Преклонив колена, Иридия удалилась. Лишь через три недели письмо Нимми с поля боя на восточных равнинах достигло адресата. Коричневый Пони счел письмо раздражающим и сказал курьеру: "Пусть он почтит своим присутствием праздник бойни, а затем доставь мне этого идиота".
Но едва он сказал это, перед папой Аменом II ярко предстал облик Чернозуба в будущем - потрясенного известием о внезапном обращении Эдрии к религии и о наказании, наложенном на нее папой. Он будет потрясен и, наверное, разъярится. Папа решил, что при появлении монаха увидится с ним не сразу. Пусть он услышит обо всем от Кум-До, Джинг-Ю-Вана, Вушина и двух секретарей с Востока, унаследованных от кардинала Ри. Они понимают его мотивы и то, почему в них возникла необходимость. В конечном итоге возмущение брата Сент-Джорджа уступит место его религиозным убеждениям, и тогда папа сможет спокойно повидаться с ним.
Сентябрь подходил к концу, а Чернозуб так и не появился в бревенчатом "Ватикане" папы Амена II. Его святейшество, положив ноги на стол, одним глотком допил остаток бренди, откинулся на спинку кресла и улыбнулся своему пожилому телохранителю.
В личном кабинете Коричневого Пони в папском дворце с бревенчатыми стенами и глиняным полом горела единственная свеча, но в огромное окно с южной стороны светил на удивление яркий диск луны, и казалось, что в ее сиянии все светится, включая лица папы и воина.
- Топор, ты знаешь, какой день будет завтра?
- Четверг, двадцать девятое, ваше святейшество.
- День святого Михаила, командующего небесным ордами.
- Я думал, что они там постоянно обитают.
- Нет, нет! Все ангелы - сущие Кочевники, и там их целые орды.
- И что из этого, ваше святейшество?
- Топор, кафедральный собор святого Михаила Ангела Войны находится в Ханнеган-сити и принадлежит Уриону Бенефезу. Для него завтра обернется пышным празднеством и торжественной мессой. Я же проведу мессу тихо и скромно. Отрывок из Евангелия этого дня включает в себя первые десять строф из тринадцатой главы Святого Благовествования от Матфея и на первый взгляд не имеет никакого отношения к архангелу Михаилу. Иисус призывает к себе малых детей, говорит, что все мы должны снова стать как дети, чтобы войти в царствие небесное. Не странно ли это?
- Нет, ибо детям дарует жизнь меч ангела Божьего.
Коричневый Пони помолчал. Он понимал, что Топор имеет в виду, но как странно он это высказал.
- Старый еврей однажды рассказал мне, что наш ангел битвы - защитник синагоги, так же как для нас он защитник Церкви. И конечно, ее детей. Это, думаю, и объясняет выбор отрывка из Евангелия. Но ты знаешь, что компания старух-Кочевниц поженила меня с Барреганом, Стервятником Войны?
- Помнится, вы несколько раз упоминали об этом, ваше святейшество. Надеюсь, что брак оказался счастливым.
- О еще бы, еще бы! Думаю, войну мы выигрываем, - папа налил себе еще стакан бренди. - Но теперь, когда я возношу молитву Михаилу, я испытываю нечто странное. Надеюсь, что командир армии ангелов простит меня. Брак этот был вынужденным. Должен ли я извиняться, когда мысленно вижу, как Ангел Войны Бенефеза сражается с моей сверхъестественной женой-птицей?
- Нет.
- Ах, значит, у тебя есть свое мнение! Вопрос, конечно, риторический, но почему ты сказал "нет"?
- Потому что и ангел, и стервятник - это одно и то же.
- Хотелось бы мне услышать от тебя, что оба они на одной стороне. Ведь ты никогда не будешь христианином, не так ли, Вушин? И все же у тебя иногда бывают потрясающие озарения. Когда-нибудь расскажи мне снова об Убийце людей.
- Снова? Не помню, чтобы я вообще вам о нем рассказывал, ваше святейшество.
- Нет, я всего лишь слышал отрывок твоего повествования, когда ты как-то рассказывал об этом Чернозубу. Кто такой Убийца людей?
- Сострадающий им, - слышно было, что обозначил он это слово заглавной буквой.
В лунном свете Коричневый Пони удивленно воззрился на него.
- В древней пословице, бытующей у моего народа, - добавил Вушин, - говорится: "Меч, который убивает, - тот же меч, что дарует жизнь".
- Прими еще стакан этого отличного горного бренди. Но кому меч может даровать жизнь?
От бренди Топор отказался.
- В ходе битвы меч приносит смерть одному и жизнь другому. Жизнь его семье, его вассалам и суверену.
- Да, припоминаю, что твой меч раз или два сохранил мне жизнь. Хотя пословица не так уж глубока. Кое-что из сказанного тобой может привести людей к мысли, что ты путаешь Бога и Дьявола, Вушин.
- Надеюсь, что ваше святейшество к ним не относится.
- Нет, но что ты скажешь в ответ на такое обвинение?
- Я отвергаю его. Как я могу их путать? Я понимаю, что они не двое в одном.
