Виктор Глумов - Школа наемников стр 7.

Леке вспомнил, как впервые слышал такое же раска­тистое "уррра!" - тот выпуск давным-давно покинул Омегу.

Командир-наставник растрогался или сделал вид, что растрогался, махнул рукой.

Генерал Бохан удовлетворенно кивнул.

- Сегодня, - очень тихо сказал он, и на плацу воца­рилась абсолютная тишина, - Омега прощается с вами, курсанты. Чтобы приветствовать действительных офи­церов. Испытания будут нелегкими, воины Омеги ни­когда не боялись трудностей. Завтра утром вы поступа­ете в распоряжение комиссии. Но сегодня я хочу задать один вопрос...

Лекса пробрал озноб.

- Если кто-то желает отказаться от испытания, пусть скажет сейчас. По его желанию он будет беспрепятст­венно выпущен из замка Омега или же станет держать испытание на звание рядового наемника наравне с дру­гими соискателями, не обучавшимися в цитадели Оме­га. Есть ли желающие?

"Еще спросил бы: есть ли среди вас трусы? - с не­удовольствием подумал Леке, сжимая кулаки. - Кто от­казался от испытаний, не достоин зваться мужчиной!"

- Говорите сейчас, потом у вас не будет такой воз­можности. Если сомневаетесь в своих силах - лучше быть живым наемником, чем мертвецом. Говорите!

Вздрогнул рядом Гай. Леке не выдержал - обернул­ся. Неужели он решился? Нет, Гай молчал. Молчали и остальные товарищи. Молчал, вглядываясь в их лица, командир-наставник Андреас. Наконец генерал Бохан улыбнулся и кивнул.

- Генералу Бохану... - крикун закашлялся, и за него продолжил другой:

- Генералу Бохану - ура!!!

И снова громовое "ура!" пронеслось над плацем.

* * *

- Спишь?

Еще не рассвело. Леке рывком сел на койке - кого, некроз ему в печень, принесло перед рассветом?

- Прости, - извинилась темнота голосом Гая. Зашур­шал тюфяк, друг подвинулся ближе к Лексу.

- Что тебе? - вздохнул Леке.

- Тогда, на вечернем построении... ты не хотел от­казаться от испытаний, а, Леке?

- И в мыслях не было. Я не трус. И не хочу уходить из Омеги, а уж с дикими плечом к плечу воевать - по­следнее дело.

Гай засопел. Что-то его тревожило, и Леке не знал, как подтолкнуть друга к откровенности.

- Ты считаешь всех отказавшихся трусами?

По интонации, с которой Гай это спросил, Леке по­нял, как надо отвечать.

- Нет, разное в жизни бывает, но...

- Тихо вы! - шикнул со своей кровати Кир. - Дай­те поспать. В сортир топайте.

Гай и Леке вышли из спальни. Пол в туалете холо­дил босые ступни, тусклая лампочка слепила после тем­ноты спальни. Леке присел на край унитаза. Гай опер­ся спиной о раковину; он был бледнее обычного, узкое лицо удлинилось еще больше, тонкий нос с горбинкой выступил. Помолчали. Из крана капала вода, и больше никаких звуков.

- Выкладывай, - наконец нашел нужное слово Леке.

Гай мялся и страдал.

- Я хотел отказаться, - прошептал он. - Я боюсь не справиться. Знаешь, что бывает с теми, кто завалил ис­пытание?

- Не знаю, - пожал плечами Леке, - наверное, то­же в наемники, к диким. Или выгоняют... Это же по­зор - завалить...

Гай рассмеялся. Раньше Леке не слышал такого сме­ха - будто мутант заскрипел.

- Ну ты даешь! Это не позор, Леке, это смерть.

- Во время испытания, конечно, можно погиб­нуть, но...

От смеха Гай согнулся пополам, а когда распрямил­ся, по его лицу текли слезы. Леке испугался, совсем как в детстве, когда отчим решил отдать пасынка в Омегу, а мамка заплакала. Лексу хотелось стать военным, ведь быть офицером почетно! Но мамка плакала, будто зна­ла чтото очень страшное, мальчишке неизвестное.

- Убьют. Провалившихся - убьют. - Гай тихонько всхлипнул. - Ты понимаешь?! Если я не справлюсь - всё, меня убьют!

- Да погоди. С чего ты взял?

- И ты завтра узнаешь. А мне выпускник прошлогод­ний рассказал. Онто прошел, а вот друг его - нет, там остался. На Полигоне. Понимаешь? Это был последний шанс выжить, не рисковать своей шкурой... А я... Я представил, как выхожу из строя, вы все смотрите, Бохан, Андреас смотрят, и все знают: я - трус, мне жизнь дороже чести... Понимаешь?!

- Тихо ты. Разбудишь всех. Понимаю. Но ты не трус, ты же не вышел...

- Я даже выйти и сказать струсил, - тихо, но очень четко сказал Гай.

Леке задумался над словами друга. Наговаривает он на себя. Во-первых, не выдержать испытание - это из сказок, зря, что ли, столько сезонов тренировались. Правда, Гай расклеился, приболел, но завтра лекарь всех осмотрит, и для больных испытание отложат, все честно. Во-вторых, про убийство - ерунда полная. Мы же все - семья. Отец может выгнать сына из дома, но не будет в него стрелять.

