Их жилище на американской базе поразило его, но ничто не могло сравниться с роскошью комнаты на корабле - она целиком принадлежала ему одному! Да, он спускался вниз по коридору космического корабля. Настоящего космического корабля. Он топнул ногой, чтобы ощутить крепость пола, и постучал костяшками пальцев по сверкающей оранжевой стене. Настоящая!
Его шаги обрели неожиданную веселую легкость, он почувствовал радостное возбуждение, сходное с тем, что испытывает солдат накануне демобилизации.
- Я в космосе. Я побываю в местах, о которых и не мечтали покойники-космонавты. Я, простой советский солдат.
Он расхохотался, испытывая легкое головокружение от этой мысли.
Коридор упирался в большой кафетерий. Москвин, Донцовецкий и Габания сидели за столиком, отхлебывая что-то из чашек. Николай подошел к ним и, вздохнув, погрузился в один из забавных стульев. Возможно, стул был сделан из пластмассы, но не чистой. Столик казался приклеенным к полу, вылепленный из такого же темного гладкого материала.
- Мы на самом деле здесь, Николай? Или это сон? Мы только что говорили об этом. Интересно, что же все-таки происходит? - Румяное лицо Москвина сияло, он был взволнован, как человек, который только что повышен в чине, сумев уцелеть в адской бойне.
- Мы здесь, - согласился Николай, заметив то же возбужденное выражение на лице Донцовецкого. - Откуда вы взяли выпивку? Донцовецкий, принеси мне чего-нибудь. Хоть раз докажи, что ты хороший капрал.
- Офицеры. Даже в космосе. - Донцовецкий вскочил на ноги. - Водки? Как всем?
- Да.
Габания сидел, откинувшись на спинку стула, и с любопытством смотрел на Николая. Казалось, его совсем не взволновали события последних двух суток. Он, как всегда, был скрытен, углублен в себя.
- Пришла пора очнуться и осознать, что все это не сон.
Николай провел ладонью по лицу и огляделся. Оживленно болтая, у крайнего столика сидели три женщины, одетые типично по-американски. Группка израильских танкистов с бутылками пива в руках настороженно посматривала в сторону русских.
- Я не уверен, что дальше будет лучше. Хотя все-таки лучше, чем Афганистан, - опять заговорил Габания.
- Может быть, мы уже умерли, - предположил Донцовецкий, поставив перед Николаем рюмку и усаживаясь рядом с Габания. - Все мы умерли прошлой ночью далеко от Кабула. Мы всего лишь привидения.
- Если бы знать заранее, я бы давно покончил с собой. - Москвин поднял рюмку с водкой. - За смерть.
- Может быть, ты прав. - Габания потер шею, внимательно глядя на Николая. - Может быть, мы все равно что мертвецы. Мы будем вдали от дома целых пять лет. Возможно, друзья мои, эффект будет таким же.
- Но подумай, каково приключение, какая честь - быть первыми советскими людьми за пределами Солнечной системы.
Габания загадочно улыбнулся.
- Это оттого, что тебе нечего терять.
Николай поднял руки ладонями вверх.
- Возможно. Но, может быть, мне не к чему и возвращаться, а? Может быть, вам больше везет, чем мне. У вас есть семьи. У тебя, Мика, есть жена. Когда прошлой весной умерла моя мама, я остался совсем один. Да, я не беру в расчет всех этих двоюродных - отбросим их в сторону. Ленивые алкаши с Уральского металлургического завода. Проводят время за бутылкой. Я не буду скучать по ним.
- А я соскучусь по своей семье, - печально сказал Москвин. - Я сказал Анне, что женюсь на ней, когда вернусь из Душанбе. Если вернусь. И мои родители живы. Надеюсь, что Генеральный секретарь не забудет своего обещания успокоить их.
- И нас не будет целых пять лет?
- Если вы уцелеете, - напомнил Габания, окидывая их лица проницательным взглядом черных глаз.
- Хватит пессимизма, - Николай наклонился над столом, разглядывая водку. - Удивительно хороша. Откуда пришельцы узнали, как делать водку?
В кафетерий вошел Константин Неделин, за ним шел Пашка Попов. Неделин улыбался, как мерзавец, только что напившийся ликера из тайных офицерских запасов.
- Мы собираемся посмотреть на тренажеры. Тут столько интересных вещей - целая вселенная. - Он взмахнул рукой. - Только подумайте. Звездный корабль, которым управляют существа из космоса! И мы - здесь! Хотите с нами?
Габания хищно улыбнулся.
- Мы с Николаем хотим потолковать кое о чем. С вами пойдут Донцовецкий и Москвин.
Конечно, они поняли намек, оба встали, отсалютовали и последовали за своими товарищами.
Николай допил остатки водки.
- Может, мы лучше спустимся к тебе? Я не думаю, что ты захочешь изливать душу в подобном месте.
- Из тебя получился отличный офицер, Николай. - Габания встал и пошел через комнату к коридору.
"Как тигр в клетке, - подумал Маленков. - Он так нервничает, словно дело уже провалилось".
