Тяжкий взрыв потряс звездолет. Правая задняя часть, та самая, где смонтированы наши грозные боевые аннигиляторы, перестала существовать. Перестала существовать могущественная звездная крепость, способная уничтожать планеты и рассеивать неприятельские флоты. Но звездолет остался, он был жив, хотя и лишился вооружения, от страшного удара его повернуло влево, он уклонился от гибельного костра кораблей, унесся в сторону, - и сделалось это, возможно, в ту последнюю секунду, что еще имелась у нас для спасения.
- Ох! - вскрикнула Ольга, падая в кресло.
Несколько минут мы молчали. В командирский зал не доносились шумы корабля, а во всех его помещениях и коридорах в эту минуту сновали люди и звездные друзья - растерянные, полностью вытерпевшие и ужас неминуемой гибели, и радость неожиданного спасения: не знаю уж, что сильнее ударило по нервам - ожидание ли смерти или избавление от нее. Ольга слабым голосом произнесла:
- Эли, какая катастрофа! Я ничего не могу понять! Какая сила могла заблокировать наши МУМ, они ведь так защищены от посторонних воздействий! Почему ты молчишь, Эли? Мне страшно, не молчи, я же ничего не понимаю!..
Я сказал, стараясь сохранить спокойствие:
- Я молчал оттого, что всё понимаю. Рамиры объявили нам войну. Они уничтожили эскадру Аллана и твоего мужа, Ольга. Теперь настал наш черед.
Она смотрела на меня округленными, полубезумными глазами.
- Я привыкла верить тебе, Эли, я всегда верила в каждое твое слово… Но ведь не могли же они знать, что именно Петри начинает операцию, не я, не Камагин, не Осима, а Петри! Это знали только мы на кораблях. А рамиры ударили по одному Петри!
- Нам тоже досталось, не забывай, что наши МУМ заблокированы, - мрачно возразил я. - А что до того, как они могли узнать наши планы, то вопрос решается просто. На наши корабли проник их лазутчик!
- Ты сказал - лазутчик, Эли?
- Тебе не нравится это слово? Тогда шпион, соглядатай, разведчик, филёр, стукач, предатель, тайный агент, - выбирай любое! И находится он на флагманском корабле. Он на "Козероге", Ольга!
Часть третья. Разорванная связь времен
Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!
В.Шекспир
ЗЕВС. Асклепий и Геракл, перестаньте спорить друг с другом, как люди! Это неприлично и недопустимо на пире богов.
ГЕРАКЛ. Зевс, неужели ты позволишь этому колдуну возлежать выше меня?
АСКЛЕПИЙ. Клянусь Зевсом, так и должно быть: я это заслужил больше тебя.
Лукиан
Он мне сказал: "Я верный друг!"
И моего коснулся платья.
Как непохожи на объятья
Прикосновенья этих рук!
А.Ахматова
1
О восстановлении не приходилось и думать: в корпусе корабля зияла исполинская рана. Конструкторы сделали всё, чтобы возможный противник не только не завладел аннигиляторами, но и не сумел догадаться, какие машины находились в правой корме звездолёта. После осмотра разрушений Ольга призналась:
- Мне и в голову не пришло, что можно так выправить траекторию корабля. Я растерялась. Уничтожение аннигиляторов - такой недопустимый вариант защиты… Я носила ключ как брелок или медальон. Как ты мог вспомнить о ключе, Эли?
- Вероятно, потому, что я в последние дни думаю только о недопустимом, - сказал я. - Мысли мои поглощены одними невероятностями. К тому же, когда мы сдали "Волопас" Орлану неповрежденным, я часто в плену вспоминал, что был еще такой выход, как уничтожение аннигиляторов.
- К счастью, вам тогда удалось ограничиться перепутыванием схемы МУМ.
- Что сегодня за нас, кажется, сделали враги, - с горечью сказал я.
К этому времени стало ясно, что и МУМ быстро не восстановить. Внешне она казалась такой же неповрежденной, как и МУМ "Тарана". Но если та как-то действовала, путая причины со следствиями, то эта не принимала и не выдавала сигналов. Она просто не работала. Была непостижимая сложность в сочетании слов: "Просто не работала!"
Зато ручное управление удалось наладить. "Овен" опять мог двигаться, но примитивным движением, без сверхбыстрых расчетов ситуации. Он потерял свою мгновенную ориентировку в космосе. Он был быстр, сообразителен и точен лишь в меру быстроты, сообразительности и точности дежурных штурманов. Для галактических рейсов такой корабль уже не годился.
Ожившая связь донесла депешу Олега:
"Сообщите, что с вами? "Овен"! Сообщите, что с вами? Сообщите, что с вами?…"
Следующим извещением было приглашение мне и Ольге прибыть на флагманский звездолет и информация о потерях. Погибло три четверти эскадры - "Телец" и двенадцать галактических грузовиков из четырнадцати. На "Козероге" и "Змееносце" тоже были разлажены МУМ, и механики не давали гарантии быстрого восстановления. Мы с Ольгой сели в планетолёт.
