Робинсона при виде останков вывернуло в минибассейн, до туалета не добежал, а вот Шоммер хоть и поморщился, но остался абсолютно спокоен и тут же принялся вычислять. Трупов было два, пистолетов с глушителями - три. В трупах пулевых ранений не было, причиной смерти явилось расчленение каким-то острым оружием, однако само оружие отсутствовало. Судя по всему, его владелец скрылся через входную дверь, стук которой разбудил Галахера. Выстрелы разбудить не могли, глушитель прилично гасит звук. У двух пистолетов, один из которых на ковре, а другой в руке у трупа без головы, магазины пусты. Толстяк успел произвести единственный выстрел, после чего был рассечен вдоль талии. В кого же они, эти двое, стреляли? В третьего, который, бросив бесполезное оружие, успел уйти? И он, отбиваясь и израсходовав все патроны, ни разу не попал ни в того, ни в другого? Сомнительно. Похоже, что трое стреляли в кого-то четвертого, кто явился через балкон. Вон и дверь нараспашку.
Шоммер, переступив кровавую лужу, вышел на балкон, зафиксировал внизу распластанную фигуру и, удовлетворенный, вернулся в спальню.
Так, а это что? Он вынул из левой руки толстяка продолговатую коробочку с пламенеющим окошечком-индикатором и узкой линзой на торце. Там были еще две кнопочки: "включено-выключено" и "поиск".
Шоммер повертел приборчик, индикатор то тускнел, то горел ярче, краснел он интенсивнее всего тогда, когда был направлен на платяной шкаф.
- Ах, скоты, - сказал Шоммер, вытаскивая из шкафа кейс. - Вот тебе и подарочек от заведения. Чешем отсюда, а то сроду не отмоешься.
Всё барахло, накупленное сегодня, решено было бросить. Деньги из кейса переложили в дорожную сумку, в другую сумку побросали самое необходимое.
Портье за стойкой, имеющий отчего-то бледный вид, спросил, заикаясь:
- Уезжаете, господа?
- По бабам, шеф, - браво ответил Шоммер и подмигнул. Он сквозь стойку видел, как портье жмет на кнопку. Жми, сукин сын, жми, уши бы тебе оборвать. Все вы тут, в этом клоповнике, одним миром мазаны.
- Так свои есть, - проблеял портье.
- Наши послаще, - сказал Шоммер, лучезарно улыбаясь. - Всего хорошего, шеф.
- Вам, господа тоже…
Уже в "Мустанге", который мчал их по пустой широкой трассе прочь от негостеприимной Атланты, Шоммер сказал:
- Придется менять документы. А также вывеску.
Остальные промолчали. Куда денешься, раз засветились?
- Что такое вывеска? - пропищала вдруг Модель, высунувшись из кармана робинсоновской рубахи.
- Портрет, - мрачно пояснил Шоммер.
- Я помогу, - заявила Модель. - Это мне раз плюнуть.
Она выпорхнула из своего гнездовья и подлетела к Шоммеру.
- Начнем с тебя, - сказала Модель, испустив тонкий фиолетовый луч, который тут же начал прихотливо извиваться, изгибаться, как щупальце осьминога.
- Постой, постой, - встревожился Шоммер. - Дай хоть я остановлюсь, а то впилишься в столб - зачем тогда новый портрет?
Он затормозил на обочине и сказал:
- А это не больно? Почему бы тебе не начать с Джека, ведь ты же его больше любишь.
- К чему эти счеты, Френк? - мгновенно отреагировал Робинсон. - Мо всех нас любит. Правда, Мо?
- Тебя я люблю больше всех, - прощебетала Модель, перелетая к физиономии Робинсона. - Начнем? Я буду работать со структурой молекул. Это не больно, немного щекотно.
- Погоди, Мо, - сказал Робинсон. - Разве можно вот так вдруг? Это, понимаешь, ответственный шаг, нужно настроиться, всё взвесить. А где гарантия, что мне выдадут новые документы? Старые, стало быть, к черту, а новых нету. Интересная ситуация.
- У нас всё чин-чинарем, - прочирикала Модель. - Справим и новые документы с новым портретом. Это для нас раз плюнуть.
Робинсон поколебался и обреченно сказал:
- А-а, давай.
Модель велела ему снять очки и, деловито жужжа, принялась за работу. Щупальце сновало по лицу Робинсона, вытягивая, пошлепывая, приглаживая кожу, а со стороны казалось, будто по физиономии волнами хаотично гуляют желваки. Через каких-то двадцать секунд Робинсона стало не узнать. Это был другой человек с более правильными чертами лица и, кстати, избавившийся от близорукого прищура. Модель выправила ему зрение.
После этого Модель потребовала у него документы и, поводив по ним своим лучом-щупальцем, подкорректировала существующие фотографии под новый облик. Далее она затребовала новые анкетные данные, то бишь, новые Ф.И.О, новый род занятий и прочее, и прочее.
Вот тут-то Робинсон и всполошился. Принялся разоряться, что теперь он и в самом деле перекати-поле без роду, без племени. И папеньки-то у него теперь настоящего нет, и маменьки, и что если теперь какой-нибудь умник-полицейский запросит в компьютерном массиве сведения о новоиспеченном Смите-Робинсоне, то там такого попросту не окажется.
