- Стихи. Первые строки стихотворения "К мыши" Роберта Бернса, поэта со старой Земли.
- Поэзия, Ника? - Меррит недоверчиво уставился на пульт. Из динамика раздался негромкий звук, в котором нельзя было не узнать смех.
- Да, господин капитан. Майор Ставракас очень любила поэзию докосмической эры. Мое первое воспоминание о Санта-Крус: чтение вслух Гомера.
- Она читала тебе стихи? Не просто загружала их в твою память, а читала?
- Да, когда я сама ее об этом попросила. Полагаю, она поступила правильно, не начав делать это сразу. Она считала, что поэзия - не только творчество, но и способ общения, выявляющий самое главное в авторских чувствах и передающий их другим. Поэтому она достигает цели, только когда слушатель сознательно разделяет то, что воспринимает. Именно акт разделения превращает поэзию в то, что майор Ставракас именовала "переливанием души". Она надеялась, что, поделившись со мной поэзией, завершит процесс эмоционального становления моей личности.
- И это произошло? - тихо спросил Меррит.
- Не уверена. Я предпринимала попытки вычислить математическим путем степень сопоставимости своих и человеческих чувств, однако потерпела неудачу. Моим расчетам недостает основных параметров, так как я не знаю, обладаю ли тем, что люди зовут "душой". Если обладаю, то поэзия обращается непосредственно к ней.
- Боже! - прошептал Меррит и надолго уставился на пульт. Потом, встряхнувшись, он серьезно проговорил: - Слушай прямой приказ, Ника. Никогда не обсуждай вопросы поэзии, своих чувств и тем более души с кем бы то ни было без моего разрешения!
- Будет исполнено. - В этот раз сопрано Ники прозвучало почти так же бесстрастно, как у любого другого Боло, но тут же сменилось ее прежним тоном. - Ваше приказание принято к исполнению, господин капитан. Позвольте узнать, в чем его причина.
- Ты имеешь на это право. - Он взъерошил волосы и помотал головой. - Дело в том, что весь этот разговор подпадает под определение "неправильного поведения Боло". Любой специалист по Боло, услыхав от тебя подобные речи, мгновенно поднял бы тревогу, и тебе тотчас заткнули бы рот… Возможно, они даже извлекли бы из тебя мозги, чтобы в них покопаться, хотя в этом я не очень уверен.
- Не является ли это инструкцией по введению в заблуждение вышестоящих чинов, господин капитан? - Тон Ники свидетельствовал о замешательстве.
Меррит зажмурился.
- Это инструкция по сокрытию твоих реальных возможностей до тех пор, пока я не разберусь с недозволенными модификациями, которые в тебя внесла майор Ставракас, - ответил он, подбирая слова. - С моей точки зрения, ты представляешь собой колоссальный скачок в психотронной технологии, подлежащий тщательнейшему изучению, но прежде чем я пойду на риск попытаться убедить в этом кого-то еще, мне следует самому во всем разобраться. Пока я не хочу, чтобы твои речи или поступки привели к трагедии. Ведь какой-нибудь пигмей в форме, запаниковав, легко может уничтожить твою личность.
Некоторое время Боло продолжала движение молча, взвешивая услышанное. Потом зеленый огонек под динамиком замигал вновь.
- Благодарю за разъяснения, капитан Меррит. Вы - мой командир, и отданный вами приказ не вступает в противоречие с параметрами в моей памяти. Поэтому я буду его исполнять.
- Тебе понятны соображения, которыми я руководствуюсь?
- Понятны, господин капитан. - Голос Ники смягчился, и у Меррита отлегло от сердца. Он откинулся на подвесном диванчике, вглядываясь в изображения на экранах. Боло продолжала продираться сквозь джунгли.
Меррит улыбнулся.
- Отлично, Ника. Может, почитаешь мне стихи?
- Конечно, господин капитан. Кого из поэтов вы предпочитаете?
- Боюсь, я вообще не знаю стихов, не говоря о поэтах. Полагаюсь на твой выбор.
Какое-то время Боло молча работала со своей библиотекой. Потом из динамика раздалось учтивое покашливание.
- Вы владеете греческим, господин капитан?
- Греческим? - Меррит нахмурился. - Боюсь, что нет.
- В таком случае отложим пока "Илиаду". - Последовали длительные - слишком длительные для Боло - размышления. Потом голос сказал:
- Раз вы солдат, вам, возможно, понравится вот этот отрывок:
Хотел я глотку промочить, гляжу - трактир открыт.
"Мы не пускаем солдатню!" - хозяин говорит.
Девиц у стойки не унять: потеха хоть куда!
Я восвояси повернул и плюнул со стыда.
"Эй, Томми, так тебя и сяк, ступай и не маячь!"
Но: "Мистер Аткинс: просим Вас!" - когда зовет трубач.
Когда зовет трубач, друзья, когда зовет трубач,
Да, мистер Аткинс, просим Вас, когда зовет трубач!..
Могучая боевая машина пропахивала джунгли, а Пол Меррит, покачиваясь на диванчике, недоверчиво и восхищенно внимал льющемуся из динамика Ники древнему киплинговскому протесту, под которым могли бы подписаться солдаты всех времен.
