Дорохов кивнул, но это скорее был жест обреченности, чем понимания. Джедиан действительно умел убеждать, но генерал тоже прошел суровую школу жизни и имел свой взгляд на многие ее аспекты.
- Мне непонятно, - глухо произнес он - Разве человечество не испытало подобного раньше? Разве история не повторяется, но только в больших масштабах? - Дорохов поднял тяжелый взгляд на своего нового начальника, и тому показалось, что вопрос вырвался у Дмитрия Алексеевича против воли.
- Что вы имеете в виду, генерал? - осторожно переспросил Ланге.
- Этот комплекс, - ответил Дорохов. - "Черную луну"… Мы копаемся в прошлом, но это я еще могу понять и оценить, только для чего? Разве для истории, во имя знаний о Предтечах человечества?! - На лице генерала появилось усталое выражение, словно он не один раз уже задавал самому себе данный вопрос. - Посмотрите, - он переключил изображение, - сюда стекаются образцы из кометных ядер, частицы блуждающих в пространстве астероидов, пробы космической пыли… Мы собираем и аккумулируем тут не просто любопытные для науки фрагменты прошлого. Уже найдены десятки низших форм древней жизни. Эти микроскопические существа настолько чужды современному метаболизму, что дай им волю - выкосят человечество в один год. Всех. И правых, и виноватых, и негодяев, и святых. У нас нет ни иммунитета, ни средств борьбы. По-моему, звездные эскадры - это более честный и более бескровный путь. Джедиан поморщился. Внутренне он, конечно, готовился к подобному разговору, но не думал, что все случится так скоро и недвусмысленно. В Форте Стеллар, откуда он только что прибыл, в ходу были иные приемы построения политических диалогов.
- Вы преувеличиваете, генерал. Путаете политику сдерживания с глобальной войной… - тем не менее ответил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно честнее и доверительнее. - Ее не случится только потому, что миллионы людей не хуже вашего представляют себе фатальные последствия таких действий. Страх, - он усмехнулся, произнеся это слово, и поставил бокал, как бы заверяя свою мысль. - Страх, господин Дорохов, - вот тот инструмент, что приведет к миру! - заключил он.
- На страхе не вырастишь ничего, кроме ненависти, - покачал головой Дмитрий Алексеевич. - Уже испробовано.
На этот раз Джедиан едва не вспылил.
- Вы считаете себя чистым? - Он скинул ногу, заброшенную на колено, и подался вперед. - Или Воронцова?
- Он спас Колонии. Он создал Конфедерацию. Он дал нам шанс жить…
Глаза Ланге сузились:
- Вы рассуждаете, как догматик! Воронцов - фигура, не отрицаю, но он был столь же подл, жесток и нечистоплотен, как и любой из нас! - Джедиан вдруг откровенно завелся. - Конфедерация построена на костях, но кто об этом помнит?! Никто! Никто не помнит о том, что творил мой двоюродный дед во имя мира и победы над силами Альянса! А ведь он убивал, казнил, предал собственного сына, изменил присяге, он уничтожал целые планеты! Но теперь все поросло былью… Он вдруг стал ЭПОХОЙ, о которой сожалеют. Боль прошла. Умерли те, кто потерял родных. Не осталось живых свидетелей. А наша память всегда страдает избирательностью! Мы помним одно и забываем другое. Но жизнь-то продолжается. И наши враги, как на Земле, так и в других галактических альянсах, развиваются, живут. Двигаются вперед. А вы предлагаете Конфедерации застыть на уровне рыцарства. - Немного поостыв, Джедиан откинулся назад, в мягкие объятия кресла. - То время, когда один крейсер мог решить судьбу цивилизации, к сожалению, или, быть может, к счастью, уже прошло… - Ланге был прирожденным оратором. Прошло несколько секунд, а он уже говорил спокойно, - обдуманно и убежденно: - Безвозвратно прошло, генерал. Нас слишком много, мы сложны… каждый год осваивается по несколько планет, человечество разбухает, и пока вы будете корить одного, нарушившего этические нормы Конфедерации, другой всадит вам нож в спину!
- Значит, конец? Все сызнова? - с какой-то надломленностью в голосе спросил Дорохов, который по-прежнему сидел, сцепив пальцы рук и не поднимая глаз на нового командующего.
