Книга вторая
ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ
История, рассказанная Сиднеем Атертоном, эсквайром
Глава 10. Отвергнутый
После нашего второго вальса я сделал это. В привычном тихом уголке, скрытом тенью стоящей в холле пальмы. Но не успел я набрать обороты, как она меня прервала - прикоснулась веером к рукаву и посмотрела испуганными глазами.
- Не надо, пожалуйста!
Однако меня было не удержать. Мимо прошествовали Клифф Шаллонер с Герти Кэзеллом. По-моему, Клифф, пока шел, кивнул мне. Но мне было все равно. Я решился, и я сделал этот шаг. Никто заранее не знает, как прозвучат его слова, пока он не заговорит с девушкой, на которой хочет жениться. У меня сложилось впечатление, что я своей речью заставил ее вспомнить поэтов эпохи Реставрации. Она, кажется, удивилась, ибо никогда доселе не замечала во мне поэтических наклонностей, и настойчиво попыталась прекратить разговор:
- Мистер Атертон, мне так жаль.
Но слова лились из меня потоком:
- Жаль, что я вас люблю!.. отчего же? Почему вы жалеете о том, что стали предметом обожания в глазах мужчины - пусть и моих? Единственным сокровищем… тем, что по-настоящему дорого! Разве это настолько обычное для женщины дело - найти того, кто готов бросить жизнь к ее ногам, что ей приходится сожалеть, когда таковой встречается?
- Я не знала, что вы испытываете ко мне подобные чувства, хотя признаюсь, у меня были некоторые… некоторые подозрения.
- Подозрения!.. Спасибо на добром слове.
- Мистер Атертон, вы прекрасно знаете, что очень мне нравитесь.
- Нравлюсь!.. Фи!
- И не перестанете нравиться, несмотря на это "фи".
- Я не хочу вам нравиться… я хочу быть любимым вами.
- Именно. И в этом ваша ошибка.
- Моя ошибка!.. мечтать, чтобы вы полюбили меня!.. тогда как я сам вас люблю…
- Так разлюбите, хотя я не могу не подозревать, что вы ошибаетесь и в этом.
- Ошибаюсь!.. думая, что люблю вас!.. отстаивая и доказывая чувство всеми душевными силами! Что нужно сделать, чтобы убедить вас в своей любви: обнять, прижать к груди, выставить вас напоказ перед всяким заявившимся сюда?
- Я бы предпочла избежать этого, и, возможно, вы согласитесь не говорить так громко. Кажется, мистер Шаллонер заинтересовался, почему вы раскричались.
- Так не мучайте меня!
Она раскрыла и закрыла свой веер; я склонен думать, что пока она смотрела на него, опустив глаза, на ее губах была улыбка.
- Я рада, что между нами произошло это объяснение, потому что, конечно, вы мне друг.
- Я вам не друг.
- Простите, но это так.
- А я говорю, что нет; если мне не дано стать кем-то большим, то я вам не друг.
Она продолжила - безмятежно игнорируя меня и поигрывая веером:
- Так вышло, что я нахожусь, прямо сейчас, в некоем щекотливом положении и нуждаюсь в дружбе.
- Что случилось? Кто тревожит вас… ваш отец?
- Ну… не он… пока не он; хотя вскоре станет, не исключаю.
- Так кто же причина?
- Мистер Лессинхэм.
Она заговорила тише - и опустила глаза. На какое-то мгновение я растерялся, не понимая, о чем она.
- Кто?
- Ваш друг, мистер Лессинхэм.
- Простите, мисс Линдон, но я совершенно не уверен, что кому-либо стоит называть мистера Лессинхэма моим другом.
- Как!.. Даже если вы узнаете, что я собираюсь стать его женой?
Я опешил. У меня имелись некоторые подозрения, что Пол Лессинхэм ближе к Марджори, чем полагается, но я и не думал, что она сможет усмотреть нечто привлекательное в таком болване и сухаре. И я еще умалчиваю о сотне иных соображений: Лессинхэм в одной парламентской фракции, ее отец в другой; старик Линдон со свойственным аристократу-тори высокомерием не устает насмехаться над ним при всяком случае; к тому же тут и речи нет ни о каком состоянии.
Не знаю, выдал ли я свои чувства; если да, то выглядел я совершенно сбитым с толку.
- Вы выбрали подходящий момент, чтобы сделать это признание, мисс Линдон.
Она предпочла не заметить мою иронию:
- Я счастлива, что вы так считаете, и сейчас вы поймете, насколько затруднительно мое положение.
- Позвольте сердечно вас поздравить.
- Благодарю вас за это, мистер Атертон; мне очень важно видеть, как вы рады за меня.
Я прикусил губу: у меня не было ни малейшего понятия, что она подразумевала, говоря такое.
- Я правильно понял, что это объявление было сделано мне как одному из многих?
- Нет, неправильно. Я доверила вам тайну, как другу… как самому близкому моему другу; ведь муж - это больше, чем друг. - Сердце мое грохотало. - Вы будете на моей стороне?
