Амарантянская письменность ничем не походила на те, которые уже были известны человечеству. Все тексты были стереоскопичны. Они состояли из сплетающихся линий, которые должны были создать определенный рисунок в зрительном центре головного мозга. Предки амарантян были чем-то вроде птиц или летающих динозавров, но с разумом на уровне лемуров. В далеком прошлом их глаза располагались по обеим сторонам черепа, что привело к развитию двухкамерного мозга, где каждая половина синтезировала собственную модель мира. Позднее амарантяне стали охотниками, развили у себя бинокулярное зрение, но система связей в мозгу все еще сохраняла следы ранних фаз развития. Большинство амарантянских артефактов отражали эту ментальную двойственность, в частности, в виде ярко выраженной симметрии идеографических символов.
Этот обелиск не был исключением.
Силвест не нуждался в специальных очках, какими пользовались его сотрудники при чтении амарантянских иероглифов. Стереоскопичность видения достигалась у него благодаря особому устройству глаз, где был использован один из наиболее удачных алгоритмов Кэлвина. Но сам процесс чтения все равно оставался пыткой, ибо требовал невероятного напряжения.
- Посвети мне, - сказал он студенту, который тут же отцепил один из переносных прожекторов, а затем вытянул руку так, чтобы осветить ту сторону обелиска, где была выбита надпись. Откуда-то сверху пришла вспышка - сильный разряд электричества между разнозаряженными пылевыми облаками.
- Что-нибудь можете прочесть, сэр?
- Пытаюсь, - ответил Силвест. - Это, знаете ли, довольно трудная задача, особенно если вам не удастся удержать лампу, чтобы свет не прыгал по поверхности.
- Извините, сэр. Я стараюсь. Но буря крепчает.
Он был прав. Даже в шахте появились пылевые вихри. Было видно, что они набирают силу, что формируются серые пылевые завесы, колышущиеся в воздухе. В таких условиях долго не поработаешь.
- Прошу меня извинить, - сказал Силвест. - Я очень ценю вашу помощь, - чувствуя, что его слова далеко не соответствуют ситуации, он добавил: - И очень обязан вам за то, что вы остались со мной, а не ушли за Слукой.
- Выбор не так уж труден. Не все из нас готовы отбросить ваши идеи с порога.
Силвест перевел взгляд с обелиска на студента.
- Все мои идеи?
- Мы считаем, что по меньшей мере они все заслуживают проверки. В конце концов… в интересах колонии понять, что случилось в те далекие времена.
- Вы имеете в виду Событие?
Студент кивнул.
- Если амарантяне и в самом деле сами вызвали эту катастрофу, причем она совпала по времени с началом космических полетов… тогда это имело бы более чем академический интерес.
- Окончание фразы мне не по душе. "Академический интерес"… это звучит так, будто все остальное автоматически становится выше его. Но вы правы, нам нужно знать.
Подошла Паскаль.
- А что именно нам нужно знать?
- А что, если они действительно сумели как-то повлиять на солнце, и оно убило их? - Силвест обернулся к Паскаль, как бы желая пронзить ее взглядом неправдоподобно больших серебристых фасеточных искусственных глаз. - Так вот - нам не следует повторять их ошибок.
- Вы полагаете, это был несчастный случай?
- Я очень сомневаюсь, что они сделали это умышленно, Паскаль.
- Это-то я понимаю, - он издевается над ней, а она этого терпеть не могла, что было ему прекрасно известно. - И еще я знаю, что инопланетяне каменного века не обладали способностью как-то влиять на поведение своего солнца. Ни случайно, ни целенаправленно.
- Мы знаем, что они были довольно развиты, - ответил Силвест. - Нам известно, что они пользовались колесом и даже порохом. У них были рудиментарные познания в оптике, они занимались астрономией в связи с интересами развития земледелия. Человечество путь от такого же уровня и до космических полетов проделало за пятьсот лет. Было бы дурацким предрассудком считать, что другие биологические виды не способны на то же самое.
- Но где доказательства? - Паскаль вскочила, с ее теплой шубы побежали потоки мелкой пыли. - О, я прекрасно знаю, что вы скажете: никакие высокотехнологичные артефакты не уцелели - они были слишком хрупкими. Впрочем, если б подобные свидетельства даже уцелели, то что это изменило бы? Даже Конджойнеры не умеют зажигать и гасить звезды, а они в техническом отношении развиты куда сильнее прочего человечества, включая нас с вами.
- Я знаю. И это меня тревожит больше всего.
- Ладно, так что же говорит надпись?
Силвест тяжело вздохнул и снова вернулся к обелиску. Он надеялся, что короткое отвлечение от этого артефакта позволит его подсознанию поработать самостоятельно, и тогда смысл надписи внезапно прояснится, станет ослепительно очевидным, как то случилось с ответом на одну из психологических проблем, что не давали ему покоя перед визитом к Странникам. Но момент истины упрямо отказывался возникать. Иероглифы все еще прятали свой смысл. А возможно, во всем виновата напряженность ожидания? Ведь он надеялся на что-то монументальное, на что-то такое, что сразу подтвердит его идеи, хоть они и пугали его самого.
