Существовал и второй параметр, учитываемый при работе с гравиокомпенсаторами. Чем больший радиус действия был заложен изначально в шар, тем большие нагрузки он мог выдержать. Предмет, на который я смотрел сейчас с восторгом, несмотря на 98% износа был в состоянии поддерживать сферу в четыре метра диаметром и учитывая микроскопические нагрузки, которые будет получать мой скафандр при работе в районе свалки, имел срок жизнедеятельности устремленный к бесконечности.
Раскрыв скафандр, я залез внутрь.
"Желаете установить гравиокомпенсатор", "начинаю установку оборудования", "тестирование подключения завершено", "доступны функции:…", "активация".
В эйфории от свалившейся удачи я соглашался на все, что мне предлагала система по мыслеречи. Неожиданно пол ушел из под ног и я потерял ориентацию в пространстве. Несколько ударов в шлем, плечо и спину ошеломили меня. Запаниковав и не понимая, что происходит, я выключил скафандр, отдав соответствующий приказ.
Упав на пол с ощутимым грохотом, я пролежал в скрюченной позе какое-то время, приходя в себя. Восстановив по памяти события, обозвал себя кретином и стал соображать, как выкрутиться из сложившегося положения. Планируемая мной тайна по установке гравиокомпенсатора утрачивала шанс на успех, если мне не удастся встать.
Основной причиной случившегося происшествия был активировавшийся гравиокомпенсатор. Сила тяжести, искусственно поддерживаемая на станции была скомпенсирована и я оказался в невесомости.
Мое резкое рефлекторное движение ладонью с надетой на нее перчаткой управления заставило скаф двигать конечностями, что привело к неконтролируемому движению в замкнутом пространстве. Оставалось надеяться, что я не сильно повредил скафандр как и валяющийся здесь хлам.
Собравшись с силами, я активировал скаф. Ничего не делая, стал оценивать ситуацию. Гравиокомпенсатор опять погасил силу притяжения и я воспарил над полом. Медленно дрейфуя по помещению, я стал удаляться от места падения. Стараясь не двигать телом, особенно правой ладонью, я решал, как мне вернуться к двери выхода со склада.
"Управление в пространстве доступно", "желаете откалибровать мыслекоманды с приводами скафандра?"
Недоступное ранее управление появилось с установкой сердца в костюм. Слегка мандражируя, согласился с предложенным. Микро рывки почти не смещали меня с места, за пять минут скафандр показал мне все, на сто способен.
Движение вокруг трех осей в обе стороны, шесть направлений линейного движения вперед и назад, движение с ускорением и замедлением, комбинирование всего со всем. Когда тест был закончен, я чувствовал легкую тошноту, вестибулярный аппарат не вызывавший до этого никаких нареканий напомнил о своем существовании.
"Физиологические параметры оператора определены, повторного превышения допустимых величин не повторится", по своему отреагировал на мою слабость скафандр.
"-Хорошо если так", - с неудовольствием подумал я.
Проговаривая мысленно куда хочу смещаться, постарался достигнуть входа в помещение. Это удалось сделать без особого труда, но я остался не доволен управлением. Даже по сравнению с перчаткой, мысленные команды занимали намного больше времени, одних "левее", "левее", "тише", "разворот", "правее", было произнесено более сотни. При управлении рукой подобной ерундой заниматься не приходилось.
Вернув скафандр на прежнее место, стал думать, что делать дальше. Система безмолвствовала и мне ничего не осталось, как вылезти из скафа. Оценив нанесенные повреждения окружающему меня хламу как незначительные, я принялся по старинке разгребать завалы. До конца дня ничего нового в голову не пришло и охватившая было меня эйфория прошла, оставив горьковатый привкус разочарования.
Торговец.
За завтраком царило оживление, приходивший обычно одним из первых, сегодня я оказался последним. Народ активно что-то обсуждал сидя за столом почти не притронувшись к еде. Не придав спросонок этому значения и только съев половину порции, я уловил наиболее часто повторяющееся слово торговец.
Навострив уши, принялся есть в три раза медленнее, боясь что меня погонят мыть посуду и я пропущу что-нибудь важное.
-Что притих? – мое внимание к разговорам было замечено наблюдательным Михалычем: - Или тоже думаешь что-нибудь продать из наворованного со склада?!
Дружный смех поддержали все присутствующие.
-Думаю примат на стеклянные бусы будет менять свои вещички! – Георг первым принялся обсмеивать ситуацию.
Из последовавших далее перлов, я вычленил главное. Денег в привычном для меня понимании не существовало, никто не бегал с пачками банкнот в карманах и не хранил их в сейфах. Все расчеты происходили в нематериальной форме, совершая переводы неведомых мне кредитов с кошелька в кошелек. Где брать столь полезную вещь как кошелек, без которой все мои планы по накоплению какой-либо суммы для выкупа становились бессмысленными я не понимал.
