- Скорее водка, водка и вино, - усмехнулся Грушин. - Бывало, по молодости-то мы поддавали, ого-го как. А вообще… Наверное, да. Кто-то говорил, что он пить меньше стал. Но это разве так важно?
- В нашем деле важно все.
- Скажите, а зачем Главное разведывательное… - вдруг спросил Грушин.
Договорить он не успел. Вольфрам осадил его одним выражением лица. Его узко сжатые губы и заигравшие на скулах желваки мгновенно отрезвили "клиента". Вольфрам торжествующе посмотрел на Анисимова, как бы демонстрируя: вот один из способов, как избавиться от ненужного интереса.
- Так что же, совершенно ничего в поведении Мясоедова не показалось вам необычным? - спросил он.
- Я же говорю. Только то, что он в гости не звал. Но мало ли какие у человека могут быть причины. Хотя… Я вспомнил!
Анисимов и Вольфрам выжидающе молчали.
- Буквально за день мы с ним в городе пересеклись, он спросил меня, как я ухаживал за крысами, когда держал их дома, и чем кормил. Ну, знаете, таких, ручных, домашних, или лабораторных как их назвать-то правильно, я не знаю. А я действительно держал их когда-то. Еще со школы. Они умные, заразы, и совершенно не кусаются, в отличие от хомячков. Разве что хвосты у них страшные. Я помню, девчонки всегда визжали, когда в класс притащишь крысеныша…
- Не отвлекайтесь, - сказал Вольфрам.
- Ну, так вот. Мясоедов спросил про крыс. Как, мол, их кормить? А я его в ответ спрашиваю: а ты что, крысу завел? Он: для дочки взял, да только странная она. И вдруг еще спрашивает: а до какого размера они вырастают? Я ему, значит: ты чего, ни разу взрослых крыс не видел? А он на меня посмотрел, как на идиота, как будто я его спросил, видел ли он голую Мирей Матье? Так ничего и не сказал.
- То есть вы не знаете точно, почему он завел разговор именно о крысах? - задал вопрос Анисимов. - Может, это он иносказательно?
- Я не знаю.
Грушин тоскливо заглянул в глаза Вольфрама.
- А старик с бородой и Пуговкин. Ведь они были? Но почему мне не поверили? Этот, Сухоногов, капитан, он больше всех смеялся. Сказал, что таких, как я, надо на принудиловку сдать. Мол, ходят по улицам алкаши, которым мерещатся всякие Пуговкины, Хоттабычи, Ходжи Насреддины и тому подобное. Только, если бы я тогда сразу понял, кто это мог быть, я бы их так не назвал. Знаете, я сейчас вам покажу…
Грушин полез в боковой карман и достал свернутый в несколько раз газетный лист. Это оказалась вырезка из "Правды".
- Поверите ли, я этот листок теперь с собой постоянно ношу. Сам не знаю зачем.
Он ткнул на фотографию на первой полосе, под которой значилось: "Бойцы НРДА ведут допрос захваченных в плен афганских боевиков".
- Вот смотрите! Он был похож на этих. Один в один.
И Грушин показал на сгрудившихся в кучку оборванных жалких людей, одетых по-восточному, у всех у них были длинные бородки, такие же грязные, как одежда и лица.
- Думаете, я сумасшедший? Тот первый был точь в точь… Не старик Хоттабыч, а как душман! А второй, который в шлеме - как англичанин! Да кто же они были тогда? Неужто прямо оттуда? Из Афганистана? Шпионы?..
Дрожащий палец Грушина едва не проткнул листок.
- Это мы постараемся выяснить, - сказал Анисимов.
- Только не подумайте. Я не сумасшедший!
- Спасибо, товарищ Грушин. Вы нам очень помогли.
- Я все же не могу понять…
- Этого и не нужно, - с натянутой улыбкой ответил Вольфрам.
Он посмотрел на Грушина, подмечая, какая, должно быть каша творится в голове этого человека. Он и рад и напуган одновременно. Рад, вероятно, тому, что его видения оказались вовсе не видениями, вдобавок стали интересными службистам, представляющим собою государство. Напуган оттого, что не знает, как вести себя и чего ждать в дальнейшем.
- Идите, товарищ Грушин. Вы свободны.
Грушин удалился - ссутулившийся, робкий человек. Даже не верилось, что такой, в порыве раскрепощенного алкоголем сознания мог взобраться на чужое окно, да на второй этаж.
- Ну что скажете, Сергей Иванович? - спросил Вольфрам.
- Акакий Леопольдович, ты, наверное, хотел сказать?
- Простите. Не сумел сдержаться.
- Я оценил твой юмор, - не то серьезно, не то отшутившись, ответил шеф. - А по делу… Что сказать. С чужих слов так всегда и выходит. Случившееся на квартире Мясоедова, воспринято Грушиным сквозь призму стандартного человеческого восприятия. Все это вполне естественно: актеры, святые духи и пророки вместо вполне себе реальных инопланетян, или всякие старики Хоттабычи и прочие персонажи газетных передовиц.
- Кто бы ни были эти персонажи, вероятно, они представляют для нас особый интерес. Грушин сказал, там мог был еще кто-то. Трое гостей. Люди или какие-нибудь существа из наших неприсоединившихся? Как думаете?