Глава 9
- Отлично, мистер! - бросил человек в форме. - За мое пиво вы заплатили, а теперь выкладывайте, кто вы такой и что вам надо!
Джералд Остервелт наклонил голову, и его собеседник покраснел от адресованного ему иронического взгляда. Рука, державшая кружку, напряглась, но пожилой военный остался сидеть. Остервелт не собирался прогонять его из бара. Ли-Чен Матусек в свое время дослужился в сухопутных войсках Конкордата до звания бригадного генерала, и его форма еще сохранила генеральское изящество, однако изрядно истрепалась, а на одном локте даже красовалась дыра. Тем не менее эта форма могла бы дать фору вооружению его "бригады". В последнее время "мародеры Матусека" стали в среде наемников посмешищем; их командир знал, какое плачевное зрелище являет собой, и страдал от этого. Его легко было вывести из себя, что соответствовало замыслу Остервелта. Он намеревался с самого начала дать понять, кто заказывает музыку.
- Можете называть меня мистером Скалли - Верноном Скалли. Хотите знать, почему я вас угостил? Потому, конечно же, что я изрядно о вас наслышан, генерал Матусек. - Звание было произнесено с намеренным сарказмом. - Возможно, у меня будет к вам деловое предложение. Впрочем, если вы заняты…
Он не договорил, насмешливо уставившись собеседнику в глаза. Наемник отвел взгляд.
- Что за предложение? - спросил он после длительного молчания.
- Перестаньте, генерал! Что делают, чтобы выжить, такие люди, как мы с вами? - Матусек глянул на него исподлобья. Остервелт осклабился. - Вы ведь убиваете людей? - Матусек опять покраснел. Улыбка Остервелта стала еще шире. - Не отпирайтесь! Сейчас я хочу, чтобы вы оказали мне услугу такого же сорта. Только поубивать придется уйму народу!
- Кого? - напрямик спросил Матусек.
Остервелт кивнул. С церемониями было покончено. При всем своем гоноре Матусек не принялся доказывать, что его сброд - солдаты, а не наемные убийцы. Многие наемники действительно в прошлом были солдатами, но "мародеры" больше к таковым не принадлежали. Оба знали правду, и это позволяло экономить время. С другой стороны, следовало сначала дать Матусеку заглотнуть крючок, а уж потом называть мишень. Вдруг он вообразит, что ему выгоднее сдать клиента властям, а не принять его предложение?
- Все своим чередом, - спокойно молвил Остервелт. - Может быть, сперва поговорим о вашем вооружении и возможностях? - Матусек открыл было рот, но Остервелт остановил его жестом. - Учтите, генерал, я уже имею представление о вашем оснащении, так что предлагаю не тратить время и не расписывать его достоинства.
Матусек недовольно закрыл рот и уставился в свою кружку. Остервелт вздохнул.
- Не испытываю ни малейшего желания сыпать соль на раны, генерал. - Его тон стал мягче. - Просто давайте согласимся, что ваша бригада была сильно потрепана в неудачной кампании на Рикснаре.
- В последний раз я выполнял задание каких-то восьминогих морских звезд, - проворчал Матусек. - Эти мерзавцы нас обманули: не успели мы приземлиться…
- …как они предоставили вашей бригаде полную возможность нести потери, а сами загрузились техникой, на которую якобы имели полное право, и были таковы. Вам пришлось объяснять риксанарцам и следователю Флота, чего ради вы атаковали планету - союзницу Конкордата. - Остервелт удрученно покачал головой. - Если откровенно, генерал, вам еще повезло, что вас не упекли на весь остаток жизни за решетку.
- Я тут ни при чем! Эта слизь утверждала, что техника принадлежит им, даже совала нам под нос документацию! Но зазнайке-следователю на это было начхать.
Матусек громко скрипнул зубами. Остервелт сделал постную мину, хотя ему хотелось хохотать. Хорошенькое дельце! Флот с позором выдворил "бригаду" Матусека с Риксанара, не позволив прихватить потрепанное вооружение. Разумеется, если бы генерал потрудился сперва разобраться, что ему предлагают, всего этого не случилось бы, но Остервелт не собирался углубляться в историю вопроса. Ведь Матусеку ничто не мешало навести справки о предстоящей операции, чего следовало избежать любой ценой. Сейчас главное заключалось в том, что старый мародер не только предстал дураком, но и был "предан" следственными органами Флота. Матушкины шпионы оказались правы: вояка затаил злобу на Конкордат и отчаянно нуждался в работе, причем любой. Матусек представлялся наилучшим кандидатом на решение проблемы Санта-Крус. Остервелт отреагировал на его негодование с некоторой долей сострадания.
- Вполне понимаю, как дурно с вами обошлись, генерал, и выражаю свое сочувствие. Человек с такими боевыми заслугами имеет право на уважение своего правительства. Однако на данный момент вы располагаете всего-навсего одним большегрузным транспортным кораблем и двумя штурмовиками класса "Фафнир".
Матусек привстал, лицо его исказила ярость.