- В кладезь бездны, - безжизненно сказала Флоренс. - Из которого идет дым и лезет саранча.
- Может, и так, - тут же согласился ареолог. - Может, тут такие сюрпризы, что Иоанну и не снились. Но если не наобум, не напролом… Аккуратненько, потихонечку, шаг за шагом… Сто раз подумать, прежде чем делать. И почему обязательно нужно предполагать именно плохое? А если не дым - а фимиам из глубин, не саранча - а прекрасные фениксы? Правда, кое-кто связывает Марс со зверем Апокалипсиса…
- Марс - зверь… Сфинкс - сердце зверя, - глядя в пол, размеренно, с расстановкой произнесла Флоренс. - Кто обитает в глубине этого сердца?
Батлер вновь, уже в который раз, вспомнил те слова, что услышал в белом кафельном зале от женщины с маской в руке. От женщины, очень похожей на Флоренс, слепка с Флоренс, посулившей ему смерть от огня… "Здесь, внизу, подземный город, в нем никого нет… Многие ушли, кое-кто остался… но не там… Они стали не такими, как раньше…"
- Послушай, Фло, - осторожно начал он, глядя на ее лицо. Оно было подобно неживым лицам статуй, покоившихся на морском дне. - А тебе тут ничего не грезилось про подземный город? Ну, что где-то под Сфинксом находится город?..
Флоренс промолчала, словно не услышала его.
Батлер подождал немного и заявил:
- Ей-богу, я готов тут проторчать хоть и десять лет, только бы увидеть побольше. И понять.
"В конце концов, что я теряю? - вдруг подумал он. - Кто меня ждет? Что меня ждет? Хочу ли я отсюда выйти? И зачем мне отсюда выходить?.."
Ему было тридцать семь, пятнадцатилетняя дочь никогда не навещала его, и не звонила бывшая жена. И он говорил себе, что прекрасно обходится без этих визитов и звонков, он свободен и может выбирать любое направление движения - хоть по спирали, хоть зигзагом, хоть по наклонной… Или не выбирать никакого.
- Это твой путь, - сказала Флоренс и, вынув левую руку из кармана, зачем-то медленно провела ладонью перед своим лицом. - Твой… У меня - другой… Не нужны мне подземные города, меня Мэгги ждет… Мэгги…
Она помолчала, а потом вновь заговорила, теперь уже быстро, почти без остановок, как спортивный комментатор:
- Когда мне было лет шесть, ко мне одна девочка приходила играть, со своей куклой Барби. Моя Барби была светлой королевой и жила в светлом дворце - в аквариуме, он без воды стоял, в моей комнате, большой, круглый, настоящий дворец… А Барби той девочки, Джулии, была темной королевой и жила во дворце-вазе, черная ваза, из толстого стекла, знаешь, такая, как обрубок ствола со спиленными ветками, только кусочки торчат во все стороны… И откуда она у нас взялась? Такие памятники раньше на могилах водружали - обрубок дерева, плачущий ангел, странная какая-то ваза, нехорошая, мама и цветы туда никогда не ставила, но и не выбрасывала ее почему-то, что-то, связанное с отцом, только не помню, что… - Флоренс перевела дух и продолжала уже медленнее и все тише: - Так она у меня и стояла на полке… Я в нее обертки разные складывала, карточки… А Джулия сделала из нее башню для своей темной королевы… Увидишь там, - Флоренс слабым движением головы указала на пол, - такую черную башню - не подходи… Добра не будет… Заберет тебя темная королева…
Батлер все больше проникался уверенностью в том, что дела у напарницы совсем плохи. Тут явно виделись следы какого-то недавнего шока. И восстановится ли перекошенная психика Флоренс, оправится ли до конца от этого шока, мог определить только специалист.
- Она ведь меня предупреждала, что не нужно сюда лететь, - внезапно добавила Флоренс. - А я, дурочка, не поняла…
Нанотехнолог замолчала и, медленно покачиваясь, уставилась в пол широко открытыми, потерявшими весь свой блеск глазами.
- Кто предупреждал, Фло? - очень мягко спросил Батлер. - Та девочка, Джулия?
Флоренс молчала и медленно перебирала пальцами ворот комбинезона. Тишина в огромном пустом зале была такой плотной, что давила на уши, ею можно было просто захлебнуться. Или и не тишина это вовсе была, а спрессованное время?.. Алекс застыл в неудобной позе и почему-то не мог заставить себя пошевелиться. Ему казалось, что тишина вот-вот взорвется, разлетится во все стороны брызгами и осколками, изрешетит его сознание, заполнит его и останется там - навсегда. И не будет больше в его жизни ничего, кроме этой недоброй тишины.
- Клиника Святого Марка, - сказала Флоренс, не переставая покачиваться и теребить воротник. - Я туда ездила с Пен, с соседкой… Она просила подвезти, у нее там мать… А потом я - на базу… Там, в клинике, женщина… Пожилая… Она не ходит, ее возят… Серая кофта… Если вернешься - съезди туда, найди ее… Скажи ей, что я не поняла… не послушалась… сунулась в небо… Найдешь? Клиника Святого Марка… Она знала, чем все это закончится… Она вообще что-то знает обо мне… и мне иногда кажется, что я ее тоже знаю… Найдешь?
