– Вот вам такая аналогия. Не очень корректная, впрочем, но всё же… Представьте себе компанию мальчишек, которыми верховодит паренёк постарше. Мальчики смотрят на него снизу вверх, для них он непререкаемый авторитет, и каждое его слово – закон. Паренёк многое знает и умеет, он учит своих младших товарищей разным полезным вещам, он сильный и с ним не страшно даже ночью в лесу. Словом, идиллия. Пока что сплошная благодать, Вы согласны?
– Да, – кивнул я, уже начиная понимать, к чему ведёт Агаттияр.
– Но вот прошли годы, – продолжал он. – Мальчики стали подростками, а тот паренёк уже превратился во взрослого юношу. В какой-то момент ситуация изменилась, но юноша не заметил этого. Для него эти ребята по-прежнему оставались детьми, и обращался он с ними соответственно. Он уже не был настолько умнее, настолько сильнее и опытнее их, но всё ещё имел над ними огромную власть. Подросткам это не нравилось, они начинали исподволь роптать, однако не решались подойти к своему вожаку и прямо сказать: "Мы уже выросли, мы стали другими. Ты, безусловно, среди нас самый главный – и всё же давай пересмотрим наши отношения". Но ребята так не поступили. Вместо этого они собрались тайком в кружок – и ну вспоминать былые обиды:
"Он часто давал мне подзатыльники…"
"А надо мной он насмехался…"
"Он подавил мою личность, не позволил мне стать тем, кем бы я стал без него…"
"А у меня когда-то отнял карманные деньги…"
Ну и так далее в том же духе. В конце концов ребята так раззадорили себя, что некоторые из них отправились выяснять отношения со своим вожаком. Они вместе набросились на него – сначала не всерьёз, а скорее шутки ради, но вскоре убедились, что он совсем не такой сильный, как им казалось раньше. А тогда и те подростки, что стояли в стороне, присоединились к своим товарищам, им тоже захотелось поучаствовать в низвержении своего недавнего кумира. Вот так и закончилась вся идиллия.
Пару минут я размышлял над услышанным.
– Получается, что по-своему эти ребята были правы: они уже выросли, а их вожак по-прежнему обращался с ними как с малыми детьми. Но, когда они принялись избивать его, вся их правда сошла на нет. Потому-то они и вспомнили все мелкие обиды и недоразумения, которые всегда случаются даже между самыми близкими друзьями. Они убедили себя в том, что он всегда желал им зла, что их поступок вполне оправдан, что они фактически защищались, избавляя себя от жестокой тирании.
– Совершенно верно. А вот если бы тот юноша сумел дать отпор ребятам, хорошенько поколотил бы их в ответ, то виновным оказался бы он – ведь негоже взрослому человеку избивать детей. Когда Иные начали против нас войну, люди были в шоке. Мы долгое время поверить не могли, что это происходит всерьёз, долго не решались нанести в полную силу ответный удар и только защищались. А когда до нас наконец дошло, что наши младшие братья выросли, что они уже достаточно сильны и вполне могут одолеть нас, было слишком поздно. Мы потерпели поражение, а наши бывшие подопечные стали нашими тюремщиками.
– И что же будет теперь? – спросил я.
– Не знаю, мистер Матусевич. Для нынешней ситуации не годятся уже никакие аналогии. Всё слишком серьёзно, слишком трагично. До войны общая численность человечества превышала семьсот миллиардов, а сейчас, согласно разведданным Терры-Галлии, нас осталось едва ли более пятидесяти. И уже не имеет значения, что Иные не проводили против людей геноцида, что человечество просто стало вымирать, отказываясь размножаться в неволе. В любом случае, причиной тому были чужаки. Этого нельзя ни простить, ни забыть. Как бы ни разворачивались дальнейшие события, ясно одно: примирения не будет.
– Значит, война до победного конца? До полного истребления одной из воюющих сторон?
– Боюсь, что да.
Агаттияр на несколько секунд вывел на экран изображение из шестой каюты. Альв Григорий Шелестов, как и прежде, стоял в углу на коленях и бормотал слова молитвы.
– Несчастное существо, – грустно и почти что с сочувствием промолвил профессор. – Ребёнок, которого ветры времени занесли в эпоху жестоких и озлобленных подростков. Ему нет места ни по эту, ни по ту сторону баррикад. Ему вообще нет места в нашем мире…
Глава седьмая
Флот Освобождения
1
Хоть как мы ни торопились, но всё равно опоздали и прибыли в систему Пси Козерога уже после ухода оттуда всего галлийского флота. О недавнем присутствии множества кораблей в дром-зоне свидетельствовал только остаточный радиоактивный фон от работы термоядерных двигателей да ещё повышенная концентрация гелия в окрестностях канала первого рода, ведущего к праматери всех человеческих миров – Земле.
– Последние корабли ушли отсюда совсем недавно, – сказал я, ознакомившись с результатами компьютерного анализа. – Не более трёх часов назад. Мы чуть-чуть не успели.
