Я молчал. Все было кристально ясно. Если мы сами не можем создать скоростной двигатель, почему бы нам не воспользоваться чужими трудами, которые свалились на нас как снег на голову? Но речь идет обо мне. Я стану каким-нибудь помощником, обучусь ремеслу и с первой же экспедицией отправлюсь в космос. Черт, я ведь боюсь! А потом, мы вернемся… если вернемся, и будут бесконечные проверки, будет контроль и меня снова запустят в космос, даже если я буду против.
- Что будет, если после первого полета я захочу выйти из игры? - спросил я, растеряно глядя на Родеррика.
- Не знаю, - отозвался Патрик. - Думаю, уже ничего особенного. Подпишешь кучу документов, естественно, тебе запретят выезд, скорее всего возврата в Россию уже не будет. Но с другой стороны, если полет будет успешным, об этом на весь мир раструбят СМИ.
- То есть в принципе… - начал я, но Родеррик меня прервал.
- В принципе с тебя не слезут, но если признают непригодным или ты упрешься, конечно, тебя не пошлют обратно. Ты же там натворишь чего-нибудь, всех угробишь. Это же тебе не на пикник выехать!
- Послушайте! - я резко встал, нервно сжав кулаки. - Я же ничего не умею. Кем я там буду, какой от меня прок вообще? Даже в технике… нашей, земной, я разбираюсь с натяжкой.
- Если корабль пустит тебя, ты всему научишься, - спокойно сказал Стерт. - Как научился я.
Он заговорил внезапно на каком-то непонятном, незнакомом мне даже по отзвукам языке и я удивленно уставился на него, потому что смысл сказанного все равно доходил до моего сознания.
- Я пришел на корабль, - говорил профессор, - и понял, что он не только разумен, но еще и живой. Как животное, которое напичкали электроникой, чтобы сделать его сильнее и умнее. И это существо говорило со мной, оно коснулось моего мозга и влило в него память о совершенно чужих знаниях и умениях.
- Как вы это делаете? - с недоверием спросил я.
Патрик засмеялся, глядя на Родеррика, и похлопал его по плечу:
Очень похоже на успех, дружище!
- Я же тебе говорил, - совершенно серьезно кивнул Стерт, снова перейдя на английский: - А вы, Антон, лучше бы спросили, сколько эти остолопы мучили бедного старика и исследовали его после того, как он покинул звездолет. О, с ними мороки куда больше, чем с чужими! Я же уже сказал: корабль, если примет вас, сделает все что нужно сам.
- Тогда давайте не будем тянуть время, - предложил я, стараясь за решимостью скрыть все свои сомнения.
- Э, нет, - тут же поднялся Патрик. - Я тебе сейчас кое-что разъясню, парень. Во-первых, мы берем с тебя слово о неразглашении того, что ты увидишь. Нарушение его недопустимо. Пойдешь под суд как политический и никакая Родина за тебя не вступиться…
- А Россия вообще осведомлена о том, что вы тут творите? - тут же подскочил я.
- Ты встретишься с уполномоченным правительства своей страны до того, как подпишешь какие-либо бумаги, - усмехнулся военный. - И подписывать, конечно, будешь под приглядом дипломатов, никак не сам и никак не с бухты-барахты. Они, признаться, против твоей кандидатуры, ты должен понимать. Самый обычный студентик, они хотели запихнуть на борт какого-нибудь заслуженного майора, пропитого политикана и настоящего бойца. Но так, как первый выживший - наш человек, именно он обладает правом выбора. И уважаемый мистер Стерт выбрал тебя. Это его выбор, мы не одобряем, но и не осуждаем.
Теперь о другом. Ты подпишешь документы на случай, если выживешь и на случай, если погибнешь. Если выживешь, ты обязуешься служить Земле столько, сколько потребуется и ровно до того момента, пока тебя не признаю непригодным. Любое твое заявление об отставке, об уходе с корабля, будет рассмотрено высоко стоящими правительственными чинами, и мы оставляем за собой право отказать тебе в уходе, если у нас не будет другого выбора, а ты будешь признан годным и адекватным. До освобождения тебя от должности члена экипажа корабля, все документы и сам ты будешь принадлежать Объединению Правительств Земли, которое уже сформировано…
Я отстраненно подумал, что под это дело создали, должно быть, множество разных отделов и организаций, управляющих механизмов и секторов. И на все выделили огромные деньги!
- В случае твоего неповиновения, - продолжал военный, - или угрозы с твоей стороны, русский студент Антон Доров будет немедленно ликвидирован.
Патрик выдержал долгую трагическую паузу и продолжал:
- На случай гибели ты подпишешь документы о принятии тобой рисков, а так же о твоем согласии с тем, что мы представим твою смерть как исчезновение - то есть несчастный случай.
- Бред какой-то, - пробормотал я.
- Это не бред, это гарантии.
- Ах, гарантии! - встрепенулся я. - Тогда позвольте мне узнать о гарантиях для меня, как частного лица.
