Я подумывала переселиться в одну из множества пустующих спален на втором или третьем этаже, однако столь простая перемена вряд ли отвадит от меня дух, что так негодовал на мое присутствие. Он не допускал меня в дом, когда я вернулась на костотрясе, теперь же тщился изгнать посредством более жестоких метод. Я подумывала составить письмо бывшей своей начальнице миссис Фарнсуорт и испросить совета, но не решилась, понимая, что, изложив подобные соображения на бумаге, выставлюсь безумицей. Она ответит, что мне мерещатся ужасы, или же тайком поведает учителям Святой Елизаветы, что я, желая унять боль утраты, пристрастилась к бутылке. Прочие могут усомниться во мне, но сама я не сомневалась, ибо синяки мои сполна доказывали подлинность призрачного разбоя - такие повреждения не нанесешь себе самому и не спишешь на фантазии взбудораженного ума.
Я решила остаться. Разумеется, я боялась. Жизнь моя, как и жизнь предыдущих гувернанток, была в опасности, и перед рассветом, когда страх и тревоги грозили меня одолеть, я замышляла собрать вещи, украсть у Хеклинга лошадь и коляску, помчаться на вокзал Торп, а оттуда в Лондон, в Кардифф, в Эдинбург, куда угодно. Но одно обстоятельство, точнее говоря, два, не позволили мне принять столь решительные меры: Изабелла и Юстас. Невозможно было оставить их одних с этой силою в доме; если она покалечила меня, взрослую женщину, что сотворит она с двумя беззащитными детьми? Я не была храбра, и все же мне хватило ума понять, что невозможно уехать из Норфолка, запятнав совесть детскими увечьями. Даже мисс Беннет не отмахнулась от своих обязательств. К утру я решила прожить историю сполна, постичь ее и, если потребно, одержать победу.
- Мисс Кейн, - сказал мистер Крэтчетт, когда я вошла, поднялся и одарил меня раболепной улыбкою. - Как вы сегодня очаровательны. - Вероятно, поутру он брился второпях: на лице осталось два кровавых пятна, над губою и ниже подбородка, отчего клерк имел весьма неприглядный вид.
- Доброго вам утра, мистер Крэтчетт, - улыбнулась я. Несокрушимая целеустремленность, после церковной службы дозволившая мне навязать ему свою волю, уже оставила меня; я, всего лишь гувернантка, что трудом зарабатывает на хлеб и кров, готовилась вновь склониться пред ними, искушенными мужчинами, деловыми людьми, обладателями собственности. - Надеюсь, в воскресенье вы не сочли меня чрезмерно дерзкой, - прибавила я, желая его умилостивить. - Однако мистер Рейзен очень неприступен, и договориться о приеме нелегко.
- О, не стоит тревожиться, дражайшая госпожа, - запротестовал он, нелепым манером помавая руками. - Уверяю вас, тут решительно не за что извиняться.
- Вы очень любезны, - отвечала я, не указывая ему, что вовсе не извинялась, но лишь объясняла свое поведение.
- Мисс Кейн, мы с миссис Крэтчетт женаты три года. Уж что-что, а склонность прекрасного пола к нервному возбуждению мне знакома.
Он вежливо поклонился; меня подмывало взять со стола пресс-папье, неизвестно почему отлитое в форме Ирландии, и обрушить ему на голову. Неужто найдутся в стране присяжные, которые признают меня виновной?
- Да, - сказала я, отвернувшись и стараясь унять негодование. - Тем не менее надеюсь, мистер Рейзен сможет уделить мне время.
- Без трудностей не обошлось, - отвечал клерк, давая мне понять, кто здесь главный. - Но, по счастью, вышло - как бы это выразиться? - переставить фигуры. Прием туда, прием сюда; одна сегодняшняя встреча состоится в конце недели. - Он подвигал руками в воздухе, словно и впрямь физически переставлял назначенные приемы. - Короче говоря, все необходимое сделано. И счастлив вам сообщить, что мистер Рейзен выделил время вам.
- Благодарю, - с облегчением сказала я. - Так я тогда?.. - И я кивнула на соседний кабинет - может, мне попросту зайти? Крэтчетт, однако, потряс головою и препроводил меня к креслу, коего прежде в приемной не было.
- Он скоро выйдет, - сказал он. - Прошу вас, посидите пока здесь. Боюсь, у меня не найдется чтения для дам. Мы выписываем лишь ежедневную "Таймс". Вы наверняка сочтете ее беспримерно скучной. Сплошная политика, преступность и экономические вопросы.
- Я полистаю - возможно, там пишут о новой шляпной моде, - улыбнулась я ему. - Или найдется удачный рецепт или узор для вязания.
