Разговоры разрешалось вести только в двух местах: в Комнате Чужаков, где члены клуба время от времени принимали важных гостей, и в гораздо менее знаменитом звуконепроницаемом кабинете на верхнем этаже. Это помещение принадлежало тайному совету клуба, группе лиц, в большинстве своем связанных через незначительные официальные должности с правительством Ее Величества. Совет состоял из пяти уважаемых членов общества, которые по очереди председательствовали на собраниях. За те четырнадцать лет, что Борегар провел, исполняя приказы клуба, в совете сменилось девять человек. Когда член "Диогена" умирал, ему быстро и обдуманно подбирали замену, и это всегда происходило за одну ночь.
Ожидая аудиенции, Борегар ощущал на себе внимание незримых глаз. Во время Фенианской динамитной кампании в клуб проник Иван Драгомилов, желая уничтожить всю правящую клику. Его задержал в фойе привратник, после чего самозваного этичного убийцу бесшумно удавили, дабы не оскорблять чувства и не возбуждать интереса рядовых членов клуба. Через минуту или две - покой здесь никогда не тревожило тикание часов - камердинер, действуя словно по мысленной команде, поднял пурпурный канат, перегораживающий вход на ничем не примечательную лестницу, и кивнул Борегару.
На ступенях тот вспомнил о предыдущих случаях, когда его вызывали пред очи правящей клики. Подобная встреча непременно заканчивалась поездкой в отдаленный уголок мира и подразумевала конфиденциальные вопросы, касающиеся интересов Великобритании. Борегар считал себя чем-то средним между дипломатом и курьером, хотя иногда ему приходилось брать на себя роль исследователя, взломщика, мошенника или чиновника. Иногда во внешнем мире дела клуба "Диоген" называли Большой Игрой. Негласные баталии правительства - те, что велись не в парламентах или дворцах, а на улочках Бомбея и в игорной преисподней Ривьеры, - обеспечивали Чарльзу разнообразную и полную приключений карьеру, хотя природа ее была такова, что сделать себе состояние, написав в отставке мемуары, он бы не смог.
Пока Борегар отсутствовал, проводя в жизнь Большую Игру, Влад Дракула захватил Лондон. Князь Валахии и король вампиров, он добился руки и сердца Виктории, убедив ее отринуть черное убранство вдовы, а потом перестроил величайшую империю на планете сообразно своим вкусам. Чарльз клялся, что даже смерть не нарушит его верность королеве, но всегда думал, что говорил о собственной смерти.
Покрытые ковром ступени не скрипели. Толстые стены не пропускали шума суетящегося снаружи города. Осмелившись зайти в клуб "Диоген", любой понимал, каково это - быть глухим.
Принц-консорт, принявший также титул лорда-протектора, правил ныне Великобританией, а его потомство исполняло все прихоти и желания своего родителя. Элитная Карпатская гвардия патрулировала территорию Букингемского дворца и пировала по всему Вест-Энду, нагоняя на его обитателей священный ужас. Армия, флот, дипломатический корпус, полиция и церковь оказались в рабстве у Дракулы, "новорожденных" продвигали по карьерной лестнице за счет "теплых" при любой возможности. Многое продолжалось как прежде, но изменения не заставили себя ждать: начали исчезать люди, в отдаленных уголках страны возникали лагеря вроде Чертова Рва, изменился аппарат правительства. Тайная полиция, неожиданные аресты, ставшие привычными казни - все это Борегар всегда ассоциировал не с королевой, а скорее, с царями и шахами. В дебрях Шотландии и Ирландии шайки республиканцев играли в Робин Гудов, а размахивающие крестами викарии регулярно клеймили "новорожденных" провинциальных мэров тавром Каина.
На верхней площадке стоял человек, судя по усам - военный, с шеей толщиной с голову. Даже в гражданской одежде его безошибочно можно было принять за сержанта. Осмотрев Борегара, охранник открыл знакомую зеленую дверь и отступил в сторону, разрешая члену клуба пройти внутрь. Тот вошел в кабинет, которой иногда называли "Звездной палатой", и только потом осознал, что сержант Дравот, стерегущий вход, - вампир, первый, которого Чарльз увидел в стенах клуба. На одну ужасную, тошнотворную секунду он представил, что когда его глаза привыкнут к полумраку внутри помещения, то увидят пять раздувшихся пиявок, клыкастых чудовищ, пунцовых от чужой крови. Если и тайный совет "Диогена" пал, значит, долгому правлению живых людей действительно пришел конец.
- Борегар, - раздался вполне обычный голос, но после минуты, проведенной в тиши клуба, прозвучавший словно гром среди ясного неба. Мимолетный страх прошел, сменившись легким замешательством. В комнате вампиров не оказалось, но многое явно изменилось.
- Господин председатель, - ответил он.
