Командир пятигорцев ушёл, а мы всё так же сидели у дуба и не понимали, что же такое происходит в родном корпусе. Ладно, Гена на нас озлился, подставить решил, как‑то своего отца очернить и Крапивину бяку сделать, но расстреливать без суда и следствия тех, кто до конца выполнял его приказ, - это перебор. И так ситуацию вертели, и эдак, но никакого логичного объяснения происходящим событиям так и не нашли. Что творится, непонятно, стрельбы не слыхать, а значит, и боя нет, хотя горцы уже должны были в наступление перейти. В лесу стоит тишина, на поляне только мы да десяток дружинников во главе со своим командиром и радистом.
Глядя на это окружающее нас спокойствие и не в состоянии хоть как‑то повлиять на происходящие вокруг события, мы прижались к стволу дуба и задремали. Спустя пару часов нас разбудили, и снова рядом с нами оказался пятигорский сотник:
- Подъём, спецназ.
Открываю глаза - что такое, что за суета, вся поляна забита вооружёнными дружинниками, а нам руки развязывают.
- Что случилось? - только и спросил я местного командира.
- Гена Симаков на сторону противника переметнулся.
- Да ну? - удивился я. - С какой стати? Он хоть и сволочь по жизни, но в Конфедерации фигура влиятельная, и ему это ни к чему. Откуда информация?
- Наш разведчик доложился, что у брода через Этоку Симаков‑младший с Алиевым встречался. Горцы беспрепятственно переходят на наш берег и двигаются по дороге на Пятигорск. Некоторые подразделения вашего корпуса идут вместе с ними. Кроме того, из резиденции князя сообщили, что в Иноземцеве идут бои, а сам комкор объявил, что существовал заговор против президента, и сейчас там мятежников уничтожают.
- Кого он виновными объявил?
- Вас, штурмовиков, начальника штаба Рябова и представителей госбезопасности. В общем, кто есть кто, мы уже разобрались, и теперь остаётся только выстоять до подхода Крапивина и войск, которые с ним по основной транспортной магистрали от Минеральных Вод выдвигаются. Нужны сутки, а потому, гвардейцы, получайте своё оружие и решайте сами, куда вы пойдёте, или с нами на Пятигорск, город защищать, или на Иноземцево к своему лагерю.
Разобрав свои стволы и пустые разгрузки, переглянулись, обсудили ситуацию и решили идти за дружинниками, которые должны были обогнать двигающихся по дороге боевиков и закрепиться по левому берегу реки Подкумок. Местный сотник наше решение одобрил, а его бойцы поделились с нами боеприпасами.
Спустя несколько часов, обогнав "индейцев" и перешедших на сторону врага территориалов, мы оказались у моста через Подкумок. Позади нас - бывшая улица Дзержинского, а впереди - большой мост, который должен уцелеть в любом случае. Других транспортных переправ через реку нет, все порушены ещё в Хаос, а нам в скором времени придётся в наступление переходить. Силы наши небольшие, триста дружинников, пара миномётов калибром 82‑мм, да пяток пулемётов. На подходе ещё около полутысячи ополченцев и княжеская охрана, сотня отличных воинов. Все они идут из нынешнего центра города, из района Бештау. У противника после предательства комкора более двух тысяч солдат и около тридцати пяти 120‑мм миномётов. Силы явно неравны, но мост держать всё же полегче, чем позицию в чистом поле, и чего действительно стоит опасаться - это вражеских артналётов и обходных манёвров по бродам, наличествующих вверх и вниз по течению.
На мосту уже были укрепления - несколько блиндажей, окопы вдоль развалин и парочка основательных бетонных дотов, в которых стояли пулемёты, не станкачи, правда, а обычные ПКМы, но и они могли остановить любую пехотную массу вражеских войск. По большому счёту мы здесь были не нужны, и на этой позиции остались только полсотни бойцов из местной дружины. Всем остальным защитникам города - задача простая: оборонять берега Подкумка.
Нас определили в группу к одному из местных старожилов. Кроме нас четверых, в ней пятнадцать ополченцев, вооружённых кто чем. Тут тебе и три карабина СКС, и "Тигр" с навешенной на него оптикой, и охотничьи гладкостволы, и один непонятно как доживший до наших дней пулемёт Дегтярёва, который я неоднократно видел в фильмах про Великую Отечественную войну. Закрепились в развалинах, сидим ждём, левее нас, в районе моста, несколько раз вспыхивала ожесточённая перестрелка, чуть позже стали слышны миномётные взрывы, и опять стрельба из нескольких сот стволов. Так дотянули до вечера, смогли передохнуть от всех испытаний, выпавших на нашу долю в минувшие дни, и хорошенько подхарчиться из запасов наших новых товарищей по оружию.
