– А? – У меня было полное право удивиться. Одно дело наколдовывать материю штуками, и совсем другое – выдать платье или костюм в готовом виде, Джедсон производил и продавал партии одежды, созданной только чарами. В основном спортивные костюмы, всякие новинки, модные женские ансамбли и прочее, требующее стиля, а не носкости. Обычно они снабжались предупреждениями "На один сезон", но в пределах этого сезона не оставляли желать ничего лучшего и были одобрены обществом защиты потребителей.
Однако изготавливались они не в один присест. Сначала создавались ткани – чаще всего этим занимался Уэлкер. Красители и рисунки добавлялись отдельно. У Джедсона были связи в Полумире, и его снабжали оттенками и фасонами, сотворенными специально для него. Для изготовления особой одежды он пользовался и старыми методами, и чарами, и у него работали некоторые из самых талантливых художников в этой области. По договоренности с ним его модельеры предоставляли свои чары Голливуду – он просил только, чтобы в титрах упоминалась его фамилия.
Но вернемся к светлой блондинке…
– Вот именно! – сказал Джедсон. – Готовая одежда, причем долговечная. Девочка – подлинный талант, это точно. У нее контракт с текстильной фабрикой в Джерси-Сити, но я уплатил тысячу долларов, чтобы своими глазами увидеть один раз, как она творит готовое изделие. Но нам пока не везет, хотя я уже все испробовал, кроме разве что раскалённых клещей.
Девочка посмотрела на него с ужасом, сестра – с возмущением, а Фельдштейн начал было возражать, но Джедсон его перебил: – Фигура речи, и ничего больше. Вы же знаете, я не приверженец черной магии. Ну как, милочка, – продолжал он обращаясь к девушке, – ты готова попробовать еще раз?
Она кивнула, и он скомандовал: – Отлично. Баюшки-баю!
И она опять попробовала, причем стонала умеренно и почти не плевалась. Эктоплазма вытекала свободно и, действительно, преобразилась не в материю, а в готовое изделие – изящное вечернее платье шестнадцатого размера, небесно-голубое из блестящего шелка. На редкость элегантное, и я не сомневался, что любой комиссионер, едва его увидит, тут же закажет солидную партию.
Джедсон схватил его, отрезал лоскуток, подверг его обычным проверкам, а под конец вынул из-под микроскопа и подпалил спичкой.
А потом выругался.
– Прах его побери, – сказал он. – Все ясно! Это вовсе не новое творение, она просто обновила старую тряпку.
– Ну и что? – сказал я. – Подумаешь!
– А? Арчи, подучился бы ты хоть немножко! То, что мы видели, творческой магией и не пахнет! Это платье, – он схватил его и встряхнул, – реально существовало где-то и когда-то. Она заполучила его частичку – нитку, а то и пуговицу и, применив законы гомеопатии и смежности, создала его подобие.
Я его отлично понял, потому что сам пускал в ход этот метод. Как-то раз я построил на собственной земле временную трибуну – пригодную для парадов или атлетических соревнований, – используя самые лучшие материалы (без железа!) и самых квалифицированных рабочих, причем исключительно старыми способами. Затем я распилил ее на кусочки. По закону смежности каждый кусочек был потенциально прежней трибуной. Я брал подряд поставить трибуны на Четвертое Июля или для зрителей циркового шествия и отправлял на место парочку чародеев, снабдив их кусочками по числу трибун, которые требовалось поставить. Они накладывали на каждый кусочек суточные чары, а когда отпадала надобность, трибуны исчезали сами без всяких хлопот.
Накладка вышла только один раз. Ученик чародея, которому было поручено наблюдать, как трибуны исчезают, и подбирать изначальные кусочки для дальнейшего употребления, поднял не ту деревяшку. И в следующий раз, когда мы ее использовали для съезда паломников, на углу Четырнадцатой улицы и Вайна вместо одной из трибун возникло четырехкомнатное новехонькое бунгало. Могли бы выйти неприятности, но я приколотил на него объявление: "Выставочный образец современного загородного дома" и поставил трибуны по обеим его сторонам.
Однажды загородная фирма попыталась перехватить у меня заказы, но одна их секция рухнула то ли из-за брака в прототипе, то ли из-за халатности чародея, и несколько человек получили травмы. С тех пор в этой области я практически сохраняю монополию.
Вот почему я не понял реакции Джо Джедсона на обновление.
– Ну какая разница? – не отступал я. – Это же платье или нет?
– Платье-то платье, но не новое. Этот стиль где-то зарегистрирован и, значит, уже не мой. И даже если она использовала мою модель, мне требуется совсем другое. Я могу изготовлять дешевле и лучше, не прибегая к этому способу, не то я бы его давно использовал!
Блондиночка пришла в себя, увидела платье и воскликнула: – А, мистер Джедсон, значит, у меня получилось?
Он объяснил, что произошло. Лицо у нее вытянулось, и платье сразу испарилось. Джедсон потрепал ее по плечу.
– Не принимай к сердцу, детка, – сказал он. – Ты устала. Завтра попробуем еще раз. Я знаю, у тебя получится, только не надо нервничать и изводить себя.