- Спокойно, Джек, - сказала Модель своим детским голосочком. - Исправим и массив. Так, значит, Смит? Джек Алан Смит. Пойдет?
- Пойдет, - ответил обескураженный Робинсон…
Через десять минут в "Мустанге" сидели три молодых человека, напоминающие прежних друзей только комплекцией и одеждой.
Итак, Джек Робинсон теперь был Джек Смит, Боб Галахер - Пол Ривс, Френк Шоммер - Ричард Паттерсон. Надо сказать, Модель была молодцом - всем прибавила привлекательности, а красавец Шоммер вообще стал неотразимым Адонисом.
- Мо, а "Мустанг" переделать слабо? - спросил Шоммер. "Мустанг" для полиции теперь тоже становился зацепкой.
- Большой объем, - ответила Модель. - Лучше смените машину.
- Черт, - сказал вдруг могучий Галахер. - Миллиарды-то теперь тю-тю.
- Я уже об этом думал, - произнес Робинсон. - Эти миллиарды не проходят ни по какому ведомству. Пока полиция до них доберется, мы успеем всё оприходовать.
- Ничего, нам Мо новые нашлёпает, - бодро сказал Шоммер. - Верно, Мо?
- Сложно это, - отозвалась Модель и нырнула в карман-гнездовье, откуда невнятно пробубнила: - Надобна первоначальная масса купюр, каковую массу необходимо структуи…, структури…
Затихла, не договорив. Умаялась.
Глава 11. Гигант в черной шляпе
Вскоре ночь взяла своё. На подъезде к какому-то городишке Шоммер свернул в лес, отъехал по проселку подальше от дороги и остановился на поляне. Деревья над поляной нависали густо, луна еле проглядывала, значит, при солнце шоколадный "Мустанг" сверху вряд ли будет заметен.
Шоммер и Робинсон откинули сколько можно передние сиденья, Галахер скрючился на заднем. Закемарили. Именно что закемарили, не заснули даже, однако ночь промелькнула незаметно.
Мышцы затекли напрочь, всё, что можно, скрипело и поскрипывало. Утренний холодок бодрил, заставляя двигаться быстро, энергично. Сейчас бы кофейку.
Выбравшись из леса, они пешком направились вдоль оживающей трассы в незнакомый городок, который понемногу вырастал навстречу.
Мы же тем временем вернемся в ночную Атланту, то есть на несколько часов назад.
Минут через десять после бегства наших друзей в номер Галахера, ведомая Саловым, вломилась группа полицейских.
- Вот кейс, - возопил Салов, простирая к нему руки. - Вот он - украденный кейс.
Пошел к нему, как лунатик.
- Стоп, - сказал сержант Гриффит, - не оставлять пальчики. Кейс наверняка пуст. Так что, говоришь, пишем в протоколе? Богарт и Траум вошли в номер, а ты, Леон, остался в коридоре. Началась пальба, и ты, испугавшись, побежал за помощью. Так?
- Так, - ответил Салов.
- Перейдем туда, где происходила пальба, ибо здесь её точно не было.
Произнеся это, Гриффит безошибочно толкнул дверь нужной спальни. Впрочем, ошибиться было невозможно - из-под двери в коридор уже натекла кровь.
- Мда, - сказал Гриффит, окинув взглядом поверженные тела. - Дух тяжелющий. Пистолеты с глушителями. И как это ты, Леон, умудрился услышать пальбу?
- Да, действительно, - согласился Салов. - Тогда запиши, что это стреляли грабители. А пистолеты, естественно, унесли с собой.
- Что ты? Какие пистолеты? - сказал Гриффит. - Они твоих дружков саблями порубали. А этот, который с балкона выпал, не их человек?
- Чего не знаю, того не знаю.
- Что ж, спустимся, - сказал Гриффит. - Здесь всё ясно. Давай, ребята, уноси трупы. Я распоряжусь, чтобы начали убирать, а то протечет на шестой этаж - господин Утинский будет недоволен.
Полицейские принялись упаковывать в мешки трупы, а Гриффит открыл кейс, удостоверился, что он пуст, и отдал одному из подчиненных.
Тело выпавшего с балкона человека лежало во дворе отеля напротив служебного входа, и пара служителей из ночной смены стояла в почтительном удалении от него. Было странно и жутко смотреть на то, как бездыханное тело, лежащее в черной маслянистой лужице, вдруг начинало вздрагивать и слабо искрить. Того и гляди встанет, пойдет, с трудом волоча ноги, а ведь свалился с седьмого этажа - не шутка. Главное - лица никак не разглядеть. Голова есть, а лица вроде как нету, вот что особенно тревожно.
- А вот и свидетели, - сказал Гриффит, подходя к зевакам в компании с Саловым и двумя полисменами.
Служителей как ветром сдуло.
- Говоришь, у него лазер был? - спросил Гриффит.
- Да, было что-то в руке, - ответил Салов. - А может, прямо из руки садил. Это же не человек, нелюдь какая-то. В нём с полсотни пуль.
- Разберемся, - произнес Гриффит. - Думаю, дело надо закрывать, денег всё равно не вернешь.
- Объяви в розыск, - сказал Салов.
- Объявлю.