Она замолчала - и я не произнес ни слова.
- На вашей стороне - или на стороне мистера Лессинхэма?
- Его сторона - моя сторона, а моя сторона - его сторона; вы будете на нашей стороне?
- Не уверен, что правильно истолковываю ваши слова.
- Вы первый, кому я во всем призналась. Когда папа узнает, наверное, быть беде, сами понимаете. Он по-настоящему прислушивается к вам и ценит ваше мнение; когда грянет гром, я хочу, чтобы вы были на нашей стороне - на моей стороне.
- Но при чем тут я?.. какое все это имеет значение? Вы сильнее своего отца… вероятно, Лессинхэм сильнее вас; вместе, с точки зрения вашего отца, вы будете неуязвимы.
- Так вы мне друг - разве нет?
- Следовательно, вы протягиваете мне содомское яблоко.
- Спасибо. Вот уж не думала, что вы такой злой.
- А вы… вы добры? Я бросаю к вашим ногам свою любовь, а вы, без промедлений, просите меня выступить в поддержку любви другого.
- Но как я могла догадаться, что вы в меня влюблены… как говорите?! Я понятия не имела. Вы знаете меня всю свою жизнь, но до сих пор и вида не подавали, что питаете ко мне чувства.
- А если бы я заговорил раньше?
Кажется, она легонько повела плечами, будто хотела пожать ими.
- Не знаю, изменилось бы что-либо от этого… Не буду притворяться. Подозреваю только, что вы сами придумали себе эти чувства полчаса тому назад.
Если бы вдруг она дала мне пощечину, я и то не был бы столь ошеломлен. Я не понимал, сказала ли она это наугад, но ее слова оказались настолько близки к истине, что у меня перехватило дыхание. Ведь я и вправду осознал, что именно со мной творится, всего лишь несколько минут назад: пламя, пожирающее меня сейчас, вспыхнуло, когда отзвучал тот первый вальс. Ее будто посетило озарение и она прочитала мои мысли, и теперь я едва мог найти слова для ответа. Я попытался съязвить:
- Вы льстите мне, мисс Линдон, льстите каждым своим замечанием. Откройся вы передо мной чуть раньше, я бы ни за что не рассказал вам о своих чувствах.
- Так пусть все это останется terra incognita.
- Как пожелаете. - Ее вызывающее спокойствие ранило меня, породив подозрение, что в душе она надо мной смеется. Во мне словно проснулся дьявол: - Но в то же время, раз вы заверили меня, что так долго ничего не подозревали, я прошу вас не продолжать этого разговора. По крайней мере, ваша совесть останется чиста. Ибо я хочу, чтобы вы поняли: я люблю вас, любил вас и буду вас любить. Мне совершенно все равно, какие отношения сейчас между вами и Полом Лессинхэмом. Но предупреждаю, мисс Линдон, я не разлюблю вас до гробовой доски.
Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, как будто я ее испугал. Честно говоря, этого я и добивался.
- Мистер Атертон!
- Да, мисс Линдон?
- Как это на вас не похоже.
- Создается ощущение, что мы только-только знакомимся с друг с другом.
Она продолжала смотреть на меня своими большими глазами - и взгляд их, признаюсь честно, я выносил с трудом. Неожиданно ее лицо озарилось улыбкой - и мне она пришлась не по душе.
- Не после всех этих лет, да, всех этих лет! Я знаю вас и, пусть и смею признать, что вы не безупречны, полагаю, искренности вам не занимать.
Она вела себя со мной как сестра - старшая сестра. Возможно, я задел ее за живое. Но тут подошел Хартридж требовать своего танца, что давало мне возможность удалиться, не растеряв остатки гордости. Он не торопился и стоял перед нами, засунув, как обычно, большие пальцы в карманы жилета.
- По-моему, мисс Линдон, этот танец обещан мне.
Она подтвердила его заявление кивком и поднялась, взяв его под руку. Я встал и ушел, не проронив ни слова.
Пересекая зал, я столкнулся с Перси Вудвиллем. Он привычно суетился и озирался, будто забыл, где оставил Кохинур, и теперь судорожно искал, куда тот запропастился. Заметив, кто перед ним, Перси поймал меня за рукав.
- Атертон, ты мисс Линдон не видел?
- Видел.
- Да ладно!.. Видел?.. Господи!.. Где? Я с ног сбился, ее разыскивая, разве что на чердак и в подвал не заглядывал… впрочем, туда-то я уже и собирался. Это ведь наш танец.
- В таком случае, знай, она дала тебе отставку.
- Нет!.. Это невозможно! - Рот его открылся буквой О, глаза тоже округлились, отчего монокль шлепнулся на манишку. - Наверное, я все перепутал. По правде сказать, у меня в книжке мешанина, а не список. Она оставила за мной то ли прошлый танец, то ли этот, то ли следующий, хоть убей, не вспомню. Глянь-ка, что там, парень ты что надо, помоги разобраться, какой у меня с ней танец.