– Это странно, – произнесла Рашель, занимавшая место наблюдателя. Своё кресло второго пилота она уступила Сигурдсону, который за прошедшие полтора суток в достаточной мере освоился с особенностями современной системы управления. – Очень-очень странно. Ведь они должны были оставить здесь резерв. Или хотя бы станцию-госпиталь. Нельзя же обойтись без тылового обеспечения, это противоречит всем правилам ведения войны.
– Есть ещё одно правило, – заметил Шанкар, сняв свой ментошлем. – Нельзя атаковать только по одному направлению. По всей видимости, у Пси Козерога базировались лишь вспомогательные ударные части. А главные векторы вторжения проходили через другие системы.
Сигурдсон тихо присвистнул:
– Если та армада была лишь вспомогательной частью, то каким же должен быть весь флот!
– Безусловно, большим, – сказал я. – Огромным, громадным. Судя по имеющейся у нас информации, габбары превратили Солнечную систему в настоящую цитадель. Похоже, они не очень-то ладят и со своими союзниками.
– Гориллы вшивые! – с чувством откликнулась Рашель. – Они ни с кем не способны поладить. У них сохранилась психология и повадки из каменного века.
– Однако, – заметил Сигурдсон, – раз габбары завладели Землёй, то получается, что в союзе они самые главные и самые сильные.
– Они просто самые наглые. Что тут скажешь – обезьяны.
"Интересно, – подумал я, – на Терре-Галлии были обезьяны? А если были, то что с ними стало, когда разразилась война?.."
Около получаса мы дрейфовали в дром-зоне, посылая во все стороны позывные, но в ответ никто не отзывался. То ли действительно все корабли Терры-Галлии ушли к Земле, не оставив тылового прикрытия, то ли резерв всё-таки был, но прятался в глубоком космосе и не отвечал на наши запросы.
– Ну и что дальше? – наконец произнёс я. – Что будем делать?
– Давайте присоединимся к нашим, – предложила Рашель. – У нас боевой корабль и полностью укомплектованный экипаж. Мы тоже можем сражаться.
Я заколебался. В общем и целом это соответствовало моим желаниям. Даром что я был гражданским человеком, у меня так и чесались руки задать чужакам хорошую взбучку, отомстить им за все тридцать шесть лет, которые я провёл, накрепко привязанный к земле. Тот глиссарский крейсер, уничтоженный нами в системе Звезды Дашкова, не утолил мою жажду мести, а лишь раздразнил меня. Мне хотелось ещё, ещё, ещё…
– Но ведь ты…
– Я уже не маленькая, дядя… капитан, – решительно заявила девочка; глаза гневно её сверкали. – Я знаю, что такое смерть. Я видела, как погиб папа. Чужаки убили моего дедушку. Я хочу поквитаться с ними. Я не боюсь войны. Нас с детства готовили к войне – и мальчиков и девочек.
– Голосую за предложение юной леди, – вставил своё слово Шанкар. – Негоже нам отсиживаться в тылу, когда наши собратья борются за свободу человечества.
– К Земле! – отозвался через интерком Арчибальд Ортега. – Ведь так, учитель?
– Согласен, – прозвучал из того же интеркома голос Агаттияра. – Махаварша должна внести свою лепту в освобождение нашей общей прародины.
Я повернулся к Сигурдсону:
– А вы, Лайф?
Он отрывисто кивнул:
– Земля моя родная планета. Я хочу вернуться домой.
Оглядываться назад, где сидели Рита с Мелиссой Гарибальди, мне не пришлось. Почти сразу вслед за Сигурдсоном обе женщины хором произнесли:
– Мы с вами!
Я снова посмотрел на Рашель. Решительное, непреклонное выражение её лица свидетельствовало о том, что она рвётся в бой. Я понял, что если сейчас отступлю, то сильно упаду в её глазах. Она будет любить меня, как и прежде, но уважать станет меньше…
– Тогда вперёд, – подытожил я, вновь переводя все бортовые системы в режим полной боевой готовности. – Следующая остановка – Солнечная система.
2
В отличие от "затяжного прыжка", переход первого рода не занимает много времени и длится лишь неполные две минуты. После входа нашего корабля в канал гиперпространство за прозрачной передней стеной рубки полыхало своим многоцветьем лишь сто семнадцать секунд, а потом оно погасло, и мы снова оказались в родном космосе, на расстоянии сорока семи световых лет от Пси Козерога.
Мы находились на внешнем краю Шпоры Ориона, почти что на периферии Галактики, но одновременно – в самом её центре. На одном из боковых обзорных экранов виднелся маленький яркий диск жёлтого цвета, вокруг которого вращалась невидимая отсюда голубая планета с коротким названием Земля. Просто Земля, Terra, Earth, Ge, Erde – без всяких приставок и прилагательных. Земля сама по себе, планета-прародительница человеческой расы, откуда четырнадцать веков назад люди начали расселяться по всей Галактике. И в этом смысле она была для нас центром всего сущего, именно вокруг неё вращалась вся человеческая вселенная…