Гай следил за Лексом с настороженным любопытст­вом. Подошел поближе, на корточки присел, в глаза за­глянул:

- Ты думаешь, так не бывает? Ты действительно ве­ришь в справедливость? Ты готов убивать и умереть за Омегу?

- Конечно, готов. И ты готов. И нечего мне здесь... Нечего меня провоцировать. Мы друзья, Гай, ты мне друг. Не заставляй о тебе плохо думать. Если трусишь, - Леке улыбнулся криво, как всегда, - топай к Андреасу и признайся. Будь мужчиной.

Гай отшатнулся, потерял равновесие, сел на пол. Ли­цо его переменилось: теперь он смотрел с ненавистью, и Леке подумал, что, хоть мозги Гаю и вправил, друга потерял.

- Ладно, - пробормотал Гай, - ладно, Леке. Проеха­ли. Забудь. Пойдем спать, завтра важный день.

Н= * *

В коридоре одноэтажного здания - лазарета - к лека­рю выстроилась очередь. Хома выглядывал из кабине­та, истошно вопил: "Следующий!", и курсанты по одно­му заходили на осмотр. Леке не видел Гая с завтрака, построение отменили и выпускников отправили сюда. Неужели Гай все-таки признался Андреасу в трусости и уже собирает вещи, сдает форму, а может, и выходит из ворот Омеги?! И ведь даже не простился...

Других судьба Гая не интересовала: в очереди обсуж­дали предстоящее испытание, делились слухами и пред­положениями. О смерти в случае неудачи никто не го­ворил.

- Следующий!

Леке шагнул в кабинет. Лекарь, сосредоточенный, деловитый, бросил ему:

- Раздевайся.

Без промедления и стеснения Леке разделся догола, шагнул к столу, отрапортовал:

- Курсант Леке!

- Помню, помню. Жалобы есть? Что болит, что бес­покоит?

- Никак нет! Жалоб не имею!

- Экий ты бравый. - Лекарь что-то отметил в лич­ном деле. - А настроение как, курсант? Боевое, хорошее?

- Так точно!

Лекарь принялся вертеть Лекса, обстукивать, осматри­вать. Леке терпел и молчал. Когда говорили глубоко вдох­нуть - дышал, просили задержать дыхание - задерживал. Лекарь прощупал пульс на его запястье, нахмурился:

- А что сердце-то так частит? Волнуешься?

- А чего ему волноваться? - встрял Хома. - Он же, считайте, труп. Трупы волноваться не должны! - И рас­хохотался.

Лекарь обернулся к Хоме, но ничего не сказал. А Леке счел за лучшее ответить:

- Вчера, помните, курсант 1ай упал на полосе? Кровь пошла носом, сознание потерял? Я его не видел с утра. Он что, отказался?

- Чего не знаю, - лекарь отпустил его руку, - того не знаю. Не переживай за друга. Неуверенному в себе нечего делать на испытании. Одевайся, курсант. Годен. Хома, зови следующего.

В коридоре Леке столкнулся с Гаем. Гай отвернулся, будто не заметил его.

* * *

Этого офицера Леке ни разу не видел, на форме его не было шевронов, и понять, в каком он звании, Леке не мог. Офицер не представился, не кивнул на стул. Си­дел и смотрел на вытянувшегося по стойке "смирно" парня.

- Готов, курсант?

- Так точно.

Офицер полистал бумаги в папке. Нахмурился, по­том лицо его разгладилось. Леке заскучал. Он не по­нимал, что делает в этом кабинете, что от него хотят. В любом случае, личное дело Лекса безупречно, ну, поч­ти безупречно: ни тяжелых провинностей, ни проступ­ков, старшим не хамил, не ходил в "самоволку".

- Ты садись. Как говорили древние, ноги не правди­вы. Скажи мне, курсант, что для тебя Омега?

- Омега - моя семья! - гаркнул Леке.

Офицер поморщился:

- А теперь своими словами, и правду.

- Это - правда. У меня нет другой семьи. Я предан Омеге.

- Хорошо. Очень хорошо, курсант. - Он снова углу­бился в бумаги. - Тогда я тебе сейчас расскажу про ис­пытание. Тебя удивляет, почему мы наедине? Я отвечу: кое о чем лучше узнавать не в строю, а в одиночестве. После ты сможешь задать вопросы, и я на них отвечу. А теперь сосредоточься, курсант. Запоминай, это важно.

Испытание состояло из нескольких этапов. С наука­ми курсанты уже разделались, и теперь им предстояло доказать свою пригодность к несению службы. Учеб­ные бои проводились и раньше, но ни Лексу, ни его со­курсникам еще не приходилось убивать. Офицер пре­дупредил: теперь придется. Бойцы Омеги - единствен­ные профессиональные военные на Пустоши, да и за ней, похоже. Будущих офицеров учили не только обра­щаться со всеми видами оружия, но и добывать его, ес­ли возникала необходимость. Первый этап испыта­ния - спарринг, причем бой должен закончиться смер­тью противника.

- Противник будет не из сослуживцев, - заметив, как вытянулось лицо Лекса, улыбнулся офицер, - мы понимаем, что ни один из наших курсантов не сможет убить друга, брата своего. Для спарринга и дальнейших испытаний в наш замок специально доставляют пре­ступников, выродков, заслуживающих смерти. Мы даем им шанс. Если преступник победит в бою, курсант, он останется в живых, а тебя отчислят.

- Так точно, - прошептал Леке.