Существовало правило не обращаться к кому-либо из кабинета по имени или титулу, находясь в этой комнате, но Борегар знал, что сейчас стоит перед сэром Мандевилем Мессерви, вроде бы ушедшим в отставку адмиралом, сделавшим себя имя, подавив двадцать лет назад работорговлю в Индийском океане. Также присутствовали Майкрофт, чрезвычайно тучный джентльмен, председательствовавший в прошлый визит Чарльза, и Уэверли, добродушный человек, который, как понимал Борегар, единолично отвечал за падение полковника Ахмада Араби-паши и оккупацию Каира в 1882 году. За круглым столом оставалось еще два свободных места.
- Увы, как вы сами видите, нас стало меньше. Вы, конечно, знаете, что в стране произошли перемены. Клуб "Диоген" уже не тот, каким был.
- Сигарету? - предложил Уэверли, достав серебряный портсигар.
Борегар отказался, но тот все равно бросил ему блестящую коробочку. Чарльз успел поймать ее и вернуть. Уэверли улыбнулся и опустил вещицу в нагрудный карман.
- Холодное серебро, - пояснил он.
- В этом не было нужды, - сказал Мессерви. - Мои извинения. Тем не менее эффектная демонстрация, не правда ли?
- Я - не вампир, - Борегар показал свои необожженные пальцы. - Уж это должно быть очевидным.
- Они хитрые, Борегар, - сказал Уэверли.
- Между прочим, один из них стоит снаружи.
- Дравот - это особый случай.
Раньше Чарльз считал тайный совет клуба "Диоген" неуязвимым, всегда бьющимся львиным сердцем Британии. Теперь же, в первый раз после своего возвращения из-за границы, ему поневоле пришлось признать, насколько сильно изменилась страна.
- Вы проделали блестящую работу в Шанхае, Борегар, - сказал председатель. - Очень ловко. Впрочем, ничего иного мы от вас не ожидали.
- Спасибо, мистер председатель.
- Надеюсь, пройдет хотя бы несколько лет, прежде чем мы снова услышим об этих желтых дьяволах из Си-Фаня.
- Хотел бы я разделить вашу уверенность.
Мессерви глубокомысленно кивнул. Преступные тонги было столь же невозможно выкорчевать и уничтожить, как и любой другой сорняк.
Перед Уэверли лежала небольшая стопка папок.
- Вы немало путешествовали: Афганистан, Мексика, Трансвааль…
Борегар согласился, раздумывая, куда же тот клонит.
- Вы замечательно послужили Короне во многих трудных ситуациях. Но теперь вы нужны ближе к дому. Совсем близко.
Майкрофт, который, казалось, спал все это время с открытыми глазами - судя по вниманию, уделяемому им разговору, - склонился вперед. Нынешний председатель, похоже, настолько привык уступать место своему коллеге, что откинулся в кресле и позволил тому заняться делом.
- Борегар, - спросил Майкрофт, - а вы слышали об убийствах в Уайтчепеле? О так называемых преступлениях Серебряного Ножа?
Глава 6
ЯЩИК ПАНДОРЫ
- Что нам делать? - закричал "новорожденный" в островерхой кепке. - Как остановить этого злодея, режущего наших женщин?
Коронер Уинн Бакстер, напыщенный чиновник средних лет, причем явно непопулярный, явно разозлился и попытался удержать ход дознания под контролем. В отличие от представителя Высокого Суда, у него не было молотка, поэтому ему приходилось стучать по деревянному столу открытой ладонью.
- Если последуют еще какие-либо нарушения подобного рода, - заявил Бакстер, пристально осматривая присутствовавших, - мне придется очистить помещение.
Угрюмый грубиян, который, наверное, казался голодным, даже будучи "теплым", опустился на скамью. Его окружало сборище подобных ему. Женевьева знала такого рода типов: длинные шарфы, поношенные пальто, карманы, оттянутые книгами, и жидкие бородки. В Уайтчепеле ютилось множество республиканских, анархистских, социалистических и повстанческих фракций.
- Благодарю, - иронически произнес коронер, перекладывая бумаги. Буян обнажил клыки и что-то пробормотал. "Новорожденные" не любили, когда "теплые" брали над ними верх, но целая жизнь, проведенная в постоянном страхе начальственного окрика, не проходит бесследно.
Шел второй день дознания. Вчера Женевьева сидела в конце зала, пока горстка свидетелей давала показания касательно происхождения и перемещений Лулу Шон. Среди бродяжек Ист-Энда она была особенной. Графиня Гешвиц, мужепободная вампирша, утверждавшая, что приехала с девушкой из Германии, выболтала кое-какие факты из биографии Лулу: ряд поддельных фамилий, сомнительных связей и мертвых мужей. Имени, с которым та родилась, никто не знал. Согласно телеграмме из Берлина немецкая полиция все еще имела намерение допросить ее в связи с убийством одного из ее недавно почивших супругов. Все свидетели, включая графиню Гешвиц, которая и обратила жертву, были явно влюблены в Лулу или же желали ее, отвергая все доводы рассудка. Очевидно, "новорожденная" могла стать одной из les Grandes Horizontales Европы, но глупость и несчастная судьба довели ее до участи четырехпенсовой попрошайки в самом грязном районе Лондона и, в конце концов, ввергли во власть жестоких милостей Серебряного Ножа.