- Что тебя беспокоит? - спросил Николай, когда Габания, приложив ладонь к двери, открыл ее и впустил его к себе. Комната была точь-в-точь такая же, как его собственная.
- Виктор.
- А что именно? - Николай направился к раздаточному устройству. - Как ты им пользуешься? Машина, хочу стакан водки. - Он вскинул бровь, вопрошающе взглянув на Габанию. - Два.
Два стакана, заполненные прозрачной жидкостью, появились отверстии на дне аппарата. Николай поднял один и попробовал, убедившись в качестве напитка, он протянул стакан Габания и сел на один из стульев.
- Ну так что там Виктор?
Габания тяжелым взглядом посмотрел на него: черные глаза пылали. Потом он отвернулся. Тугие бугры мышц на его спине напряглись и пришли в движение: он сжал кулаки.
- Я не уверен, что он в порядке.
Николай нахмурился, стакан с водкой накренился в его руке.
- Может быть, скажешь что-то конкретное?
Габания с отсутствующим видом покачал головой, проведя мозолистой ладонью по колючему ежику волос.
- Он… изменился, Николай. Не знаю. Это началось после Бураки. Потом, в Зоссен-Вунсдорфе, мне кажется, он немного оправился. Когда нас перевели в Душанбе, ему опять стало хуже. Он замкнулся. Погрузился в свои мысли.
- Так всегда бывает в зоне войны.
- Нет, это что-то другое.
- О чем ты говоришь? Виктор выглядит как обычно. Я ничего не замечаю.
Габания повернулся к Николаю, подбородок его выдвинулся вперед.
- Я думаю, что его нервы на пределе. Он растерян, Николай.
- Мика, а ты уверен, что не преувеличиваешь? Все это немного трудно воспринимается… я имею в виду этот корабль. Мысль о том, что ты в космосе. Летящий ввысь пузырь. Разве на тебя это не подействовало? Некая дезориентация, которая…
- Николай, не отмахивайся от этого. Мы с тобой вместе пили, вместе убивали. В Хосте я вытащил тебя из беды. В Бехезе ты пристрелил того афганца, который мог меня прикончить. Мы связаны кровью, но подумай, прежний Виктор не оставил бы от тебя мокрого места из-за того, что ты натворил прошлой ночью.
Маленков рассмеялся.
- Так вот что на самом деле тебя беспокоит? То, что я пил пиво с американцем? Или то, что меня застукали?
Лицо Габания стало каменным.
- Ты знаешь, я не могу это одобрить. Думаю, что Виктору следовало бы принять более жесткие меры. Как офицер Советской Армии и представитель нашего подразделения я не ожидал от тебя подобных вещей. Больше мне нечего сказать. Ты знаешь, как я отношусь к приказам и долгу. Это была дурацкая шутка, такого можно было ожидать от желторотого юнца на учениях, но никак не от старшего лейтенанта спецназа.
Николай хохотал, хлопая себя по коленке.
- Мика, дружище, ты перестарался. Расслабься. От твоих убеждений больше хлопот, чем пользы. Сколько раз ты отказывался от повышения в звании…
- Я вовсе не желаю выслушивать эту старую надоевшую песню от тебя, Николай, - Габания развернулся и подошел к зеркальной стене, глядя на свое отражение.
- Я переживаю за тебя, Мика.
- Мы говорим не обо мне, а о Викторе. Если он растеряется, вся ответственность ляжет на мои плечи - и на твои. Обстановка опасная. Мы заперты здесь с американцами и израильтянами. Ты же видел глаза наших ребят - они недоумевают, они растерянны. Здесь мы в опасности, Николай. В ужасной опасности. Я не могу спать из-за отношения Виктора к службе и из-за твоего заигрывания с американцами.
- Может быть, и ты нашел бы способ общения с ними не только с оружием в руке, если бы хоть чуть-чуть узнал их.
Габания поднял голову и взглянул на Маленкова с презрением.
- Ты думаешь? Чему же ты научился у своего американского дружка? Не подчиняться приказу?
- С Мэрфи можно отлично посидеть и выпить. Он мужик крепкий, остроумный, самоуверенный.
- Непредсказуемый.
- Абсолютно. - Николай нахмурился. - В конце концов, может, именно в этом их сила. В этом и в их технологии.
- Безответственный сброд обладает силой, да? Но раз за разом дисциплинированные солдаты бьют их.
- Так же, как мы побили афганцев?
- Как ты можешь сравнивать афганцев с американцами? У афганцев есть душа, отвага, и потом, они так безрассудны, что даже не чувствуют опасности.
- Верно, я согласен, что в основном американцы бездушны и мягкотелы. Но они прекрасно приспосабливаются. Именно этому научился у Мэрфи прошлой ночью.
- Продолжай. Николай нахмурился.
- Это трудно объяснить словами. Но ведь все американцы разные. Конечно, самоуверенны, напористы, болтливы и… и без стержня в душе. Но он не такой. Догадываюсь, ты хочешь сказать, что он отнесся ко мне по-товарищески чисто автоматически - мы оба влипли. Но он был уважителен.
- Но ты ведь мог бы и не спешить выказывать ему свое уважение, - Габания скрестил руки.