Он вздохнул, протянул мне газету, вновь уселся за стол, нацепил пенсне и вернулся к своей писанине. Спустя мгновение дверь у него за спиною распахнулась и, хотя обитатель кабинета нашим взорам не явился, бестелесный голос позвал мистера Крэтчетта, а тот, в свою очередь, уведомил меня, что мне дозволено войти.
- Мисс Кейн, - промолвил мистер Рейзен, когда я перешагнула порог. Он сидел за столом в сорочке, галстуке и жилете, раскуривая трубку, - он пытался поджечь ком табака в чашечке, и, похоже, задача представляла для него определенную трудность. Спичка вскоре погасла, мистер Рейзен зажег новую и втягивал воздух, пока табак не занялся. - Табак высох, - пояснил он, а затем указал на диван у стены, где я и устроилась; стряпчий между тем снял с вешалки сюртук, надел и сел напротив в кресло. К моему удивлению, само присутствие его до крайности меня умиротворяло. - Сам виноват, конечно. Вчера вечером оставил его в гостиной и забыл накрыть крышкой. Всякий раз после этого с табаком беда.
- Мой отец обожал курить трубку, - поведала я, хотя дым трубки мистера Рейзена вовсе не напоминал папенькин табак, за что я возблагодарила судьбу: учуяв тот особый аромат, я разрыдалась бы под грузом воспоминаний.
- Весьма замечательно расслабляет, - улыбнувшись, поделился стряпчий. - Превосходный был человек сэр Уолтер Рэли. - Я взглянула на него в недоумении, но затем припомнила, что, разумеется, Уолтер Рэли был путешественником и привез табачное растение из Нового Света. - А вы знаете, - прибавил он, вынув трубку изо рта и тыча в меня чубуком, - что после казни сэра Уолтера его вдова повсюду носила с собою его голову в бархатной сумочке?
- Я не знала, - удивленно отвечала я.
- Диковиннейшее поведение, не находите?
- Наверное, она сильно его любила, - пожала плечами я, на что мистер Рейзен расхохотался.
- Я чертовски привязан к своей супруге, мисс Кейн, - сказал он. - Чертовски привязан. Но уверяю вас, если ей на дворе Вестминстерского дворца отчекрыжат голову за государственную измену, я эту голову похороню с телом вместе и не стану таскать с собой. По-моему, это чудовищно - вы не согласны? Превращает душевные страдания черт знает во что.
- Горе побуждает к необычайным поступкам, - тихо сказала я, пальцем водя по гладкой полировке столешницы, разделявшей нас. От слов его внутри у меня екнуло, и мне отчаянно захотелось выбежать из кабинета, умчаться от стряпчего как можно дальше, невзирая на все вопросы, что я для него берегла. - Мы не несем ответа за свои поступки в такое время.
- Хм-м, - задумчиво сказал на это мистер Рейзен, мне, однако, не поверив. - А что курил ваш отец? Как и я, "Старый знакомый"?
- "Джонсонов оригинальный", - в глубоком расстройстве отвечала я. - Знаете?
- Да. Впрочем, не питаю склонности к этому сорту. Я предпочитаю послаще.
- Папенькина трубка всегда пахла корицей и каштанами, - сказала я. - Странное сочетание, я понимаю, но когда он закуривал вечерами, читая у камина с трубкою в руке, и аромат корицы и каштанов наполнял комнату, душа моя неизменно успокаивалась.
Мистер Рейзен кивнул.
- Он умер скоропостижно? - спросил он.
- Внезапный недуг, - сказала я, отвернувшись и вперив взгляд в ковер. - Возбужденный холодами и дождем.
- Престарелый был джентльмен?
- Не очень. Но некоторое время был отчасти слаб. Я виню себя, поскольку в тот вечер дозволила ему выйти из дома в дурную погоду, однако он настаивал. Мы, изволите ли видеть, ходили слушать Чарльза Диккенса. Он читал рассказ о привидениях для лондонской публики, поблизости от нашего дома.
- А! - улыбнулся мистер Рейзен, и улыбка эта совершенно осияла его и без того красивые черты. - Найдется ли средь нас тот, кто не преклоняется пред мистером Диккенсом? Вы читали его последний роман? "Наш общий друг"? Слегка фантастичен, на мой взгляд. Надеюсь, следующий выйдет лучше.
- Нет, сэр, не читала, - сказала я. - В Годлин-холл не доставляют подписку.
- Очевидно, со времен расцвета этого дома положение существенно переменилось, - со вздохом промолвил он. - Мистер Уэстерли выписывал все популярные издания. И конечно, "Домашнее чтение". "Иллюстрированную "Таймс"". "Круглый год". Все как полагается. Он, видите ли, много читал и любил быть в курсе последних событий. Как и его отец. Разумеется, закавыка со старым мистером Уэстерли…