- Мы вместе найдем, Фло. - К ареологу наконец-то вновь вернулась способность управлять своим телом, и он привалился спиной к стене. - Я приеду к тебе в Чаттанугу, и мы…
- Нет, у меня не получится, - не дала ему договорить Флоренс. - У меня песок в голове, все больше и больше… До сих пор на зубах скрипит… Мне из-под него не выбраться… Пылевая буря…
Флоренс резкими движениями принялась теребить волосы - как будто сушила их под струей теплого воздуха. Батлер подался к ней, всматриваясь уже новым взглядом, - он никогда не смотрел на женщин так внимательно. Ареолог предпочитал воспринимать образ любой женщины в целом, не вдаваясь в детали, и Флоренс не была для него исключением. Теперь же, услышав последние слова нанотехнолога, он рассмотрел, что ее светлые волосы кое-где покрыты темным налетом… А придвинувшись вплотную к Флоренс, различил, что это красноватый налет. Налет цвета марсианской пыли.
- Пылевая буря… - пробормотал он. - Пылевая…
Рука Флоренс замерла и вяло опустилась.
- Ты сказала: "Пылевая буря"… Ты угодила в пылевую бурю. Недавно, - ареолог не спрашивал, а утверждал. - Тебе удалось выбраться наружу… Да?
Флоренс молчала.
- Тебе удалось выбраться наружу, - повторил Батлер. - А потом ты вернулась сюда… Почему?
Флоренс продолжала молчать, и вид у нее был совершенно отсутствующий.
- Понятно, - после долгой паузы сказал ареолог. - Другое течение времени. Там прошло гораздо больше времени, чем здесь… и они уже давно улетели… Правильно?
Флоренс представила бледную звездочку в небе над Сидонией - такую близкую… и такую далекую… И вновь не произнесла ни слова. Только поежилась и еще глубже уткнулась в ворот комбинезона - теперь там скрылся не только ее подбородок, но и губы.
Батлер отстранился от нее, с силой потер ладонью лоб, словно это могло помочь привести в порядок взбудораженные мысли.
- Где этот выход, Фло? Ты можешь провести к нему?
Флоренс, чуть приподняв руку, показала в пустое пространство зала. Голос ее прозвучал невнятно и глухо:
- Там, в конце…
Ареолог рывком поднялся с пола и включил фонарь. Мощный световой поток устремился вдаль.
- И где же там выход?
Флоренс оттянула ворот комбинезона и отчетливо и холодно, на одной ноте, произнесла, отделяя слова друг от друга, - как будто одну за другой бросая льдинки в прорубь, в темную стылую воду:
- Не - трогай - меня - иначе - я - отгрызу - тебе - ухо.
Батлер некоторое время сверху вниз смотрел на нее. Она сидела неподвижно, опустив голову, напоминая аллегорическую фигуру Скорби на средневековых надгробиях. Потом бросил:
- Не вздумай вставать.
И направился вслед за лучом своего фонаря.
Он шел и думал о том, что командир с инженером покинули Марс и летят сейчас к Земле… а может быть, уже и прилетели… Он думал о том, что Свен скитается где-то в бесконечных коридорах и залах… если неведомый механизм перехода не выбросил его туда, к пирамидам Теотиуакана. Он шел и думал, что этот механизм может сработать еще раз… А если нет - у него, Алекса Батлера, есть теперь прекрасная возможность всю оставшуюся жизнь посвятить изучению великолепного, невиданного, полного всякой всячины сооружения, часть которого, находящаяся на поверхности, выполнена древними мастерами в виде лица. Он может ни на что больше не отвлекаться - здесь нет никаких мелких каждодневных земных забот, и никуда не нужно торопиться, и никто и ничто не мешает… Забыть прежнюю жизнь, зачеркнуть все прежние привязанности - и бродить, бродить, бродить по здешним лабиринтам. Бродить до конца жизни. А потом, если верить одной полупьяной скво, он окажется в какой-то тесной норе, и вспыхнет огонь - и это будет смерть и погребение, погребение вполне в стиле огнепоклонников. Погребение его, Алекса Батлера, неплохого, в сущности, парня, добравшегося до самого Марса. Пройдет сколько-то там лет, и программа "Арго" будет рассекречена, и весь мир узнает о парне из Трентона. А это - шанс. Не на бессмертие, конечно, но - на достаточно долгую память.
Все это было весьма и весьма неплохо, и он знал, что когда-нибудь обязательно вновь появится на свет - только уже, возможно, под иными небесами… Да, все было весьма неплохо - могло быть гораздо хуже… И все-таки в глубине души он сейчас предпочитал бы находиться не на Марсе, а созерцать этот кровавый мазок на небесном полотне из окна своей комнаты.
Впрочем, как и многие другие, он в любой неблагоприятной ситуации подсознательно надеялся на хороший для себя исход. Это помогало ему жить - как и многим другим…