Коричневый Пони засмеялся.
- Топор, папа Амен Спеклберд когда-нибудь учил тебя искусству парадоксов?
- Нет, но он был так добр, что несколько раз говорил со мной. Вы сказали, что я никогда не буду христианином. Старшина Джинг сказал мне то же самое. Но будь я учеником святого Спеклберда, я стал бы им.
- Ты уже возвел его в святые. А это моя работа. Ты атеист?
- О нет, я почитаю всех богов.
- Сколько их входит в это понятие "всех"?
- Бесчисленное множество. И еще один.
- Какая бессмыслица!
- Ваше святейшество, разрешите мне услышать, как вы считаете до одного.
- Один.
- Покажите, что это такое.
Коричневый Пони смущенно заерзал. Наконец он постучал пальцем по голове.
Вушин тихонько засмеялся.
- Ошиблись. Вам придется еще долго размышлять над этим. И вы не смогли сосчитать до одного. Вы начали отсчет от одного и остановились. А один - это бесконечность.
Папа сменил тему разговора. Он не был мистиком, но мистика как таковая его привлекала. Спеклберд, Чернозуб, Вушин - всем им были свойственны какие-то мистические черточки, хотя все они разительно отличались друг от друга. Они восхищали Коричневого Пони, но он не понимал их.
В середине сентября в Ханнеган-сити император созвал своих генералов. Он был полон безграничной радости по поводу захвата оружия; пусть оплавленное в огне, его нельзя было пустить в дело, но можно было подробно изучить. Сгорели ложи и цевья, взорвалась часть барабанов, погнулись от жара и от взрыва бочонков с порохом некоторые стволы. Филлипео любовно оглаживал их, и его руки стали черными от нагара. По словам оружейников, можно будет начать выпуск копий оружия с западного побережья, как только они получат соответствующие инструменты, наладят станки, сварят необходимые марки стали, найдут медь для патронных гильз - если только императорские войска продержатся так долго.
А между тем адмирал и-Фондолаи, Карпио Грабитель, уже получил на вооружение несколько дюжин дубликатов этих винтовок. Вскоре он и Эссит Лойте (которого в войсках называли Деревянный Нос) начали свои набеги к северу от Реки страданий. Войска Тексарка, чьи волчьи шкуры делали их похожими на безродных разбойников, несли с собой хаос, уничтожали женщин и детей, которых Кочевники покинули, чтобы составить левое крыло крестового похода антипапы.
- Адмирал? - изумился генерал Голдэм. - Я думал, Карпи произведен в фельдмаршалы.
- Пока еще он адмирал, - ответил Филлипео. - Адмирал - это пират в мундире, а пиратам не подобает думать о захвате территорий. Его метод ведения войны прекрасно соответствует океанским просторам прерий - родины Кочевников.
Время, как и террор, было на стороне императора. Противостоящие армии папы и императора, Церкви и государства окопались на противоположных берегах Уочиты, и прокормить своих людей Филлипео было куда легче, чем Амену II - своих. Коричневый Пони рассчитывал на силы, которых он пока фактически не контролировал.
- Антипапа думает, что Дикие Собаки будут хранить ему верность до конца дней своих, но я в этом не уверен, - сказал Филлипео своим генералам. - Говорят, вождь Оксшо лижет подметки фальшивого папы, и говорят, что Хонган Осле Чиир, пустив в ход партизанские силы своих Диких Собак, поднялся до титула вождя вождей всех трех орд. Даже вождь Дьявольский Свет относится к нему с уважением, а мы-то знаем, как Зайцы попали к нему в руки и восстали против нас. Без сомнения, Элтур такой же наш враг, каким был его брат Халтор, но он осторожен, умен и рассудителен. И не в пример Хонгану не христианин. Мы можем вступить с ним в переговоры.
- Я не уверен, что вы в самом деле в этом убеждены, сир, - сказал капеллан-полковник Поттскар. - Вы говорите так, словно христианство требует обязательного подчинения фальшивому папе.
- Нет, Поттси. Просто это означает, что вождя Элтура, как нехристианина, совершенно не волнуют внутренние раздоры Церкви. Так что он свободен в своих переговорах.
Через три дня радость Филлипео Харга превзошла все границы, и в своих апартаментах он пустился в пляс, когда его дядя Урион принес новость, что кардинал Сорели Науйотт перестал служить ложному папе. Он прекратил откалывать джигу, лишь когда осознал, что должен был услышать новости о Науйотте раньше, чем дядя.
- Почему командир, который получил сообщение о перебежчике, не передал его мне? - строго спросил он.
- Я договорился с Сорели, еще когда он был в Валане, и дал указание пограничной страже принять его с честью. Я получил предварительное известие, что он направляется к нам, ибо он согласился перейти к нам лишь при условии, что мой архиепископат дарует ему убежище.
- Ублюдки! Ты разлагаешь мои собственные войска. Полетят головы. И от кого же он хочет скрыться в убежище? - гаркнул Филлипео. - От меня?
- Конечно. И я не думаю, что ты снесешь с плеч голову полковника отца Поттскара или мою.