- Шекспир трудился на забаву публике, - возразил он. - Он был просто-напросто сочинитель. Да, в одной его пьесе на крепостной стене появляется призрак, указующий на своего убийцу и призывающий к отмщению. Или же призрак является на пир и настигает своего погубителя сам. Все это выдумано, дабы пощекотать нервы и пробудить дрожь в платежеспособных зрителях. В подлинной жизни, мисс Кейн, призраки, боюсь, весьма переоценены. Им место лишь в беллетристических сочинениях и эксцентрических умах.
- Еще недавно люди вашего сорта почитали истинными ведьм и предрассудки, - заметила я.
- Средневековье, - отмахнулся он. - На дворе тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год. Церковь с тех пор далеко ушла.
- Женщин топили по подозрению в ведьмовстве, - горько промолвила я. - Утопление их доказывало невиновность, однако жизни они все равно лишались. А если выживали, сие доказывало их вину, и тогда их сжигали на костре. Как бы то ни было, их убивали. Исключительно женщин, разумеется. Не мужчин. И ни единая душа не подвергала сомнению подобные верования. А вы попрекаете меня фантазерством. Вы вправду не постигаете противоречия?
- Мисс Кейн, современную Церковь нельзя призывать к ответу за предрассудки прошлого.
Я вздохнула. Похоже, я сюда явилась втуне, но положение мое было безвыходно, и я надеялась, что на помощь мне придет викарий. Говоря по чести, я никогда не была особо верующей. Я, конечно, соблюдала посты и праздники, а по воскресеньям посещала службы. Но, к стыду моему, я была одной из тех заблудших душ, чьи мысли где-то витают во время проповеди и кто постоянно отвлекается при чтении Писания. Я обратилась за помощью к Христу лишь в критическую минуту - и что же я за человек, в таком случае? А Церковь, когда я пришла за утешением, лишь рассмеялась мне в лицо, - и в таком случае, что же это за Церковь?
- Наши познания о мире весьма скудны, - продолжала я; он напрасно полагает меня истеричкою. - Мы не знаем, откуда появились и куда уйдем после кончины. Отчего мы так уверены, будто не существует на свете потерянных душ, не живых и не мертвых? Отчего вы так убеждены, что это вздор?
- Налицо итог проживания в Годлин-холле, - заметил он. - Разум ваш готов обманываться, ибо история особняка полна несчастий.
- Да что вы знаете о Годлин-холле? - возмутилась я. - Когда вы в последний раз там бывали?
- Вы весьма воинственны, мисс Кейн, - отвечал он, и я уловила в его голосе с трудом скрываемый гнев. - И совершенно напрасно, должен вам сказать. Вероятно, вы об этом не осведомлены, однако я навещал мистера Уэстерли. - Я удивленно вскинула брови, и в ответ на мое невысказанное сомнение он кивнул: - Именно так, уверяю вас. Вскоре по его возвращении в поместье. И потом еще раз-другой. Бедняга в столь плачевном состоянии, что невозможно спокойно смотреть. Вероятно, вы его тоже видели?
- Видела, - подтвердила я.
- И не исключаете ли вы, мисс Кейн, что зрелище сего злосчастного представителя рода человеческого и знание о том, что довело его до подобного состояния, отчасти подействовали на ваше воображение?
- Не думаю, - отвечала я; мне его снисходительности не требовалось. - Вы утверждаете, что видели его регулярно, а я взглянула лишь однажды. Отчего же столь прискорбным самообманом страдаю я, а не вы?
- Мисс Кейн, мне в самом деле необходимо вам отвечать?
- В самом деле.
Он вздохнул.
- Боюсь, вы укорите меня, однако станете ли вы спорить с тем, что ваша женская чувствительность…
- Умоляю вас, перестаньте! - перебила я, и голос мой эхом разнесся по церкви. На миг я зажмурилась, велела себе успокоиться; я сильно досадовала на викария - так дело не пойдет. - Не говорите, будто я впечатлительна, ибо принадлежу к женскому полу.
- Извольте, я ничего не скажу, - отвечал преподобный Диаконз. - Но возможно, в гипотезе этой вы обнаружите больше истины, нежели вам хотелось бы.
Вероятно, подумала я, следует сейчас же встать и уйти. Собственно говоря, что меня сюда привело? Все это вздор - все, что ни возьми. Эта церковь, этот алтарь, этот нелепый лицемерный человек в своем облачении. Пропитание, что дает ему приход, пока прочие голодают. Глупо надеяться, что он дарует мне утешение. Я мысленно собралась, готовясь отбыть с достоинством, но тут меня осенило.
- У меня вопрос, - сказала я. - Не касающийся событий в Годлин-холле. Быть может, вы мне ответите?
- Постараюсь.
- Вы верите в загробную жизнь, святой отец? - спросила я. - В райскую награду, в адское проклятие?
- Конечно, - не колеблясь отвечал он, потрясенный тем, что я осмелилась усомниться в его вере.
- Вы верите в рай и ад, не имея ни малейших доказательств их существования?
