- Иначе. И не только на моей, а и на всех, где мы побывали! А вот еще подкину вопросик для размышления - как вы думаете, почему на Земле просто таки чуть ли не главным в экономике считалось обеспечение свободной конкуренции?
- Ну, это очевидно - потому что без этого не было стимула делать товары лучше и стремиться снижать цены, - хмыкнул Трофимов.
- Ну и существенно это помогало снижать цены в XXI - м и XXII - м веках? Молчишь - и правильно делаешь. Ты ответил так, как тебе с малолетства внушили. Твои слова - это твоя очевидность. А если подумать самому, а не использовать общие образы.
- Ага, я, кажется, понял, к чему ты клонишь, - сказал Павлов. - Типа того, что конкуренция является внешним побудительным мотивом, да к тому же основана на страхе. А значит мы, земляне, в большинстве своем не способны делать что - либо лучше по своей свободной воле и тдавать другим по справедливой цене. А значит, мы внутренне ленивы и жадны!
- Ну если совсем грубо, то да, примерно так, - ответил Дмитрий. - Но подумайте вот над чем - а не являются ли эта лень и жадность последствиями усталости, вызванной сверхинтенсивным трудом и "одиночества в толпе", о котором мы уже говорили. Усталость же от собственно интенсивного труда усиливается тем, что труд этот во многом вызывает ощущение того, что реальной, а не придуманной рекламщиками пользы от многих твоих трудовых усилий весьма мало. И что без многих из них вполне можно было бы обойтись. А ощущение "одиночества в толпе" усиливается тем, что ты не надеешься, что даже те, кого ты считаешь близкими, помогут тебе достойно встретить и пожить старость! Вот ты и начинаешь скупать вещи и для того, чтобы скрасить себе недостаток искренних чувств здесь и сейчас, и про запас - чтобы заглушить страх перед неизбежной старостью. И смертью! Кстати, замечу, что отношение к смерти у аборигенов на всех планетах, где мы побывали, тоже совсем иное!
- Знаешь, Дим, - мрачно сказал Трофимов. - Сколько с тобой на такие темы не говрю, а еще ни разу слова доброго про нас, землян, от тебя не слышал. Обидно, если честно.
- Так вы ж меня пригласили не психотерапией заниматься, а проблемы изучать, - усмехнулся знахарь. - А чтобы разобраться в проблеме, нужно ее предельно обнажить.
- Тебе бы в орден иезуитов надо поступить, или в "Опус Деи", - буркнул в ответ Александр. - Через год, глядишь, генералом бы уже стал - так ты ловко отговариваться умеешь.
- Ну, с кем поведешься, от того и наберешься, - смиренным тоном ответил Дмитрий. - У меня были хорошие учителя, в том числе среди знакомых прогрессоров.
- Ну, знаешь,.. - только и смог вымолвить Трофимов, вызвав у остальных приступ смеха.
За всей этой полемикой путешественники дошли до очередной развилки. Туннели стали чище и просторнее, появился приток свежего воздуха, а вдали послышались какие-то звуки.
- Слышите? - спросил Дмитрий.
- Кажется, там кто-то плачет, - сказала Катя. - И еще щебет какой-то. Слышите?
- Точно! - ответил обладавший не менее чутким слухом Дмитрий. - Но что здесь могут делать птицы? И как они сюда попали? Если с поверхности, то мы близки к выходу.
Все поспешили на звук. Коридор расширился, переходя в большую пещеру. Постепенно стало светлее. И, погасив фонарь, они увидели плавающий в воздухе под потолком светящийся шар, похожий на шаровую молнию. В свете которого перед путешественниками открылась весьма странная картина.
- Во б…я, - сказал Рязанов, инстинктивно вскидывая импульсник. Его товарищи сделали то же самое, одновременно занимая удобные позиции для отражения возможной атаки.
На земле лежало то самое "чудовище", напавшее на них в пещере. Вытянутая совершенно лысая белесая туша, короткие лапы с мощными прямыми когтями и жуткая морда с устрашающего вида челюстями чем-то напоминающими уменьшенную копию режуще - фрезерного устройства горнопроходческого комбайна! Тело и морда были покрыты редкими длинными щетинками. Короткий голый хвост и слепая безглазая морда. В свете парящего сгустка было видно, что так напугавшая их зверюга на самом деле не ужасный монстр, а сильно увеличенный ирейский аналог землеройки, безвредного земного слепыша. И раненный. Рядом с ним, обхватив тяжелую голову слепыша, сидел и плакал перемазанный в земле мальчик - гном. Несчастное животное жаловалось ему исполненным страданием голосом. А рядом лежали еще несколько слепышей и явно выражали сочувствие раненому собрату. Делая это…тем самым удивившим землян птичьим щебетом. И хотя выглядели они сейчас не агрессивно, убирать оружие бойцы физзащиты не спешили.
- Блин, а я думал, мы, наконец-то, к поверхности выходим! - расстроено воскликнул Трофимов.