Но надпись, видимо, просто сообщала о каком-то произошедшем здесь событии, которое, быть может, и было важно для истории амарантян, но, учитывая надежды Силвеста, носило весьма ограниченный характер. Конечно, предстоит еще сложный компьютерный анализ, да и сам Силвест видел лишь небольшой фрагмент надписи, но бремя разочарования уже согнуло его плечи, а сам обелиск его больше не интересовал. Ему не было дела до этой надписи, какова бы она ни была.
- Что-то произошло в этих местах. Может, сражение, может, сошествие бога. Вот и все. Памятный столб. Мы узнаем больше, когда откопаем его целиком и займемся датировкой слоев. Кроме того, мы сможем определить датировку самого материала артефакта.
- Значит, это не то, что вы искали?
- Сначала я думал, что именно то, - Силвест присмотрелся к самой нижней части раскопанной поверхности обелиска. Текст кончался в нескольких дюймах от глины, а чуть ниже его виднелось еще что-то, уходившее под слой вечной мерзлоты. Что-то вроде карты или диаграммы - просматривались лишь верхние части концентрических дуг. И больше ничего. Но что это такое?
Силвест не мог, да и не хотел гадать. Буря усиливалась. Звезды исчезли, над шахтой был виден лишь колыхающийся песчаный покров, похожий на машущие крылья гигантской летучей мыши. Слышался оглушительный рев ветра. Оказаться там - значило попасть в дьявольскую переделку.
- Дайте мне что-нибудь, чем копать, - сказал Силвест и начал соскребать вечную мерзлоту вокруг того места, где был саркофаг. Он работал так, будто был заключенным, которому предстояло до наступающего восхода прорыть длинный спасительный туннель. Паскаль и студент тоже копали. А наверху дико выла песчаная буря.
- Я мало чего помню, - сказал Капитан. - Мы все еще крутимся вокруг Жировика?
- Нет, - Вольева старалась не показать ему, что их разговор повторяется многократно, иначе говоря, каждый раз, как она согревает ему мозг. - Мы покинули Крюгер 60-А несколько лет назад. После того, как Хегази добыл для нас ледяной панцирь, в котором мы безумно нуждались.
- О! Но тогда - где же мы?
- Идем к Йеллоустону.
- Зачем?
Глубокий капитанский бас гремел из динамиков, расположенных поодаль от его трупа. Сложные алгоритмы шарили по его мозговым извилинам, преобразовывая результаты в речь, отбрасывая, если нужно, все лишнее. Вообще загадкой являлось уже то, что к Капитану возвращалось сознание - ведь вся нервная деятельность должна была прекратиться уже тогда, когда температура мозга упала ниже точки замерзания. Но в мозгу Капитана трудилось множество почти микроскопических машинок. Строго говоря, думали именно они, причем действуя в условиях, когда температура была всего лишь на полкельвина выше абсолютного нуля.
- Хороший вопрос, - сказала Вольева. Что-то беспокоило ее, причем это что-то было совсем другим, нежели разговор с Капитаном. - Причина того, что мы идем к Йеллоустону, заключается в том, что…
- Да?
- Дело в том, что Саджаки полагает, будто там живет человек, который может вам помочь.
Капитан долго вникал в ее слова. На своем браслете она видела карту его мозга, по которой пробегали волны различных цветов, будто армии, выходящие на поле боя.
- Тогда этот человек - Кэлвин Силвест, - произнес Капитан.
- Кэлвин Силвест умер.
- Значит, это - Дэн Силвест. Это его решил разыскать Саджаки?
- Полагаю, другого быть не может.
- Он не пожелает прийти. Во всяком случае, в прошлый раз он отказал.
Наступило молчание. Температурные колебания время от времени отключали мозг Капитана.
- Саджаки должен был бы это знать, - к Капитану снова вернулось сознание.
- Я уверена, что Саджаки рассмотрел все возможности, - сказала Вольева, но ее тон явно свидетельствовал, что она готова поверить во что угодно, но только не в собственные слова. Нет, надо быть осторожнее, когда говоришь о другом Триумвире. Саджаки - самый верный адъютант Капитана. Они были знакомы давно - задолго до того, как Вольева вошла в команду. Насколько она знала, никто, кроме нее - включая Саджаки, - не разговаривал с Капитаном и даже не знал о существовании подобной возможности. Ни к чему было так по-дурацки рисковать, даже учитывая пробелы в памяти Капитана.
- Тебя что-то беспокоит, Илиа? Раньше ты всегда доверяла мне. Что-то, связанное с Силвестом?
- Нет, причина беспокойства гораздо локальнее.
- Что-то на борту корабля?