- Дражайшая барышня, в этом сущность веры.
- Разумеется, - сказала я. - Но если вы верите в две разновидности загробной жизни, отчего вы столь упрямо не желаете допустить возможность третьей?
Он нахмурился:
- В каком смысле - третьей? Какой именно третьей?
- Третьего места, - пояснила я. - Где души мертвых обитают, пока их не пустили в рай и не обрекли на преисподнюю.
- Вы говорите о чистилище, мисс Кейн.
- Значит, четвертого, - сказала я, едва не расхохотавшись: сколь многочисленны, оказывается, посмертные местообитания. - Вы верите в три, а в четыре не верите. Не верите, что есть место, где души отчасти пребывают в этом мире, по-прежнему наблюдая, а порой говоря с нами. Карая нас или оберегая. Отчего такой план бытия мнится вам смехотворным, а прочие - рай, ад и чистилище - наоборот?
- Потому что ни о чем подобном в Библии не говорится, - терпеливо произнес он, словно обращаясь к малолетнему ребенку, и я в досаде всплеснула руками.
- Библию написали люди, - объявила я. - За многие столетия она претерпела столько превращений, столько раз подвергалась переводу, что всякий раз воссоздавалась, подстраиваясь к тем временам, когда ее раскрывал читатель. Лишь глупцы полагают слова Библии подлинными речами Христа.
- Мисс Кейн, вы близки к святотатству, - сказал он, с негодованием выпрямившись. Руки его мелко дрожали. Я заподозрила, что у него не водилось привычки к столь провокационным беседам, тем более с женщиной. Как и многие люди его сорта, он пользовался неоспоримым и незаслуженным пиететом. - Если вы намерены продолжать в таком духе, я не стану слушать.
- Прошу прощения, - сказала я, не желая злить его или обрушить себе на голову церковный свод, подобные возможности мне с избытком предоставлял и Годлин-холл. - Я не хотела вас огорчать. Честное слово. Но вы должны признать, что наши представления о вселенной крайне скудны, и вероятно, более того - вполне возможно, более чемвозможно, что еще откроются тайны, способные нас удивить. И даже ошеломить. Заставить нас усомниться в самих основах, на коих покоится наша вера.
Он поразмыслил, снял очки, протер их платком, а затем вновь водрузил на нос.
- Я не очень образованный человек, мисс Кейн, - помолчав, сказал он. - Я простой викарий. Я не добиваюсь епископства, да и вряд ли мне его предложат. У меня нет на свете иных стремлений, помимо окормления моей паствы. Разумеется, я читаю. Ум мой пытлив. И я не отрицаю, что в жизни моей бывали минуты, когда я… задавался вопросами о природе и смысле бытия. В противном случае я бы не был человеком. Природа духовной веры - один из вечных вопросов мироустройства. Но я отвергаю вашу гипотезу, ибо Господу в ней места нет. Господь решает, когда нам войти в этот мир и когда его покинуть. Он не принимает половинчатых решений и не обрекает души человечьи на неизбывную трагедию. Он решителен. Он не Гамлет, если вам угодно дискутировать с шекспировских позиций. Так поступал бы жестокий и безжалостный господин, но вовсе не любящий Господь, о коем мы читаем в Библии.
- Вы полагаете, Господь не способен на безжалостность и жестокость? - спросила я, стараясь не рассмеяться, дабы не злить его еще больше. - Неужели вы так поверхностно читаете Библию, что не замечаете варварства на каждой странице?
- Мисс Кейн!
- Не думайте, будто я не знакома с заветами, преподобный. Мне представляется, Господь, о коем вы ведете речь, обладает великим талантом к зверству и злобе. Он, можно сказать, мастер по этой части.
- Вы непочтительны, мэм. Господь, познанный мною, ни за что не подвергнет своих чад такой каре. Оставить душу подобным образом чахнуть… никогда! Не в этом мире!
- А вне его?
- Нет!
- Вам это известно наверняка? Он вам сказал?
- Мисс Кейн, сию минуту прекратите. Вспомните, где вы находитесь.
- Я нахожусь в здании из раствора и кирпичей. Его сложили люди.
- Я больше не могу вас слушать! - вскричал он, наконец потеряв терпение. (Ждала ли я этой минуты? Хотелали я выжать человеческий, не духовный отклик из этого малосильного субъекта?) - Вы немедленно уйдете отсюда, если не в состоянии проявить уважение, какового…
Я вскочила со скамьи, в гневе сверля его взглядом.
- Вы там не живете, святой отец! - закричала я. - Я пробуждаюсь в Годлин-холле по утрам, целыми днями бодрствую, сплю там ночами. И лишь одна мысль беспрестанно вертится у меня в голове.
- Какая же?
- Здесь обитают призраки!
В негодовании он громко застонал и отвернулся; гневное лицо его мученически кривилось.
- Я не стану слушать подобных слов, - заявил он.
- Разумеется, - отвечала я, уже удаляясь. - Ибо ум ваш закрыт. Как и у всех вам подобных.