2. Аварийные страдания
Забравшись по скобам в стене, служившим для доступа к мотиватору гиперпривода, я защёлкнул вокруг верхней ступени длинный ремень и так, вися в отклонённом назад состоянии, снял облицовочную панель. Осторожно потянул рычаг. В каюте, где обычно жили наши механики, воздух был, но рычаг дальше не шёл, нужно было сначала вывернуть стопорный болт. Слава богу он был вкручен только с этой стороны двери, иначе открыть её таким способом не получилось бы. Полминуты спустя я осматривал в аппаратной стойку с компьютерами и видеосистемами. Питание на неё подавалось, но индикаторы передних панелей либо не светились вовсе, либо горели тревожными красными огнями.
- Неудивительно, что ты не чувствуешь корабля, - хмыкнул я. - Смотри, везде отказ процессоров.
- Похоже на результат обстрела из ионной пушки крупного калибра, - сказала Падме. - Но какой же мощности должен быть импульс?
Я развёл руками. Насколько я представлял принципы действия здешней вычислительной техники, электромагнитный импульс не представлял опасности для запоминающих устройств, те работали на оптическом принципе. Оптико-электронные процессоры были более уязвимы, но и они обычно давали лишь временный сбой. Чтобы выжечь их необратимо, да ещё сквозь девятимиллиметровый бескар корпуса, требовалась очень высокая напряжённость поля. Или жёсткое излучение. Но тогда и память бы пострадала, я же заработал бы лучевую болезнь. Ну, что ж, будем менять чипы.
Падме принялась помогать мне. Через несколько минут главный компьютер – рехен, как здесь говорили – ожил и, повинуясь заложенной аварийной программе, принялся проверять целостность банков памяти, затем загрузил систему. Падме, облегчённо вздохнув, расправила плечи, мысленным переключением перебросила себя из аппаратной в коридор, затем обратно. Голографические системы, похоже, работали исправно. Перейдя на другой борт, мы так же оживили стойку в аппаратной средств связи.
- Гипербакена поблизости нет, - со вздохом сообщила Падме.
- Ну, этого следовало ожидать. Ничего, восстановим управление гиперприводом, вызовем наших напрямую, - сказал я. - А видеосервер пока придётся остановить.
- Пожалуй, - согласилась Падме. - Иначе не хватит кристаллов на узлы контроля брони, сейчас они важнее. Дай мне несколько минут, осмотрю рубку.
- Хорошо, я пока попью, что-то горло пересохло.
Она исчезла, а я, зайдя в каюту, один за другим опрокинул в себя два стакана воды из-под крана. Пить хотелось зверски, словно я только что побывал на Татуине. Потом откинул в коридоре потолочную панель, добрался до верхнего блока контроля состояния корпуса и вставил в него последний запасной процессор из тех, что хранились на этой палубе.
- В рубке открыт лаз на нижнюю лестницу, - сказала Падме, вновь появляясь рядом со мной. - Закрыть не получилось, почему-то не могу придать себе плотность.
- Может, из-за вакуума? - предположил я. - Раньше ты не пробовала выходить в пустоту?
- Нет, незачем было.
- Ясно. В общем, надо думать, как добраться до скафандров. Знаешь, что? Давай, хотя бы, осмотримся? - я кивнул в направлении верхней турели.
Турель оказалась полностью исправна, видимо, в момент атаки её процессор был отключён от питания. А за транспаристиловым гранёным колпаком кружились в хороводе мириады звёзд. "Амидала" беспорядочно кувыркалась в космосе. Я повернул переключатель режима, узкий светодиодный индикатор послушно замигал жёлтым. Цепи управления, собранные на жёсткой логике, работали в режиме полуавтомат, но работали. Лёгкими движениями правой рукоятки я остановил вращение по крену и тангажу.
- Мы в какой-то системе, но довольно далеко от центра, - задумчиво произнёс я, глядя на сверкающий кружок ближайшей звезды. - Раз нет бакена, значит, система необитаема. Как думаешь, твоё компьютерное подсознание смогло бы указать местоположение по рисунку созвездий?
- С сенсорами бы запросто, - ответила Падме. - А просто глазами… которых у меня, кстати, нет, одна иллюзия… не знаю. Попробую.
- Тогда я займусь системой дефектоскопии.
Падме пришла за мной как раз в тот момент, когда я, запустив второй бортовой узел, ставил на место облицовочную панель в задней каюте левого борта.
- Как успехи? - спросил я.
- Посмотрела по сторонам. Теперь голова кружится, какие-то обрывки, картинки… В общем, анализ идёт, а что получится – увидим. Общая лоция в памяти есть. Да, тут недалеко от нас планета, газовый гигант.
- Будем иметь в виду. Ну, как, корпус чувствуешь?
- Заднюю половину. Вплоть до галерей и донного люка у нас всё цело.
- Это хорошо, может, быть, удастся наддуть хвостовой отсек.
- Попробуем заменить процессор в нижнем разветвителе, к нему есть доступ с центральной палубы.
- Один кристалл у меня ещё остался. Пойдём. Здесь открывать?
- Да, отогни изоляцию, под ней резервная крышка блока. Плату придётся вынуть, иначе не доберёшься до слотов.
