- Я бы хотел в кредит. - Эрл кивнул на свое кольцо: - Если здесь недалеко есть банк, то мы сможем продать его и купить что-нибудь вкусное. Подумай, - Эрл был настойчив, видя колебания и неуверенность стражника, - что ты теряешь? Я переведу кредит на твой банковский счет, а ты выплатишь мне две трети этой суммы.
- Две трети?
- Хорошо, пусть будет половина. Только побыстрее принеси сюда чековый аппарат, и мы все сделаем за секунду. А то я умираю от голода.
Стражник задумчиво почесал подбородок:
- Я не могу сделать это - я имею в виду, принести сюда аппарат. Он установлен в офисе. Впрочем, ведь я вполне могу отвести туда вас. Половина, вы говорите?
Сделка была прибыльной для него. Кроме того, он мог слегка приврать, называя сумму, которую он затратит на покупку еды и питья. А пятиминутное путешествие до офиса и обратно казалось ему вполне безобидным. Пять минут. Ну десять, от силы. Предложение было слишком заманчивым, чтобы упустить его.
- Хорошо, - решил он. - Но не вздумай что-нибудь выкинуть по дороге. Мне бы не хотелось грузить тебя на корабль с дырой в голове.
Стражник отпер дверь комнатушки и вышел в коридор.
- Иди прямо, потом - направо, - сказал он Эрлу. - Да побыстрее.
Эрл резко ударил его в челюсть. Это был сильный удар. Стражник мешком повалился на пол, словно сраженный пулей. Эрл втащил обмякшее тело в камеру и запер входную дверь на замок. Он осторожно заглянул в офис: там было пусто. Дюмарест подошел к столу и заглянул в лежавшие там бумаги. На заре должен был стартовать корабль под названием "Лак".
Снова начался дождь; крупные капли создавали серебристую завесу над полем, освещенным огнями. Свет резал глаза, когда Эрл, выйдя из офиса, быстро побежал через поле к кораблям, которые он наметил раньше. Погрузка на них была уже закончена, и один уже зажег огни отправления. Дюмарест стремительно вскарабкался по трапу и столкнулся с удивленным и слегка опешившим от неожиданности капитаном.
- Какого черта тебе здесь надо? - Он был в ярости. - Мы сейчас взлетаем.
- Прекрасно. Я хочу полететь с вами пассажиром.
- Меня твои желания не волнуют.
- Мне нужен Медленный перелет, не Быстрый. - Эрл незаметно оглядывался. Они находились в самом нижнем трюме корабля, который располагался рядом с отсеками для груза, и потому температура здесь была очень низкой. Около одной перегородки находилась неширокая скамья; маленький люк с лестницей вел в другие отсеки. Эрл снял с пальца кольцо. Зубами он вытащил камень, положил его в рот, а кольцо протянул капитану. Пока тот рассматривал вещь, Дюмарест изо всех сил сжал челюсти, перемалывая содержимое…
Камень раскрошился на миллионы маленьких песчинок.
- Вы что, сумасшедший? - Капитан смотрел на него с сожалением. - Уничтожать такой камень!
Дюмарест был немногословен:
- Забудьте о камне. Смотрите на кольцо. Его цена равна стоимости Высокого перелета. Даже больше. Оно станет вашим, если вы возьмете меня даже Низким.
Капитан был далеко не молод и слишком хорошо знал людей. Он пытливо смотрел на Эрла, держа кольцо в руках:
- Скрываетесь от неприятностей, а? Впрочем, меня это не касается. Мы летим на Дредиа, и это чертовски долгое путешествие. Тем более, если учесть способ, которым вы собираетесь лететь. - Он молча прикинул вес кольца. - И еще одно, друг. Если это подделка, то тебе не поздоровится. Расплатишься сполна.
Эрл молча кивнул, думая о предстоящих выматывающих часах. Почти бессознательное состояние; отсутствие препаратов, которые помогут адаптироваться к перегрузкам и ускорениям; непреходящая боль, раздирающая на куски легкие и мозг… Это и многое другое. Неизбежность, преследующая всякого, летящего Низким перелетом. И никакой надежды на сочувствие или снисхождение капитана.
- Оно настоящее, - сказал Эрл.
- Это единственное, что ты можешь предложить? - Капитан пожал плечами. - Что ж; пусть будет так. Вы когда-нибудь раньше путешествовали Низким перелетом? Прекрасно. Тогда вы прекрасно знаете, что надо делать.
Принять горизонтальное положение, постараться расслабиться и не дрожать от холода в помещении, предназначенном для перевозки животных. Погружаться в забытье и выныривать на мгновение, вспоминая, что смертность при подобном способе путешествия составляет около девяноста процентов, и надеяться попасть в оставшиеся пятнадцать, которые заканчивают перелет полукалеками… Но он слишком часто проделывал это. Слишком. Может, этот раз окажется последним.