- Ты не ранен? - спросил Дмитрий с помощью транслятора, подходя к малышу.
- Нет. Это его кровь, он рыл туннель, попал под обвал и теперь умирает!
- Я помогу твоему другу, - сказал знахарь, опускаясь на колени рядом с животным и бегло осмотрел его, выявляя повреждения. - Катя, помоги мне.
Вдвоем они начали чистить раны, вправлять обломки, заращивать кости и разорванные сосуды, параллельно восстанавливая поврежденные мышцы и сухожилия. Напоследок Дмитрий восстановили шкуру и подпитал четвероногого пациента жизненной силой. Тем более, что знахарь ощутил - здесь вбирать в себя восходящий поток Сока Земли ему было гораздо легче, чем в других местах,. "Необычный это лабиринт - что-то в нем есть особенное", - подумал знахарь, отходя от вылеченного зверя.
Избавившийся от боли гигантский слепыш тут же начал обнюхиваться и вылизываться, так, словно еще полчаса назад он не лежал при смерти. Его друзья, к облегчению хотя и немного расслабившихся, но все равно державших оружие на изготовку физзащитников и Трофимова, расползлись по туннелям. И вскоре разнесшийся сразу из всех штреков щебет возвестил всей колонии, что с раненым собратом все нормально. Дмитрий догадался об этом по изменению песни и воодушевленному отклику сразу со всех сторон. К счастью, остальные собратья не кинулись проведывать выздоровевшего! Пацаненок же, все это время с интересом наблюдавший за лечением, стоило им закончить, сразу же сел на слепыша верхом и вместе с ним скрылся в одном их коридоров. Вслед за ним уплыл и шар - светильник. Попытки Кати и Трофимова окликнуть гноменка ни к чему не привели.
- Вот и вся благодарность, - буркнул Павлов, включая фонарь.
- Но я же не затем лечил, чтобы он благодарил, - пожал плечами знахарь.
- Не, ну он же сначала говорил, - сказал Трофимов.
- Шоковое состояние, переживание за жизнь друга. Успокоился и понял, кто перед ним. Вернее, не только понял, а и ощутил. Я почувствовал, как изменился его эмоментальный фон.
- Но ты же не человек!
- Ну что гадать, пойдем за ним. Может, он нас и выведет на поверхность, - предложила Катя. - Как-то же он сюда зашел!
Они пошли по туннелю вслед за уползшим слепышом. Притушив фонари, чтобы стало видно мерцающий вдалеке свет от шара. За которым и пошли, как за путеводной звездой.
- А я вот чего подумал сейчас, - сказал Александр. - Вот отказались они от контактов с нами. Мы плохие. А если посмотреть на это с другой стороны. Чтобы делать выводы о том, что хорошо, а что плохо, нужно сначала определить, что мы называем злом. Вот, скажем, при гангрене доктор отрезает конечность, чтоб спасти весь организм. Зло это? Если "да", то значит зло во имя спасения уже возможно.
- Вот ведь дотошный какой! - усмехнулся Дмитрий. - Никак не успокоишься. Меня обвиняешь в том, что я иезуит, а сам то. Конечно, если другого выхода спасти человека нет, и тот согласен дальше жить без этой конечности, то ампутация - это добро. Но, повторю, если тот, кого спасают, хочет, чтобы его спасали даже таким способом. А если режут без спроса и потом не оставляют возможности добровольно уйти из жизни-то, я думаю, бесспорно зло.
- Вот ты сам бы хотел жить без ноги? - спросила Катя у Трофимова.
- Типун тебе на язык!!!
- То-то же! И болеть наверняка не хочешь, чтобы убедиться, что здоровье это добро, - поддел друга знахарь. - Так что, возвращаясь к началу разговора, можно сказать, что не нужно окунаться в грязь или испытывать болезни, чтобы убедиться, что это плохо. Чтобы понять, что добро, а что зло, не обязательно нужно экспериментировать с последним. Вот что-то настолько же очевидное для ирейцев в людях их от вас и оттолкнуло!
- Узнать бы еще, что, - вздохнул Павлов. - Или кто. Вдруг это они не сами додумались?
Стало светлее. Туннель вывел их в огромный подземный зал. Перед глазами предстала величественная картина. Кристаллы разных форм и размеров покрывали свод и стены, искрясь в свете сотен плавающих под потолком шаров. Расположенные вокруг вытянутого озера сталактиты и сталагмиты придавали пещере нереальную красоту. Неподвижная гладь воды светилась нежным ультрамарином, отражая окружающее великолепие. А на другом берегу раскинулся фантастический подземный город! Он напоминал термитник. Высеченные в скалах дома высились друг над другом и переплетались с встроенными между ними глиняными хибарками. Узкие улочки ходами пронизывали городок, теряясь в арках и двориках. Вокруг конгломерата зданий по спирали вились терраски, по бокам пещеры переходя в высеченные прямо в скальном массиве галереи. Окошечки в домах были совсем малюсенькими, а двери, вероятно, все были обращены внутрь диковинного города.