Смеркалось, пару раз на правом берегу мелькали вражеские воины, и одного из них местный охотник‑следопыт, которого все звали дед Устин, с одного выстрела снял. Это вроде как обозначил противнику, что здесь пути нет и бродить не надо. Горцы намёк поняли и маячить у нас под носом перестали. Уже в сумерках на той стороне замелькало что‑то белое, по виду полотенце, а затем появился плотного телосложения солдат в нашем армейском камуфляже, который с поднятыми руками направился к охраняемому нами броду. Приглядевшись, я распознал старшину из Пятой охранной роты территориалов, который приходил в дом Елены Карповой забирать документы и оружие своих непутёвых подчинённых.
- Сейчас я его, падлу эту изменную, сниму. - Рядом со мной стоял дед Устин и уже пристраивал на выбитом из стены камушке свою винтовку.
- Погоди, дедушка, - я остановил его, - похоже, свой это человек, послушаем, что скажет.
- Ладно, - убирая свой "Тигр", пробурчал дедок и отошёл в сторонку, - посмотрим, хто енто такой с белой тряпкой над головой. Однако же, если он вам не нужен будет, мне его отдайте.
Тем временем старшина перебрался на наш берег, оглянулся и, заметив, как из развалин, где мы засели, ему машет десятник ополченцев, бегом направился к нам. Территориал заскочил внутрь и сразу же выпалил:
- Не стреляйте, я сдаться хочу.
- Кто таков? - задал ему вопрос десятник.
- Старшина Приходько, Пятая охранная рота.
- Документы есть?
- Нет, остались в расположении роты, в Новопятигорске.
- Кто твою личность может подтвердить?
- Это действительно старшина из Пятой охранной роты, - сказал я.
- Допустим. - Не отводя от Приходько глаз, десятник кивнул и продолжил задавать вопросы: - Как к горцам попал?
- Обычно, - старшина присел на корточки, - как и все. Вчера утром к нам в расположение прибыл комкор Симаков‑младший, построил весь личный состав и объявил, что в Кавказском корпусе мятеж и вскоре к нам на помощь подойдут союзники с гор. Нам‑то что, сказали и ладно, а потом по тревоге подняли и вместе с остальными территориальными подразделениями направили навстречу союзникам. Сегодня соединились, и тут выяснилось, что союзники наши - самые настоящие вчерашние враги, а комкор опять всех построил, и нам зачитали приказ, согласно которому Возрождённый Пророк Магомед назначает его своим наместником на всём Северном Кавказе и Кубани.
Приходько прервался и утёр со лба пот, а десятник поторопил его:
- И что дальше?
- Принесли присягу на верность Новоисламскому Халифату, вот и всё.
- Да как же ты посмел, сволочь?! - В разговор вклинился дед Устин.
- А что делать было, - старшина всем телом подался вперёд, - когда мы в поле стоим, а вокруг "индейцы" с пулемётами позицию заняли. Человек пять отказались, так им головы отрезали, а согласились бы, имели бы возможность к своим вернуться.
- Сколько людей Симаков‑младший увёл?
- Почти тысячу, всех территориалов, миномётчиков, несколько десятков штурмовиков и половину батальона ВБР, который в городе стоял.
- А остальные?
- Штурмовики в Иноземцево под командование Рябова и безопасников перешли, а каратянцы где‑то в горах сидят, ни за кого воевать не хотят и ещё во время ночного перехода от общего строя отделились.
- Сам‑то как сбежал?
- Нашу роту на том берегу поставили следить, чтоб ваши диверсанты в тыл не перебрались. Я к командиру роты переговорить подошёл, чтоб, значит, к своим вернуться. Он меня поддержал и к вам отправил, а сам пятёрку "индейцев", что за нами присматривает, отвлекал.
- И что, вся ваша рота готова обратно вернуться?
- Вся, - закивал старшина. - Служить южанам - это не для нас. Мы хоть и не святые, но у нас дома семьи остались, хозяйство, да и понятие Родина для многих не пустой звук.
- Раз так, то нормально, - одобрил слова территориала десятник и, оставив вместо себя деда Устина, умчался на доклад к начальству.
Этой же ночью мы перешли брод и вышли к позициям Пятой охранной роты. Ожидалось, что именно нам придётся заняться пятёркой горцев, приглядывающих за невольными изменниками. Однако эти тюфяки, я имею в виду территориалов, управились сами, нам работы уже не нашлось, и вскоре вся рота вместе с тремя миномётами и их расчётами перешла на наш берег и усилила оборонительные позиции Пятигорского князя.
Более ни в каких активных военных действиях участия мы не принимали, так как после полуночи появились штурмовики, а к полудню следующего дня - большой тележный обоз, с которым прибыл генерал‑лейтенант Крапивин и, как довесок к нему, четыреста гвардейцев из нашей родной бригады. Самый результативный полководец Конфедерации в очередной раз оправдал своё звание лучшего - с наступлением темноты сразу пошел в атаку. Как проходила битва, мы не знали, так как нас отправили в расположение корпуса. Только позже от раненых бойцов, прибывающих в Иноземцево, кое‑что услышали и смогли представить, что же, собственно, происходило в ту ночь.