- Ага, так… Здесь такие же защёлки, как и с лицевой стороны? Оригинально. Готово, перезапускаю.
- О-о…
- Что?
- У меня днище нараспашку! - жалобно поморщилась Падме. - И закрыть не могу, привод повреждён.
- Господи, груз!
- Груза нет. Похоже, нас банально ограбили, брат.
- Уроды! Узнаю, кто – решето сделаю! - прорычал я. Купленные для компании узлы генераторов дефлекторных щитов стоили полтора миллиона кредитов.
- Я буду участвовать, - поддержала голограмма. - Ну, что, внутренние двери трюма я закрыла, холл и лифтовая герметичны. С хвостовым отсеком хуже, мне ещё и рампу взломали. Ладно, хотя бы, камбуз и медотсек в нашем распоряжении.
- Кстати, сколько у нас энергоносителя, сколько инерта?
- Энергоносителя 35560. Инерта чуть больше половины. Правая нижняя цистерна повреждена.
- Так, а передняя лапа?
Падме сосредоточенно прищурилась, вздохнула:
- Заклинена в убранном.
- Вот куда нам попали. Так сказать, по рёбрам, прямо за спарками.
- Видимо, да, - она машинально потёрла ладонью то самое место, под грудью. - Нужен ещё один процессор, для центральной палубы. Носовую часть я изолировала, можно дать воздух в рубку.
- Пойду, в машинном возьму. Вскрывай разветвитель.
Пять минут спустя мы вошли в промёрзший рубочный зал. Из вентиляционных отверстий под потолком вливались струи тёплого воздуха. Кузина, заметив, что я поёжился, покосилась на воздуховоды, и поток тотчас же стал сильнее, напоминая крепкий морской ветер субтропиков. Сейчас, когда системы корабля вновь беспрекословно ей подчинялись, к Падме возвращались спокойствие. Она оживила навигационную систему, потом зачем-то секретный компьютер. Вспыхнул большой голопроектор, отобразив гигантскую карту Галактики.
- Вот наше местоположение! - гордо объявила кузина, указывая на пульсирующую красную точку.
- Я всегда знал, что ты у меня гений, сестрёнка, - улыбнулся я. - Слушай, но это же не по пути?
- Совсем. Мы летели вот так, - зелёной линией она начертила в объёмной схеме Ботанский путь, по которому мы двигались изначально. Расстояние от него до теперешнего местоположения я навскидку оценил примерно в тысячу световых лет.
- Однако!
- Зато недалеко до Онатоса. В крайнем случае, дотянем даже резервом, на одном инверторе. Вот что, брат, я займусь гиперприводом, а ты, пожалуйста, восстанови остальные узлы контроля корпуса, хорошо?
- Ладно, а потом поменяю сенсорные головки.
Сначала я заменил кристаллы в скуловых контрольных блоках, закреплённых за панелями технических помещений рубки, затем через откинутую неведомыми злоумышленниками лестничную секцию спустился на нижнюю палубу, где тоже была лестница, ведущая с уровня трюма вверх, под командный подиум. Здесь, прямо за креслами "местного управления" носовыми спарками, размещались небольшие клетушки с сенсорной аппаратурой. Подобно смотровым приборам в современных мне бронемашинах, наиболее уязвимые в бою приёмные головки легко заменялись изнутри, причём, без нарушения герметичности. Запасные лежали тут же, в фиксаторах на полках. Гораздо сложнее обстояло дело с центральным, передним блоком. Он размещается на самом кончике острого носа сорокапятиметрового клина корабля, и из носового отсека вдоль трубы оптического телескопа туда ведёт низкий лаз, по которому на подшипниках катается плоская тележка. Когда я закончил и, отталкиваясь от стенок, выехал на ней обратно ногами вперёд, Падме ждала меня, устроившись в одном из кресел, совсем как живая женщина.
- Гиперпривод работает? - спросил я.
- Работает…
- Пробоину смотрела? Большая?
- А? Нет, ерунда, прокол тоньше двух пальцев, заделаем, - рассеянно ответила Падме.
- Почему же тогда глаза такие грустные?
- Наши не отвечают. Я вызывала и Карес, и эскадру Лантиллиса на всех дежурных частотах.
- Возможно, нас закрывает гравитационная аномалия?
- Нет. Я отчётливо слышу переговоры планет и больших имперских кораблей в гиперпространстве, а нам ответа нет.
- Значит, придётся добираться до Онатоса самим, а там связаться по Голонету, - развёл я руками. - Кстати! Я, кажется, придумал, как нам попасть в хвост!
- И как же?
- Смотри. Водород нетоксичен для человека. Гелий тоже. Дыхательные маски у нас есть, в переходных галереях. Ныряем в атмосферу гиганта до нормального давления, отсек заполнится, я спокойно возьму скафандр, а может, и рампу задраить сумею.
- Ах, ты мой милый! - саркастически сказала Падме. - Какая там температура при "нормальном давлении", ты в курсе? Минус сто тридцать.
- Одеться теплее, а лицо солидолом, чтоб не обморозить. Там пройти всего шесть метров. Ну, семь.