмах, – неохотно проговорила Каниша. – У ребят из корпораций есть свои теневые отряды, которые делают грязную работу для их служб безопасности. Никто в этом не признается, конечно. Тебе не отыскать связь, подходящую для того, чтобы предъявить в суде.
– Ну же, подруга, давай, помоги мне. Я должен что-то дать О’Руку и Нортам, что-то серьезное, иначе меня сольют в толчок.
– Корпорации и впрямь вступают в контакт с бандами, но обычно по малозначащим вопросам. Им нужны сутенеры, чтобы поставлять симпатичных девушек и мальчиков для гостей высокого ранга, да ещё прибавь к этому чуток тяжелого токса – вот о каком уровне я говорю.
– Ну давай же!
Она выдавала ему сведения по капле, как дилер – наркоту, и, насколько Сид мог судить, наслаждалась процессом.
– Кто его знает! Гипотетически, лапуля, если кто-то запустил грязную теневую операцию, он мог использовать какие-нибудь уличные банды, чтобы выставить их на передовую и защититься от всех прочих.
– Теневая операция? Но в чем может заключаться её суть?
Каниша вздохнула.
– Чему вас только учат теперь в академии? Все производители биойля на Сент-Либре – большие, во главе с "Нортумберленд Интерстеллар" – предпочитают держать любые рыночные фьючерсы на горючее под жёстким контролем. Они не хотят, чтобы кто-то другой наживался на плодах их трудов. И потому они ломают все, что грозит изменить установленную ими цену, чего хватает для получения достойного дохода, но не хватает для того, чтобы придушить межзвёздную экономику. Ты же знаешь, что у них целые офисные здания экономистов, которые вычисляют, какой должна быть цена? Это весьма деликатное балансирование между ростом и рецессией. В конце концов, никто не хочет перевести часы назад к депрессии, которая последовала за Зант-роем две тысячи девяносто второго года – нам понадобилось два десятилетия, чтобы из нее выкарабкаться. Видишь ли, лапуля, в наши дни цена на биойль на самом деле никак не связана с затратами на производство и количеством, её тщательно рассчитывают до последних долей процента, чтобы не вызвать никаких падений на межзвёздных финансовых рынках. Когда картель две тысячи сто одиннадцать вступил в дело и стабилизировал рынок, они заполучили большой кусок всего рынка биойля и не отдадут его назад без очень скверной драки. Поэтому если кто-то попытался в это вмешаться, возобновить торговлю фьючерсами каким-нибудь секретным образом, тогда я не удивляюсь, что он в итоге поплыл по волнам Тайна.
– Зачем Норту вмешиваться в то, как все устроено?
– Может, он и не вмешивался – ты к этому подбираешься, малыш? Другие ребята будут такими же суровыми. Только подумай, что поставлено на карту. – Она взмахнула своим стаканчиком с кофе в сторону портала. – Видишь те трубы внизу, под рампой? Ты когда-нибудь задумывался о том, какие они большие, сколько биойля по ним качают в секунду? Все лгут о том, что производство на Сент-Либре обеспечивает только восемнадцать процентов биойля для ГЕ и связанных с нею планет. На самом деле больше… намного больше. Никто не хочет, чтобы те чертовы громадные водорослевые поля хлюпали в их новых чистеньких мирах; а земная почва слишком драгоценна, чтобы использовать её для чего-то, кроме пищевых культур, – эту битву выиграли век назад. Но никто не признается, насколько сильно мы зависимы, потому что Сент-Либра – это такой маленький раздражитель для Брюсселя, единственный портал, над которым нет политического контроля. Он принадлежит Нортам, и они не собираются передать его какому-нибудь евробюро.
– Охренеть! – пробормотал Сид. – Я слышал про пятнадцать процентов. Ты уверена?
– О да, по меньшей мере. Так что, если ты хочешь что-то предпринять против такой твердой монополии с её законными интересами, неограниченными финансами и крепкой политической поддержкой, пострадают люди на передовой. Кроме того, конечно, имеется множество рынков, дополняющих биойлевые, выбирай любой; можно нацелиться на обязательства по эмиссии, сертификаты углеродных бирж, лицензии для санитарного выжигания, возвратных пользователей, займы для отложенных поставок – они все подвержены манипуляциям, если у тебя яйца есть. Словом, если ты достаточно наглый псих, чтобы взбудоражить это болото, тогда тебе как минимум понадобятся несколько серьезных крутых парней, которые знают, как подкупить персонал противника и быстренько решить проблемы. Это и есть теневые отряды, они налаживают связи с уличным сбродом, которому заплатят за по-настоящему дерьмовую работу. Тебе этот орешек не раскусить, малыш, он слишком крепкий. Даже если ты заподозришь кого-то и загонишь в угол, он за любую сделку с тобой получит ссылку на Минису или угодит на двадцать лет в тюрьму. Они не дураки.
– Я в этом не уверен. За мной стоит АЗЧ, а он умеет убеждать.
– Эти люди такого не боятся. Но я-то боюсь. Я свободна и чиста, лапуля; мне не нужно, чтобы мое имя снова всплыло в официальных кругах.
– Хватит этого дерьма! Каниша, я тебя даже не знаю. Мне нужны имена, подруга, для меня, не для кого-то. Ты меня прямо убиваешь. Кто-то из банд, у кого есть выход на корпорацию. Давай же.
Она покачала головой и вылила остатки кофе на снег, устилавший парковку, наблюдая, как темно-коричневая жидкость растапливает корку.
– Я знала десятки людей. Все умерли, после того как я ушла. Тебе это о чем-то говорит?
– Каниша!