-Кошелек, как ты говоришь, является неотъемлемой частью личного идентификатора, получить который ты сможешь только став гражданином какой-либо звездной системы, - выслушав мой сбивчивый вопрос, Георг дал убивающий любые мои надежды ответ.
Стала очевидна беспросветность моего существования, не имея кредитов нельзя было получить гражданство, не имея гражданства невозможно было скопить кредитов.
Натешившись вдоволь над моей кислой рожей, народ разбрелся по каютам, в ожидании подлета торговца. На работу сегодня никто не пошел.
Новое лицо, увиденное мной спустя два месяца жизни на станции, разочаровало. Страдающий ожирением человек пристыковался к шлюзовой камере на шатле и сейчас находился в столовой, единственном помещении предназначенном и способном вместить больше трех и не вызывать дискомфорта.
С многочисленными складками на коже, покрытыми бисеринами пота и колыхающихся от малейшего движения, торговец вызывал неприязнь. Я наблюдал за тем как происходит общение приютивших меня людей с ищущим выгоду в пустотах космоса человеком и как мог делал для себя выводы.
Судя по поведению работников, они имели богатый опыт общения с подобной публикой и разыграли вначале неплохой спектакль, давая понять прибывшему на станцию, что его опередили и все ценное уже было скуплено другим торговцем, а то что осталось, имеет постоянную цену и может пролежать в ожидании достойного прайса долгие-долгие годы.
Торговец тоже был опытным жуликом и принялся вызнавать что готовы предложить на продажу мусорщики и насколько хорошо они понимают ценность той или иной вещи.
Я сидел как можно тише, пытаясь разобраться в том, что же меня смущает в происходящем на моих глазах диалоге. Наиболее необычным было то, что время от времени торговец обзывал то одного, то другого работника обидными словами, но даже вспыльчивый Сергей молча проглатывал оскорбления, никак не реагируя.
-А это у вас кто? – когда торговля подошла к концу, жирдяй указал на меня своим пальцем-сосиской: - Почему ничего не продает?
-Это примат, - тут же подобрался Сергей: - Если хочешь его купить, то говори со мной!
От подобной наглости я проглотил язык. Узнать, что я действительно вещь, а не просто объект для насмешек, было сокрушительно. Сергей отчаянно набивал цену, а торговец ловко ее сбивал.
-Он даже говорить не умеет! – привел жирдяй очередной довод: -зачем мне бессловесная обезьяна?
-Его лингва не хуже твоего, - Сергей тут же развернулся ко мне и приказал: - Что молчишь? Ну ка скажи что-нибудь!
За последние десять минут и торговец и нашедший меня на свалке работник перешли на повышенные тона, договариваясь о цене. Оба воспринимали накал страстей нормально, это очевидно являлось последствием того, что торги перешли в категорию личного интереса каждого.
-Что-нибудь, - изобразив кретина, я дословно исполнил желание Сергея.
-Хо-хо! – засмеялся жирдяй, поняв мою шутку: - А теперь скажи ПИСЬКА!
-ПИСЬКА! – так же на автомате повторил я.
В наступившей тишине, стало слышно, как кое-где потрескивает металл в обшивке жилой станции. Все присутствующие уставились на меня.
-Цена вырастает в сорок раз, - первым среагировал Георг.
Удивленный Сергей посмотрел на соратника и через пару секунд, словно тоже додумавшись до чего-то, подтвердил: -Да, теперь он стоит четыреста восемьдесят тысяч кредитов!
-Не надо торопиться, - торговец оставался верен себе и не спешил расстаться с деньгами: - Мальчик сказал лишь одно слово на языке Сораллов, это еще ничего не значит.
Я был не меньше остальных ошарашен произошедшими переменами, но это было скорее связано с изменившемся ко мне отношением и увеличении суммы, чем с проявленными лингвистическими способностями. Не слушая кинувшихся на перебой что-то требовать от меня людей, я посекундно стал вспоминать все что предшествовало смене обстановки.
Почти с первых дней проживания на станции я перестал обращать внимание на то, как говорят окружающие меня люди и как говорю я сам. Прилипшая к моей шее коробочка давала возможность общаться с людьми и я воспринял это как данность, не вслушиваясь более в странные гортанные звуки, издаваемые моим горлом.
Только после того, как я вспомнил о существовании ковлара, странности во время беседы получили свое объяснение. На оскорбления торговца никто не реагировал, потому что они были произнесены на языке, которого никто не знал, никто кроме меня.
-Оставьте нас вдвоем, - я наконец то обратил внимание на то, что происходит вокруг: -Дайте мне с ним поговорить, если он действительно знает язык Сораллов, я заплачу за него 300 тысяч!
Прозвучавшая в столовой из уст торговца цифра возымела магический эффект. Все работники исчезли, оставив меня наедине с жирдяем.