Она поблагодарила его и ушла с медсестрой. Фельдштейн рассыпался в извинениях, но Джедсон сказал, что это пустяки и он ждет их завтра в то же время.
Когда мы остались одни, я рассказал ему о том, что произошло со мной и как я внушил посетителю, будто обладаю даром ясновидения. Джедсон засмеялся.
– Как бы тебе не пожалеть, что его у тебя нет, ясновидения, хочу я сказать, – заметил он уже серьезно. – Неприятная перспектива. А ты уведомил Бюро Береженого Бизнеса?
Я покачал головой.
– Ну хорошо, я сам туда позвоню, и в торговую палату тоже. Помочь они вряд ли смогут, но сообщить им нужно непременно, чтобы они были готовы к этому.
Я спросил, а не обратиться ли мне в полицию.
– Пока нет, – ответил он. – Ведь противозаконного ничего не произошло, да и в любом случае, начальник полиции ограничился бы тем, что вызвал к себе всех чародеев с лицензиями и задал бы им жару. А что толку? Но зато законопослушные члены профессии затаили бы против тебя зуб. Десять шансов против одного, что колдуны, связанные с этой шайкой, не получили разрешения практиковать чародейство и действуют подпольно. А если они полиции не известны, то она помочь тебе не сможет.
– Так что же, по-твоему, мне делать?
– Пока ничего. Отправляйся домой и ложись спать. Утро вечера мудреней. Не исключено, что этот прохиндей действует в одиночку и пытается нажиться на чистом блефе. Хотя я так не думаю. Подонок держался как гангстер. Но нам требуются хоть какие-то факты. Мы ничего не можем предпринять, пока они не приоткроют свои карты.
Ждать нам пришлось недолго. Когда утром я пришел в магазин, меня ждал сюрприз, а вернее, сюрпризы, и все неприятные.
Впечатление было такое, словно помещение разгромили, подожгли и устроили хороший потоп. Я тут же позвонил Джедсону, и он сразу приехал, но вначале ничего не сказал, а обошел пожарище, что-то высматривая, и наконец остановился на том месте, где хранились скобяные товары, и зачерпнул горсть мокрой золы и грязи.
– Замечаешь что-нибудь? – спросил он, перебирая пальцами так, что грязь стекла, оставив на ладони металлическую мелочь – гвозди, шурупы и прочее.
– Ничего особенного. Тут стояли бочки с гвоздями и тому подобным, что не горит.
– Это понятно, – нетерпеливо перебил Джедсон. – Неужели ты не видишь? У тебя ведь было много всякой латунной и медной фурнитуры, так?
– Да.
– Ну так отыщи хоть одну скобу!
Я поковырял носком ботинка в золе там, где следовало валяться бронзовым дверным ручкам, но увидел только гвозди, скреплявшие бочки. Я сориентировался по сохранившимся приметам и ковырнул еще раз. Гайки, болты, крюки – и ничего из меди или бронзы.
Джедсон следил за мной с сардоническoй усмешкой.
– Ну? – спросил я, разозлившись.
– Неужели ты не понял? Чары, никуда не денешься. На складе не осталось других металлов, кроме холодного железа!
Да, действительно, я мог бы и сам сообразить.
Он продолжал осмотр, и вскоре мы наткнулись на любопытную штуку – на мокрый слизистый след, который петлял по останкам моей собственности и кончался у сточной трубы. Казалось, туг ползал гигантский слизняк, величиной с газонокосилку.
– Ундина! – объявил Джедсон и брезгливо поморщился от запаха.
Я как– то видел фильм "Дочь водяного", супербоевик, выпущенный "Мегапиксом". Если верить ему, ундины очень даже аппетитны и способны соблазнить самого Эрла Кэрролла, но если они оставляют такие следы, то меня им не прельстить!
Джедсон достал носовой платок и расстелил его, чтобы сесть на бывший мешок с цементом, очень дорогим, быстро твердеющим "Гидролитом". Восемьдесят центов прибыли с мешка, которые все теперь превратились в несокрушимые валуны.
Джедсон принялся анализировать случившееся, загибая пальцы.
– Арчи, тебе дали по зубам минимум три стихии из существующих четырех – земля, огонь и вода. Может быть, участвовал и сильф, стихийный дух воздуха, но прямых доказательств у меня нет. Сначала явились гномы и забрали все, что было у тебя добытого из земли – кроме холодного железа. За ними последовала саламандра, сжигая все, что горит, опаляя и покрывая копотью остальное. И, наконец, ундина превратила это место в болото, погубив все, чего не мог пожрать огонь – например цемент и негашеную известь. Ты застрахован?
– Само собой! – Но тут я задумался. Да, я застраховался от пожара, кражи и затопления, но страховка дела – вещь дорогая, и простой мне никто не оплатит, да и завершить текущие работы я не мог, а значит, придется откуда-то изыскивать средства. Нарушить контракт, значило бы погубить доброе имя фирмы, не говоря уж о судебных исках о причинении убытков.