- Увы, увы, не знаю, что тебе ответить, - сказал шеф. - Если бы ты не отказался от прибора, мы могли бы этого любителя ночных визитов еще порасспросить. Он бы лучше, чем при гипнозе поведал.
- Ничего, я уверен, он рассказал все, что знал. Если не видел, значит, не видел.
- Понятно. Интуицию развиваешь?
- А то, - с улыбкой подмигнул Вольфрам.
- Ты разговор-то хоть записал?
- Обижаете, шеф.
Они вышли на улицу. Сели в "Волгу". Солнце уже высоко поднялось над городом, и в салоне было жарко. Вольфрам опустил стекло.
- А знаете, странный он был, этот Мясоедов, - сказал Вольфрам, прежде чем тронуться с места. - Я вот, к примеру, понимаю, когда человек хочет взять себе собаку. Это нормально. Хотя бы дом сторожить будет. Но вот когда взрослый мужик, не ребенок, хочет завести крысу, вот этого я не понимаю. Какой в этом прок?
Шеф улыбнулся.
- А я крыс люблю. Сам крыса по восточному гороскопу. И Ксюша, дочка, все время просит.
- И что? Возьмете?
- Не знаю. Они не живут долго, вот в чем беда.
- Так, наоборот, радоваться надо. Если бы крысы до ста лет жили, они бы свою цивилизацию основали. Вот, к примеру, Карагаев, наш аналитик, он считает, что крысы на самом деле должны жить дольше. По меньшей мере, до тридцати лет. Но у них в генах запрограммирован процесс преждевременного старения.
- Читал я его выкладки, - сказал Анисимов. - По-моему, все это чушь.
- Чушь, не чушь, а если допустить, что все это правда, то что получается - тот, кто запрограммировал, тот и распрограммировать может. Да и не факт, что нас с вами, я имею в виду людей, никто не программировал. Может, наши с вами любимые Смотрители как раз этим и занимались. Наделали себе послушных болванчиков типа Гомо Сапиенс. А мы-то мним себя дитями природы.
- Вон, куда тебя потянуло. Это ты, брат, не по адресу. Лучше с ГРОБом пообщайся. Насколько я в курсе, он большой любитель теорий заговоров. Так что, это к нему. А меня уволь. И вообще, давай заводи шарманку. Поехали.
- Ну, поехали, поехали, едем уже… - проворчал в ответ Вольфрам. - Куда только?
- Куда? Ты меня спрашиваешь?
Вольфрам весь многозначительно подобрался. Значит, он пока еще решает? Ну что ж.
- Давайте заново проедемся по всем точкам. Авось, появится что-то еще. Поспрашиваем насчет Хоттабычей с Пуговкиными. Да и потом, я обещал взять для ГРОБа простоквашу.
- Добро, - согласился шеф.
Выехав на дорогу, Вольфрам увидел, что навстречу им промчалась черная "Волга". Через некоторое время, глянув в зеркало заднего вида, он заметил, что та остановилась возле заводоуправления. Он не мог точно сказать, была ли это та самая машина, которую он видел на днях возле института, где работал Кулагин. Он не успел рассмотреть, кто сидит в салоне. Но какое-то смутное подозрение закралось в его душу.
Глава 11
9-я группа особый отдел КГБ 40-й Армии.
Из допроса сержанта СА Нечаева С.Д. 31 мая 1981 г.
Следователь: майор Тополев А.В.
(продолжение)
С.: Что случилось на следующий день?
Н.: До обеда копали, а когда вылезли на солнышко, налетели наши самолеты. Щебет, то есть, Ляшко, крикнул, чтобы все вниз бежали. Мы и побежали обратно в подземелье - и духи с нами.
С.: И Ляшко тоже туда побежал? И Нершин, и Абдулхамид, и Грановский?
Н.: Ну да. Я же уже рассказывал…
С.: То, что вы рассказываете, Нечаев - это даже враньем назвать нельзя! Куда же они делись по-вашему, если, как вы говорите, побежали в подземелье?
Н.: Не знаю!..
С.: Не виляйте, а отвечайте на вопросы!
Н.: Да я и не виляю! Говорю же, не знаю!.. Они там были, вместе со всеми. Я помню только, после того, как нас завалило, вроде бы задремал, что ли, потом слышу, кто-то из наших закричал: "свет! свет!" Я открыл глаза - и правда, посветлело. Странный свет какой-то шел из глубины хода, лиловый, что ли, не понять. Духи жутко возбудились, все орали по-своему, а Щебет с капитаном и стариком пошли зачем-то к этому свету. Не знаю, что у них там произошло, но духи вдруг заорали совсем уж дико и стали палить по стенам подземелья. Я бросился на землю, чтобы не отрикошетило в меня и, кажется, потерял сознание. Очнулся - кругом темно, пощупал возле - трупы какие-то валяются. Пополз куда-то наощупь, а тут слышу - откапывать начали. Похоже, духи перестреляли всех, кто был там, и самих себя тоже. Это все, что я знаю. Я уже десять раз этот вам пересказывал. Чертовщина какая-то…
С.: Надо будет, и сотню перескажешь. Не забывай, Нечаев, ты у нас подозреваемый пока что.
Н.: И в чем же это я подозреваемый?