На "Козероге" мне на грудь кинулась Мэри. Она оплакивала меня, будто я погиб. Я вытер ее слезы и посоветовал вглядеться: я живой, еще крепкий и долго собираюсь остаться таким!
- Я потеряла сознание от ужаса, когда увидела, куда несет "Овна"! - Она всматривалась в меня, словно все не верила, что я возвратился. - Вы были так близко от эпицентра взрыва!
Лишь теперь до меня дошло, что испытывали на "Змееносце" и "Козероге". Я страшился за них, но еще больше оснований они имели страшиться за нас.
Ромеро горестно сказал тем цитирующим голосом, какой всегда появляется, когда он прибегает к примерам из истории:
- Принесли "Тельца" на заклание, дорогой адмирал. Как ни скорбно, но нужно признаться, что враги могущественней нас.
- Могущественней ли - не знаю, но хитрей - да, Павел.
А подавленному Олегу я сказал:
- Прошлого не вернуть, будем думать о будущем. Я тебе задам один вопрос - постарайся ответить точно. Разладка вашей МУМ происходила двукратно - так? МУМ отказала, потом какие-то секунды снова работала и опять отказала - уже окончательно. Я правильно рисую картину?
- Все происходило именно так, - сказал он, удивленный. - Какой ты делаешь отсюда вывод?
- Очень важный, - заверил я и потребовал узкого совещания - капитаны звездолетов, я, Ромеро, Граций, Орлан, Бродяга.
Потом я пошел в консерватор. В прозрачном саркофаге, навеки невозвратимый и навеки нетленный, лежал Лусин, такой обычный, такой как бы задремавший, что нельзя было только стоять и молча смотреть на него. И я сказал ему:
- Лусин, ты знаешь, я никогда не мстил. Даже за сына, погибшего на Третьей планете, не захотел мстить. Он изнемог в прямой борьбе с прямым врагом, мы попросту оказались в тот момент слабей врагов. Нет, я не мстил за Астра, ты это знаешь, Лусин! Ты добр, ты нежен душой, Лусин, ты не позволил бы мне мстить. Но за тебя я отомщу! Ты пал жертвой коварства, а не в честном бою, я должен отомстить за тебя, Лусин! И за Петри, и за всех товарищей на "Тельце"! И за Аллана и Леонида! И за аранов - некогда могучий народ, сегодня жалкий, забывший науку, впавший в суеверие! Не спорь, Лусин! Не возмущайся моей жестокостью. Враги не оставили нам другого выхода, кроме как быть жестокими. Мне тяжело, мне бесконечно тяжело, Лусин! Но пойми - нет другого выхода!
Так я говорил с ним, так ему одному открывал свою душу, даже Мэри не смог бы сказать того, в чем признавался и о чем предупреждал его. И я ушел из консерватора если не успокоенный, то просветленный: очистил себя от сомнений, знал, что отныне не дам себя разжалобить. Наш путь будет труден, возможно, долог, - я пройду его до конца! Никто не знает своего будущего. Путь и вправду вышел долог, но нет ему конца!
Совещание созовем в помещении, экранированном от всех служб и комнат корабля, - такое требование я поставил Олегу. Он не нашел лучшего места, чем обиталище дракона, в других экранированных помещениях Бродяга бы не поместился. Все уже были на месте, когда я пришел. Камагин и Осима сообщили, что происходило на "Змееносце" и "Козероге", Ольга добавила рассказ об "Овне". Неведомое поле на всех кораблях отключило МУМ от исполнительных механизмов - на "Змееносце" и "Овне" разом, на "Козероге" - дважды: кратковременное повторное включение продолжалось несколько секунд, но было достаточно, чтобы изменить курс и отвратить гибель. Ручное управление на "Овне" и "Козероге" удалось быстро восстановить, на "Змееносце" оно не блокировалось. Все корабли до ремонта МУМ были не пригодны для продолжения рейса к ядру, да и к возвращению на базу тоже. "Овен" пострадал так сильно, что мог быть использован лишь как галактический грузовик. Таким образом, от огромной эскадры остались лишь два малодееспособных звездолета и три грузовых корабля.
Олег обратился ко мне:
- Совещание созвано по твоему желанию, Эли. Ты обещал сделать важное сообщение. Мы слушаем, Эли.
Я начал с того, что задал дракону вопрос:
- Бродяга, может ли биологический мозг, могучий мозг, скажем твой, вмешаться в работу МУМ, и не так, как мы вмешиваемся, отдавая команды, а как бы дублируя работу всех ее цепей?
Дракон смотрел на меня без обычной иронии. Вопрос был слишком серьезен, чтобы расцвечивать его шуточками.
- Ты слишком много требуешь от обыкновенного биологического мозга, Эли. МУМ производит вычисления со скоростью триллионов комбинаций в секунду, биологический мозг на это не способен. Биологический мозг не математичен, не аналитичен, он не так раскрывает анатомию ситуаций, как охватывает ее пейзажно… Именно так я работал на Третьей планете.