- Эко ты загнул, парень! - усмехнулся Патрик. Родеррик деликатно отвернулся. - Неужели тебе недостаточного того, что ты будешь иметь честь принять участие в освоении космоса?
- Не думаю, что это хорошая идея, - фыркнул я. - Если я буду служить на космическом корабле, хочу знать о том, что я с этого получу.
- Резонно. Тебе выделят хорошее ежемесячное жалование, которое будет дожидаться тебя на Земле в банке или там, куда ты захочешь перенаправить деньги…
- Сколько? - тут же спросил я.
- Двадцать пять тысяч, - спокойно ответил военный.
- Мало за такую серьезную, опасную и важную работу, - насупился я, хотя даже думать о таких суммах мне было… приятно.
- Родеррик, кого ты привел мне? - хмуро спросил военный. - Я думал, этот мальчишка патриот, а он торгаш!
- Скорее, он оказался чуть умнее, чем ты подумал, - усмехнулся профессор и достал резную, вишневую трубку. - Думаю, разговор немного затянется, и я с удовольствием покурю.
- Сколько бы ты хотел получать, парень? - недовольно осведомился военный. Его улыбка говорила мне о многом: Патрик не верил, что я выживу и потому готов был даже поторговаться со мной.
- Вдвое больше, - без запинки ответил я. - Плюс обязательный отдых после полетов не менее трех месяцев.
- Так, да? - военный не выдержал и опустил крепкий кулак на стол. - А может нам пообломать тебе пыл?
Я не счел нужным отвечать на провокацию военного.
- На счет отдыха даже не сомневайся, Антон, - заговорил Стерт, раскуривая трубку, - после каждого полета будет долгий карантин. Мы же не хотим занести на планету какую-нибудь инопланетную дрянь.
- Ну а с ценой, - прервал профессора Патрик, немного скривив губы, - ты примерно угадал. Жалование свое ты получишь… если выживешь.
- Договорились, - вздохнул я, - давайте сюда моего ответственного соотечественника. Буду говорить с ним. Думается, мне предстоит выслушать много обвинений и пренебрежительных слов.
- Надеюсь, тебя это не смутит, - сощурился Родеррик и выпустил в сторону облачко прозрачного дыма. - Потому что мне ты уже сказал "да".
Я стоял и разинув рот смотрел на инопланетный корабль. Его черная, матовая поверхность, неровная, изрытая впадинами и выпуклостями, то и дело вспыхивала зеленоватыми искорками далеких, неизвестных мне тогда планет. Казалось, я смотрю в черное ночное небо.
У корабля была вытянутая форма, чем-то напоминающая миндальный орех со сморщенной фактурой чернослива. По бокам топорщились небольшие наросты, от чего уже в следующее мгновение звездолет показался мне большой птицей со сложенными крыльями. Только головы у этой птицы не было.
В более узкой части звездолета зиял черный овальный провал в рост человека - открытый люк. К нему был подогнан белый, авиационный трап. Под днищем корабля стояло множество палаток, к которым через дороги тянулись трубы и забранные в гофрированные кожухи пучки проводов.
Мир вокруг было жарким и сухим, состоящим из раскаленного бетона, красной пыли, железа и выхлопов уродливых джипов. Холмы, обступившие Южную Базу со всех сторон, казались безжизненными, высохшими морщинами на желтом лице мертвеца.
Среди асфальта, серых ангаров и бараков, отблеска железа и колючей проволоки, черный, словно сгусток космоса, инопланетный корабль казался неуместным, нереальным, чем-то несуществующим. Ангары, между которыми приземлился звездолет, несли на своих стенах следы пожара, кое-где асфальт был оплавлен, спекшись в капли мутноватого стекла. В одной из стен ангара слева зиял огромный провал с вырванными, отогнутыми в разные стороны железными краями.
- Это он сделал? - тихо спросил я Родеррика.
- Нет конечно, - так же тихо отозвался профессор. - Его бомбили, здесь разыгрался настоящий огненный смерч, но кораблю это не повредило. Наше оружие маломощно, чтобы пробить его борт. Потом долго поверхность ковыряли ученые, но так и не удалось взять образец материала. Шкура у нашего бычка что надо.
Я медленно отделился от группы ученых и военных, сопровождающих нас с Родерриком через пышущую жаром базу, подошел к кораблю, но, дойдя до его тени, остановился.
- Не бойся, он не станет причинять вред, пока ты не войдешь в него, - ровно сказал за моей спиной профессор. Его голос показался мне хрипловатым и я подумал, что социологу не мешало бы выпить воды.
- А я и не боюсь, - как-то чересчур зло ответил я. - Я просто смотрю.
Профессор не отпустил никакой ехидной шутки по поводу моего поведения, хотя в другой ситуации не упустил бы возможности. Но в другой ситуации я бы не дал ему такого шанса.
- Что я должен сделать? - спросил я, задрав голову и разглядывая неровную поверхность корабля.
- Просто подняться по лестнице и войти.
- И все?
- Все. Остальное - на твое усмотрение. Хочешь, можешь погулять по нему.
- Вы пойдете со мной, мистер Стерт?