- Не сызнова, Дмитрий Алексеевич, - мягко, почти вкрадчиво ответил ему Ланге. - Это прогресс. Другой уровень развития. История не стоит на месте и не терпит пустоты. Пройдут годы, одни нации вымрут, другие разовьются, и я, и вы - все мы превратимся в символы, и наши человеческие страхи, сомнения, убеждения уже не будут никого трогать. Останется лишь главная оценка действий: смог или нет. Удержал мир или сорвал лавину войны… И тут, поверьте, становятся хороши любые средства. Потому что ни одна личная трагедия не может сравниться с трагедией нации или планеты. Единичная судьба, пусть даже сломанная и искалеченная во имя великой цели, никогда не перевесит чашу весов истории!
Джедиан умел убеждать. Дорохов чувствовал, что в душе он не согласен с ним, но не нашелся, что возразить. Просто он был слеплен из иного теста.
- Зачем вы так обстоятельно беседуете со мной, господин командующий? - вновь глухо спросил он. - Мы мыслим в разных направлениях, так не проще ли мне уйти, раз мой век умер, а этические законы чести втоптаны в грязь во имя политики всеобщего сдерживания?!
- Нет, - покачал головой Джедиан, наполняя свой бокал. - Ваша отставка не будет выходом ни для меня лично, ни для Конфедерации, потому что всего должно быть в меру, - назидательно произнес он, - и чести и бесчестья, открытой войны и тайных ударов. Мы не питекантропы с дубинами… И Конфедерация уже не вотчина Воронцова, не Рори, и даже не Стеллар, где держали оборону несколько космических кораблей… наш мир становится слишком сложен. В нем в равной степени есть место и для меня, и для вас. Нужно лишь соприкоснуться в некоторых точках, чтобы возникло единство. Но вы правы, мне не нужны люди, видящие во мне жадного, дорвавшегося до власти преемника адмирала Воронцова и подсовывающие мне штабных демагогов в надежде, что я заскучаю и улечу. Нет, генерал. Такого не будет. Потому что я лучше вашего представляю ценность "Черной луны", а в особенности последней находки.
В эти минуты Джедиан Ланге разительно изменился. Улетучилась его надменная апатичность, с шитого золотом мундира будто слетел мишурный блеск, приподняв таинственную хламиду самоконтроля, из-под которой вдруг проглянуло настоящее лицо наследника Форта Стеллар… Дмитрий Алексеевич Дорохов, сидящий по другую сторону стола, даже вздрогнул, тряхнув головой, чтобы вернуть резкость зрению…
- Они сожгли свою звезду, а вместе с ней и какого-то неизвестного нам противника, - тем временем произнес Ланге. - Мне в равной степени интересны обе стороны того противостояния. Масштабы страшные, но именно информация по "Черной луне", вкупе с технологиями, способными пережигать звезды, как свечки, возможно, и станет гарантией мира и неприкосновенности Конфедерации солнц. И я готов ради этого сломать не одну судьбу, можете мне поверить.
- Я верю… - глухо ответил Дорохов.
Отчего-то ему вдруг стало страшно и неуютно за огромным овальным столом наедине с этим человеком, которого, не далее как час назад, он принял за клоуна.
Заметив его состояние, Джедиан нахмурился.
- Хорошо, генерал, давайте начистоту. Даже обладая поверхностными сведениями, я смог оценить значение "Черной луны" для будущего Конфедерации. Я прилетел сюда не с инспекторской проверкой, а с намерением разобраться во всем самому. И я не хочу, чтобы вы или ваши штабные офицеры вставляли мне палки в колеса, ясно?
Дорохов кивнул. Что уж тут непонятного?
- Отлично. Значит, с этой минуты я устанавливаю такой регламент: вы остаетесь командиром базы и очень хорошо охраняете ее, а я и мои люди будем заниматься "Черной луной".
Теперь это уже был не паяц, не политик, не искусный оратор, перед Дороховым словно восстала тень Воронцова в призрачном блеске железной воли покойного адмирала…
- Через полчаса я должен получить доступ ко всем базам данных, кодовые ключи и идентификаторы для всех лабораторий и подготовленные помещения для прибывшего со мной персонала, - не терпящим возражений тоном заключил Джедиан.
Дорохов встал. Ему нечего было возразить или ответить. Дмитрий Алексеевич чувствовал, что полчаса беседы с Ланге вымотали его, как сутки напряженных боевых действий.
- Разрешите идти, господин командующий? Джедиан милостиво склонил голову, не сводя с него проницательного взгляда.
- Идите, генерал, - разрешил он. - И помните, я надеюсь, что мы с вами сработаемся.