Счастье и удача не могут быть вечными…
Глава 2
Веруча пришла на стадион с большим опозданием, откладывая свое появление до той критической минуты, когда извинения уже будут неуместны и восприняты как личное оскорбление. Это было бы и глупо, и непредусмотрительно: интересы политики диктовали очень жесткое соблюдение норм, и она должна была бы находиться в своей ложе задолго до нынешнего момента, хотя все ее существо восставало против подобных жестких регламентов и нежелательных обязанностей. Она пошла на компромисс. Она дала всем заметить свое необходимое присутствие, но ее опоздание красноречиво доказывало то, что она внутренне не согласна с правилами игры мира, который она считает находящимся на грани катастрофы и деградации.
Проходя через ворота, Веруча услышала пение труб; затем внезапно наступила тишина. Ее шаги гулко раздавались в этой тишине, когда она поднималась по многочисленным ступеням. Она слегка замедлила шаг, прислушиваясь к происходящему на арене. Даже здесь она почти физически ощущала напряжение нетерпеливого ожидания, царившее там. Преодолев последние ступени, она остановилась, ослепленная яркими лучами сверкающего солнца, и сразу же была оглушена ревом многочисленной толпы. Он был устрашающим - рев тридцати тысяч голосов, звучавших одновременно. Он походил на рев сотни голодных хищников, возбужденных видом, запахом и вкусом крови и жаждущих продолжения пиршества.
Веруча в который раз подумала о варварстве и жестокости подобных игр, но тут же одернула себя, ища глазами свободное место в своей ложе. Боковым зрением она успела отметить, что по арене бегут рабочие с веревками и сетями; на краю арены лежало неподвижное тело, казавшееся бесформенной кучей тряпья, и тут же растекалась алая лужа крови.
Веруча осмотрелась, замечая обычных завсегдатаев ложи, и чувствуя их негласное неодобрение ее опозданию.
Чозл, конечно же, был уже здесь; его огромное тело занимало особое кресло-трон. Его взгляд, устремленный на арену, был напряженным и слегка разочарованным; впрочем, уловить какое-то особое выражение было довольно сложно из-за многочисленных складок жира и кожи, в которых глаза буквально тонули. Само лицо было красное и покрыто бисеринками пота. Чозл не замечал тонкого ручейка, который прокладывал дорожку по его щеке. Веруча вздрогнула от недобрых предчувствий: да, было довольно жарко, солнце припекало и воздух был неподвижным и сухим. Но Чозл никогда раньше так ощутимо не страдал от жары, подумала она тревожно. А может, он был настолько выбит из колеи очередной трагедией, на его глазах разыгравшейся на арене, что не успел даже обтереть лицо платком?
Это казалось вполне возможным, и она в который уже раз мысленно задала себе вопрос, зачем Чозлу понадобилось превращать игры на арене в подобный жестокий, отвратительный, кровавый спектакль. Официальную версию его заинтересованности в подобном мероприятии она слышала, и не раз - в подробностях. Но это ее не убеждало. А иначе как она могла бы считать свою точку зрения верной, а чужую - ошибочной и вредной? Хотя большинство его окружения, казалось, было удовлетворено его объяснениями и мотивами поступков. Например, Вида: Веруча посмотрела на женщину, сидевшую неподалеку. Казалось, что она всего несколько мгновений назад высвободилась из объятий страстного любовника: ее щеки ярко пылали, глаза сверкали, а тело было охвачено чувственным волнением.
А Селкас? Впрочем, он как раз выглядел вполне обычно: невозмутим, спокоен, с выражением легкого иронического всепонимания на лице. Легкий запах и румянец на щеках не позволяли точно назвать его возраст, а ведь он был почти ровесник Чозлу. Уже не в первый раз она спросила себя, почему Селкас отказался от всех притязаний на власть, хотя обладал всеми неоспоримыми достоинствами и возможностями. Но он казался вполне довольным своей второстепенной ролью на государственной арене, хотя его суждения и мнения всегда оставались очень трезвыми, логичными и независимыми - она почти всегда была согласна с ним.
Веруча постаралась привлечь внимание Селкаса: ей это не удалось, и она вздрогнула, почувствовав чужое неожиданное прикосновение, пытаясь вернуться в реальность из мира своих рассуждений и мыслей. Она подняла глаза и увидела скользкую улыбку Монтарга: он, как обычно, улыбался одними губами. Слегка повышая голос, чтобы перекрыть шум, он сказал:
- Вы выглядите не лучшим образом, дорогая кузина. Неужели ваши нервы настолько слабы, что вам не по силам подобное кровавое зрелище?
Холодно и спокойно она ответила:
- Мне кажется, что смерть не то зрелище, которое способствует веселью.