- Меня превратно поняли. Я уничтожил бы себя самого, если бы заподозрил себя в сомнении. Моя преданность идеям Великого воистину не знает границ.
- Я так тебя и понял, Гиг, что твое послушание безгранично. По рангу решение принадлежит Орлану. Мы надеемся, Орлан, что твой приказ будет отвечать вдохновляющему духу прогрессивных разрушительных идей Великого, о которых так прекрасно говорил перед тобой Гиг.
- Можете быть уверены!.. Мое решение таково. Мы совершим еще два перехода по старой схеме, чтобы сохранить души пленных для последующего истребления в них всего человеческого, такова одна из идей Великого - внести в мозг пленных бациллы духовного гниения…
- Пусть эта побочная вредоносная идея Великого не заслоняет других его…
- Да, да, ты прав, пусть не заслоняет! Итак, если обстоятельства не изменятся, придется уничтожить пленных. Как практически это совершить? Я хотел бы послушать военных специалистов.
Один головоглаз засветил перископом:
- Отделить людей от крылатых. Без людей крылатые не опасны. Не забывайте, что с воздуха мы защищены хуже, а гравитация с каждым переходом падает и скоро они смогут летать.
- Отделяем людей от крылатых, - решил Орлан. - Дадим людям заснуть и во время сна истребляем их. После гибели людей ангелы и пегасы с ящерами не будут опасны. Мы расправимся с ними запросто.
- Великолепный план! - одобрил второй телохранитель. - Узнаю почерк Великого, недаром ты, Орлан, числишься среди любимых вельмож!.. Будь покоен, о твоей верности священным принципам зла и всеобщего уничтожения оповестят все органы Охраны Злодейства и Насаждения Вероломства…
Я вскочил, каждая жилка во мне вибрировала.
Вокруг простиралась мертвая металлическая равнина - золотые поля, свинцовые холмы, вверху постепенно разгоралось золотое небо, глухое небо, не соединяющее нас со Вселенной, а отгораживающее от нее, и к барьеру неба медленно подкатывалось крохотное, зловещее солнце. Только сейчас, не мыслью, а чувством я ощутил природу этого мира - он был убийственным!
Около меня сидел Ромеро.
- Почему ты так вскочили, дорогой друг? Вам снился важный сон?
- Да, этот… как вы его называете? Информационный!
- Я предпочитаю старинное слово - вещий. Перейдем для осторожности на прямой обмен мыслями.
Я рассказал Ромеро обо всем, что удалась разведать во сне. Ромеро закрыл глаза, задумался.
- Гротескность беседы, вероятно, плод вашей иронической природы, друг мой. Но похоже, что в стане врагов разлад… Если разрешите, я поговорю обо всем этом с капитанами кораблей. Такое совещание лучше провести мне, а не вам, ибо если за нами следят, то за вами - бдительнее, чем за любым другим.
- Я согласен. Действуйте.
Ромеро удалился, а я занялся Астром. Возле безжизненного Астра сидели Андре и Мэри. Она подняла на меня измученные глаза, и я понял, что сыну по-прежнему плохо. Я молча опустился в ногах у Астра.
- Ни разу не приходил в сознание, - сказала Мэри.
Я не ответил. Любое мое слово могло подействовать нехорошо. Ей было хуже, чем мне. Вскоре подошел Лусин, и только тогда я заговорил:
- Потолкуй с Ромеро, Лусин, он тебе кое-что сообщит.
- Уже, - ответил Лусин. - Подготавливаемся. Все так перемешаются, люди и ангелы, что никакой черт их не рассортирует. Остальное тебе сообщит Ромеро, - передал Лусин.
Я показал глазами на безучастно сидевшего Андре.
- О чем-то думает, не находишь? Такое впечатление, что ловит какую-то недающуюся мысль. А в дешифраторах на его излучениях одни шумы…
- Мозг не работает, - подтвердил Лусин.
Вдали показался Орлан. Я встал. Лусин крикнул ящера, но подошедший Труб объявил, что понесет Астра он. Лусин возразил, что Труб уже много нес мальчика, надо ему отдохнуть. Ангел запальчиво заспорил с Лусином. Я оборвал их спор:
- Понесу Астра я.
8
Астр не открыл глаз, когда я брал его на руки, но по лицу его что-то неуловимо пробежало. Дышал он быстро и часто, мелкими, не наполняющими легкие вздохами, но сердце стучало так сильно, что я ощущал руками его удары. В излучениях мозга было одно неясное бормотание: "ба, ба, ба…" Мозг повторял работу сердца, он переводил его стук на язык невысказанных слов.
Я занял место в голове колонны и, лишь пройдя сотню шагов, заметил, что не один. Справа от меня шагал Андре, слева - Мэри. Я поглядел на них и сказал Мэри:
- Лучше бы тебе идти позади.
- Я буду с Астром, - ответила она.
Андре, когда я досмотрел на него, боязливо отстал, но через минуту опять стал рядом. Я ему ничего не сказал.
Астр был тяжел, у меня онемели руки. Я боялся, что не смогу его долго нести, и знал, что никому его не передам, когда у него так нехорошо бьется сердце. За моей спиной встал Ромеро и тихо проговорил:
- Не оборачивайтесь, адмирал, я ориентирую вас мысленно в наших планах. Камагин опять настаивает на восстании, мы согласились с ним. В момент, когда Орлан подаст команду людям отделяться, мы набросимся на стражей и перебьем всех, кто не перейдет на нашу сторону.
Я выразил сомнение. Безоружные люди не справятся и с одним головоглазом. Возбудить сперва междоусобную схватку в стране противника и затем поддержать друзей - лишь такие действия могут иметь успех.
- Замысел ваш превосходен, Эли, но беда в том, что сами они вряд ли начнут драку между собою. Зато когда драку начнем мы, размежевание произойдет тотчас же. И вы ошибаетесь, что мы безоружны. Камагину удалось погрузить в авиетку некоторое количество индивидуального оружия - ручные лазеры, гранаты, электрические разрядники.
- Наше оружие против невидимок недейственно, Павел. Проклятые невидимки - вот что всего страшнее!
- Всего страшнее - бездействие, адмирал, надеюсь, вы согласитесь с этим. Кстати, вы обратили ли внимание на самодвижущиеся ящики? Осима утверждает, что в них запаковано боевое оружие. Не исключено, что содержимое ящиков, если их захватить, удастся использовать против невидимок.
- Да, если нам дадут захватить, распечатать, изучить, освоить… Много "если", Павел.
- Вы отказываетесь дать санкцию на восстание, Эли?
- Санкцию я даю. Кто поведет нас?
- Мы предлагаем Осиму, а в помощники - Петри и Камагина. Крылатыми будут командовать Лусин и Труб. Нападение произведем с воздуха, надо же использовать слабые стороны противника.
- Резон тут есть, конечно.
Ромеро отошел. Оранжевая поднималась выше, и от поверхности планеты плыл жар. У меня путались мысли. Я слышал чей-то шепот, кто-то пытался заговорить со мной.
Блеск грунта и неба становился резче, а мне казалось, что надвигаются сумерки. Я раньше не понимал смысла старинного выражения "потемнело в глазах", оно же вовсе не было языковой фиоритурой.
Я споткнулся, едва не выронил Астра. Мэри схватила меня под руку.
- Ты очень побледнел, Эли, - сказала она со страхом. - Я позову Лусина.
- Не надо, - пробормотал я. - Справлюсь.
Мне, однако, становилась хуже. Я перестал ощущать Астра, на руках лежала тяжелая вещь, а не живое тело. Надо было остановиться, вслушаться в его дыхание, сообразить, чем можно помочь. Но впереди прыгал Орлан, оттуда слышалось повелительное: "Скорей! Скорей!" - и я шел, сжат зубы, задыхаясь от ненависти к Орлану, повторяя про себя одну мысль: "Не упасть! Только не упасть!"
- Не смотри на него так - он живой! - проговорила Мэри.
- Не упасть! - повторил я вслух. Астр дышал мелко и часто, сердце билось тише, чем прежде, но отчетливей. И если бы не синева щек и рук, я подумал бы даже, что ему стало лучше. - Да, он живой, - сказал я Мэри.
До моей руки дотронулся Андре. Я посмотрел на него и понял, что к нему возвращается разум. Глаза его были скорбны, но не безумны.
- Дай… мне… - с трудом сказал он и показал на Астра. Он мучительно искал забытые слова, лицо его страдальчески морщилось от усилий. - Дай… я…
- Меня зовут Эли, Андре, - сказал я. - Вспомни: я твой друг Эли.
- Дай… - повторил он упавшим голосом. Он не вспомнил меня.
- Потом, Андре, - ответил я. - У меня еще есть силы нести сына.
Он больше не обращался ко мне и шел, опустив голову, рыже-красные локоны двигались, как живые, и закрывали лицо. Я знал, что сейчас Андре ищет слова, что слова не шли на язык, странный шепот в моем мозгу, показавшийся мне голосом разрушителя, исходил из глубин его черепной коробки. Я не обрадовался, так мне было все тяжело, я лишь сказал Мэри:
- Безумие его, кажется, постепенно проходит.
- Твой друг давно уже не безумец. И если ты дашь ему Астра, он его не уронит.
Отдать Астра я не мог даже Мэри.
- Ладно. Скоро привал.
На этот раз привал вышел длинный. Орлан куда-то исчез и долго не возвращался. Около меня присели капиталы и Ромеро. Осима с той же энергией и четкостью, с какими командовал кораблем, подготавливал мятеж.
Ручные лазеры были вручены во время раздачи еды, я тоже получил эту игрушку. Я говорю "игрушку", ибо против невидимок они неэффективны, хотя головоглазов поражали.
- Взять противника на абордаж, приставить пистолет к уху и хладнокровно опустить курок - так, кажется, воевали в ваши времена? - сказал я Камагину, усмехнувшись.
Он возразил, пожав плечами:
- В мое время уже сто лет не было войн. Мы сносили горы и осушали моря, колонизировали планеты и первые двинулись к звездам. У вас пробелы в истории, адмирал.
- Не сердитесь. Я не хотел вас задевать, Эдуард.
- Я иногда удивляюсь вам, но никогда не сержусь, - возразил он. В отповеди был намек, но я не разобрался в нем.
- Итак, две возможности: или сегодня ночью, или завтра утром, - сказал Осима. - У нас все готово, адмирал.